Цена империи. Выбор пути (СИ) - Тарханов Влад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоп! Надо сменить негатив на позитив. Что у нас есть в позитиве именно сейчас? Кажется, есть одна идея! Поедем, посмотрим, правду мне написали али нет. Тут уже как повезет. Или разгневаюсь, и начну головы рубить, или меня отпустит и буду только отправлять в почетную отставку.
Литерный поезд ждал на станции. Быстро загрузившись в штабной вагон в сопровождении только адъютанта и охраны отправился в Колпино, где на вокзале меня уже встретил Владимир Федорович Геймбрук, не так давно ставший начальником Ижорских заводов Адмиралтейства. Во времена Петра Великого светлейший князь Меншиков поставил тут лесопилку, дабы делать доски для строительства флота, который был нужен Великой России. Потом тут стали делать много чего нужного и полезного для флота, появились небольшие манафактуры, которые во второй половине сего (девятнадцатого) века были взяты под руку Адмиралтейства и получили название Ижорские заводы. Тут собрали первые паровые вертикальные котлы для первых российских пароходов. В общем, это было одно из серьезных производств, столь необходимых империи. Меня же интересовал один из цехов, который был отдан на проектирование силовых установок. И ехал я сюда в тайной надежде, что что-то все-таки у них получилось.
— Владимир Федорович, меня сегодня интересует лаборатория двигателей. Надеюсь, вы никому о моём визите не говорили? Хочу увидеть рабочую обстановку.
— Ваше Императорское Величество, конечно, даже ротмистр Иванов-Холмский, что отвечает за секретность в сих цехах не в курсе.
— Ну что же, вот и посмотрим.
Цеха Ижорских заводов были разбросаны по живописным берегам одноименной реки, для удобства тут были прокопаны каналы. Один из оных мы пересекли через деревянный мост, чтобы выехать к одному из цехов, расположенных почти на окраине Колпино. Цех был огорожен высоким забором, у ворот находилась охрана, которая сейчас курила, пребывая в достаточно расслабленном состоянии. Но стоило карете подъехать, как самокрутки отправились на землю, постовые напряглись, взгляды стали внимательными, они тут же чуть-чуть сдвинулись, так, чтобы между ними было приличное расстояние. Я попросил Геймбрука оставаться в карете, а сам вышел. Одет я был в обычную шинель без знаков отличия.
— Милейший, мне к господину Кузьминскому, проводишь? — обратился я к охраннику, что был ко мне ближе всего. Среднего роста, примерно сорока лет, плотный, со шрамом на подбородке, в нем чувствовалась военная выправка, скорее всего, из ветеранов. Одет в старенькую, но аккуратную гимнастерку, поверх шинель так же как у меня, без знаков отличия, только попроще, солдатскую. Моя-то генеральская, сукно получше будет. Солдатик почувствовал, что перед ним не простой господин, вытянулся в струнку, после чего выпалил:
— Никак не могу, ваше превосходительство! Не имею права оставить пост.
— Тогда покажи куда идти, — смилостивился я над служивым.
— А пропуск у вас есть? — поинтересовался караульный.
— Нет…
— Тогда пропустить не смогу. Вам придется обождать, как Семен сбегает да господина ротмистра вызовет. Он вас и проводит. Если посчитает нужным.
Я усмехнулся. В это время из кареты вылез Геймбрук.
— А меня пропустишь, Федор Сергеевич? — спросил он, старательно скрывая улыбку.
— Как пропуск покажите, конечно же. — спокойно и с чувством собственного достоинства произнес отставной солдат. Начальник Ижорских заводов вытащил картонку пропуска, который постовой просмотрел, отдал и произнес:
— Прошу, Владимир Федорович!
— А этот господин со мной. — произнес Геймбрук, включившийся в игру.
— Никак не могу, вас пропущу, а вот этого господина без пропуска никак невозможно!
— А если сей господин наш император?
— Без пропуску не пропущу… — как-то не так уверенно сказал солдатик, присматриваясь ко мне внимательнее, что-то в его голове щелкнуло, он снова вытянулся в струнку и добавил: — Простите, Ваше Императорское Величество, но пропустить не могу!
— Ну что делать, посылай Семена за господином ротмистром. Мы подождем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Семен, живо! Одна нога тут другая там! — рявкнул постовой на своего напарника, который смотрел на происходящее, раскрыв рот.
— Кто таков будешь? — спросил я солдатика, который пребывал в расстроенных чувствах, но держался пока еще на ногах.
— Федор Лопатин, солдат в отставке, Ваше Императорское Величество! — почти что браво отрапортовал постовой.
— Где служил? — продолжил я расспрос, чтобы немного убить время.
— 36-й пехотный Орловский генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полк.
— Награды имеешь?
— Так точно! Егория за Шипку, Ваше Императорское Величество!
— Ну что же, орловец, вот тебе и от меня награда. Службу несешь верно. Молодец.
С этими словами я протянул золотой полуимпериал, других денег в кармане не оказалось, да мне и не жалко. Тут как раз подоспел и сам господин ротмистр Иванов-Холмский.
— Ротмистр, молодец, правильных людей на охрану отобрал, хвалю. — От похвалы государевой похожий на здоровенного карпа с узкими вислыми усами жандарм выпучил глаза, чем еще больше стал похож на рыбу.
— Разрешите проводить Ваше Императорское Величество во вверенное мне предприятие! — браво выкрикнул местный молчи-молчи. И мы с Геймбруком в сопровождении жандарма прошли в цех, в котором экспериментировали с новыми силовыми установками, предназначаемыми для наших кораблей. Руководил работами тут некто Павел Дмитриевич Кузьминский. Чертовски талантливый человек, с шилом в одном месте. Он закончил Морской корпус в 1864-м году, после чего служил инженером-механиком на кораблях Балтийского флота. Уже в это время серьезно занимался изучением механики кораблей, вопросами теплотехники и гидромеханики. Еще будучи слушателем морского корпуса доказал эффективность сжатия топливной смеси для двигателей внутреннего сгорания, в шестьдесят втором предлагал использовать комплексные силовые установки как наиболее выгодные, сразу после выпуска из училища отметился изобретением способа использования пылеугольного топлива в котлах силовых установок. В 1881 году спроектировал необычную шлюпку с тетраэдровидной подводной частью. Построенный образец показал превосходные скоростные и мореходные качества. Был замечен Дмитрием Ивановичем Менделеевым, провел исследование законов вязкого трения, изобрел гидравлический динамометр. В 1882 году моим повелением был переведен в лабораторию двигателестроения на Ижорских заводах, которую и возглавил. А еще ему подсунули рисунок его же газовой реверсивной турбины. Время не ждало. Рисунок набросал Сандро. Насколько я знаю, все это время он работал над этим детищем. Надеюсь, сможет теперь довести ее до ума. Вот только ни на какую Всемирную выставку оно не пойдет! Флоту нужны мощные силовые установки, так что не обессудьте, Павел Дмитриевич!
Ну вот мы и вошли в святая святых любой творческой личности — его кабинет, точнее, его КБ. На нескольких досках чертежи, чертежи на столе. На еще одном столе стопки с листами расчетов. Шкаф со справочниками и научными трудами на русском и немецком. Справочники по кораблям различных стран на английском. Творческий бардак! Но, сам знаю, что для некоторых личностей именно такой бардак становится овеществлением твердого порядка, ибо они точно знают, где и что лежит. А другим — по барабану! Попробуй тут все разложить по полочкам и по алфавиту — и отлаженный механизм творения даст сбой, а господин изобретатель ничего не сможет найти и будет только растеряно разводить руками, а не работать. Так что на сие внимание обращать не будем. А вот на то, что чертежная доска тут совершенно допотопно-дикого вида, на это я внимание обратить изволил. Надо узнать, почему сюда ни один кульман не отправили, кстати, ради интереса, уточнить, Карл Кульман сие изобрел в 1880 году или нет? Но вроде к нам никто претензий за сей прибор не предъявлял. Скорее всего, легенда.
Тут в кабинет врывается его хозяин. Кузьминский — росточку ниже среднего, щупленький, живенькой такой, не ходит, а дергается, говорит — тараторит, быстро, почти пулеметными очередями. Но слова и буквы не глотает, речь весьма четкая и правильная. Высокий лоб, густые брови, пышная шапка курчавых волос, римского образца нос, тонкие губы. Да! И гладко выбритое лицо, что среди флотских довольно-таки неординарная штука, даже усов не завел для солидности. И вообще никакой этой самой солидности в этом господине нет, а вот энергии — на троих поделить можно, да еще на десяток Обломовых останется!