Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в. - Дмитрий Александрович Боровков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, с одной стороны, есть основания признать статью «А се… о княжении Киевьстемъ» ретроспективно отражающей определенные геополитические реалии, но с другой стороны, ее следует считать вторичной, поскольку она дает неполную информацию о разделе 1054 г., умалчивая о младших сыновьях Ярослава и полученных ими землях. Составителя этой статьи, концентрирующего внимание на князьях, чьи столицы оказались в пределах «Русской земли», можно поставить в один ряд с составителями «Сказания чудес», которые, рассказывая о разделе 1054 г., ограничиваются информацией, касающейся трех старших Ярославичей[342].
Вслед за летописцами реконструировать конкретный состав их владений попытались и современные исследователи. По мнению А.Н. Насонова, территория киевской волости к моменту вокняжения Изяслава состояла из частей «Русской земли», лежавших преимущественно на правой стороне Днепра, а также из Древлянской земли и Берестья. Туров, по мнению исследователя, также относился к владениям Изяслава, но не входил в состав киевской волости. Ядро черниговской волости, по Насонову, состояло из двух частей: «Сновской тысячи», охватывавшей Сновск, Стародуб, Новгород-Северский, и из городов, лежавших к северо-западу и юго-востоку от Чернигова. Переяславская волость простиралась на северо-востоке до Посемья, на юго-востоке до нижней Воркслы, а на востоке, возможно, до Донца[343]. Тмутаракань А.Н. Насонов считал принадлежащей черниговскому князю, однако принадлежность Ростово-Суздальской земли представлялась ему спорной[344].
О.М. Рапов полагал, что в состав владений Изяслава помимо Киева, Новгорода и Турова входили Овруч, Белгород и Вышегород. Западная граница владений Святослава проходила по левому берегу Днепра от устья Тетерева и до устья Друти; северная – от устья Друти по Угре, по низовьям Протвы, Лопасни, Москвы, далее некоторое расстояние параллельно реке Клязьме и заканчивалась она несколько севернее Мурома; восточный рубеж шел по Оке (вверх по течению) до того места, где Ока поворачивает на север, далее по рекам Воронежу и Дону до впадения в Дон Северского Донца и оттуда – прямо на юг к верхнему течению Кубани; южный рубеж начинался несколько южнее Керченского полуострова и шел по побережью Черного и Азовского морей до устья Дона, далее по Дону и Северскому Донцу, до самых его истоков, по верховьям Псла, Ворсклы, Сулы, некоторое расстояние параллельно Сейму и Десне и заканчивался близ устья Тетерева. Всеволод Ярославич помимо Переяславской волости получил Верхнее Поволжье, Белоозеро и Ростово-Суздальскую землю[345].
А.В. Назаренко, рассматривая собственно киевскую волость как единое целое не только с Берестьем, но и с Туровским княжеством, предполагает, что ресурсы Изяслава Ярославича в совокупности превосходили ресурсы его братьев[346]. В целом это наблюдение следует признать обоснованным, учитывая тот факт, что под юрисдикцией киевского князя оказался еще и Новгород. Это позволяло ему держать в своих руках сразу два важнейших участка магистрали «из варяг в греки», и именно в этом заключалось принципиальное отличие раздела Ярослава от раздела Святослава.
Ресурсы Ярополка Святославича, под непосредственной властью которого в 970 г., в лучшем случае, могла оказаться только «Русская земля» в узком смысле этого географического понятия, по всей видимости, были более скромными и расширились только в 977–978 гг., когда он на короткое время превратился в единовластного правителя Руси. Изяслав Ярославич, хотя и не был ни единовластным правителем «Русской земли» в Поднепровье, ни Руси в целом, занимал более выгодное положение среди братьев – по крайней мере, перед ним не стояла проблема подчинения Древлянской земли и установления контроля над Новгородом. Таким образом, становится ясным геополитическое значение акта 1054 г.
Для выяснения идейно-политического значения Ярославова «ряда» необходимо осуществить сопоставление принципов, которые были атрибутированы летописцем Ярославу, с принципами, выраженными в близких по содержанию статьях ПВЛ. Это прежде всего статьи 1073 г. (осуждение «котор» Ярославичей по Д.Я. Самоквасову – Н.В. Шлякову – А.А. Шахматову)[347] и 1097 г. (просьба вдовы «Всеволожей» и митрополита Николая к Мономаху о «непогублении» Русской земли по С.М. Соловьеву). Для удобства представим фрагменты их текста по Лаврентьевскому списку ПВЛ, выделив общие места.
Таблица 2
Статья 1054 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 161).
<…> Да аще будете в любви межю собою, Богъ будеть в васъ и покоривыть вы противныя подъ вы, и будете мирно живуще; аще ли будете ненавидно живуще, в распряхъи которающеся, то погыбнете сами [и погубите] землю отець своихъ и дедъ своихъ иже налезоша трудомь своимь великымъ, но пребываите мирно послушающе брат брата.
<…> И тако раздели имъ грады, заповедавъ имъ не преступати предела братняя, ни сгонити, рекъ Изяславу: «аще кто хощеть обидети брата своего, то ты помагаи егоже обидять».
Статья 1073 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 182–183).
Въздвиже дьяволъ котору въ братьи сеи, Ярославичихъ, бывши распри межи ими, бы ста съ собе Святославъ со Всеволодомь на Изяслава.
<…> А Святославъ седе Кыеве, прогнавъ брата своего, преступивъ заповедь отню, паче же Божью; велии бо есть грех преступающе заповедь отца своего.
Статья 1097 г.
(ПСРЛ. Т. 1. Стб. 256, 263).
<…> И глаголаша [князья] к собе, рекуще: «Почто губим Рускую землю, сами на ся котору деюще? А половци землю нашю несуть розно и радисуть, оже межи нами рати. Отселе имемься въ едино сердце и съблюдемь Рускые земли…»
<…> Послаша [кыяне]Всеволожю и митрополита Николу к Володимеру глаголаще: «молимся княже тобе и братома твоима; не мозете погубити Русьскые земли, аще бо възмете рать межю собою погании имуть радоватися и возмуть землю нашю иже беша стяжали отци ваши и деди ваши трудом великим и храбрьствомь».
Нетрудно заметить лексическую общность этих статей, выразившуюся в использовании как отдельных лексем, так и целых оборотов. Формула наложения запрета на «распри» и «которы» и его последующего нарушения структурно сближает фрагменты статей 1054 и 1073 гг., а мотив «погибели» Русской земли сближает фрагменты статей 1054 и 1097 гг. Текстологическая стратификация статьи 1097 г., предложенная А.А. Гиппиусом[348], гипотетически позволяет отнести фрагмент, указанный Соловьевым, к вторичным элементам, появившимся в ПВЛ на этапе формирования «редакции 1117/18 г.», вследствие чего «заповедь» Ярослава можно рассматривать как нарративную модель для «речи» митрополита Николая, однако нельзя не подчеркнуть идеологическую общность статьи 1054 г. с первой частью статьи 1097 г., посвященной описанию Любечского съезда, которая, хотя и подверглась влиянию отдельных позднейших дополнений, в целом, как кажется, может быть возведена к «Начальному своду». Поэтому очевидно, что на содержание Ярославова «ряда» оказал
