Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора - Пол Андерсон

Прошел час, прежде чем Джоссерек оценил, как приятно с Донией молчать. Киллимарайханка на её месте болтала бы без умолку, женщина другой народности не стала бы гулять с ним целый день, а если бы и стала, то вообразила бы, что он за ней ухаживает. Дония теперь почти не говорила о себе, не расспрашивала его, не обсуждала то, что видела вокруг. И Джоссереку уже не казалось, что она, несмотря на то полупредложение, которое сделала ему раньше, старается как-то завоевать его. Сначала она, как видно, хотела разобраться в нем вне стесняющего её, слишком людного жилища Касиру. А теперь просто предавалась досугу.

Под конец им пришлось ускорить шаг. Солнце садилось, на улицы ложилась темень, Логовища становились небезопасны для привлекательной, женщины и безоружного мужчины, явно имеющих при себе деньги. Днем они могли показать знаки, которые дал им Касиру в доказательство того, что они находятся под защитой Братства Костоломов. В темноте, когда грабителей невозможно рассмотреть, это было бы бесполезно.

Фонтанная улица служила границей Логовищ: на южной стороне — дома горожан и лавки, владельцы которых на ночь баррикадировали двери, на северной — кирпичные джунгли. Джоссерек с Донией пошли по Пеликанскому переулку, выходившему на Фонтанную площадь, но остановились, не дойдя до конца. Вся площадь была заполнена верховыми.

— Бароммцы, — тихо проговорила Дония. Джоссерек коротко кивнул. Лошади были рослые, всадники — маленькие и коренастые, меднокожие, с черными волосами, подстриженными на рагидийский манер, но с редкими бородками горцев. На них были сапоги со шпорами, кожаные штаны, колеты и нарукавники из бычьей шкуры поверх грубых синих рубах, остроконечные стальные шлемы. У седел висели маленькие круглые щиты с эмблемой полка, и у одних — топоры, а у других — луки и стрелы. Каждый солдат носил саблю, а в руке держал пику. Ветер доносил запах конского пота и цоканье копыт по булыжнику. Всадников насчитывалось два десятка.

— Что это? — шепнул Джоссерек, припав к уху Доний. Ее волосы пощекотали его, и у него учащенно забилось сердце.

— Не знаю. Облава? Касиру говорит, её устраивают каждый раз, как наместник узнает, где скрываются видные Ножевые Братья.

— М-м. Как ты думаешь, не удрать ли нам?

— А куда мы пойдем? По новым правилам, содержатели гостиниц обязаны сообщать о чужестранцах, у которых нет разрешения на въезд. Те же, которые не сообщают, скорее всего намерены перерезать тебе горло и забрать твой кошелек, меня же… — Она сердито заворчала.

Джоссерек понял, что она прибыла сюда нелегально. Касиру устроил ей въезд, когда она сообщила, что едет. Но теперь это уже неважно. Они повернули назад и перешли улицу в укромном месте. На ней ещё наблюдалось какое-то движение: мулы тащили повозку, спешили редкие прохожие; в Логовищах же было безлюдно. Все попрятались по своим берлогам. Почти как в Пустых Домах — здешние места были, правда, не столь разрушены, но куда безобразнее: завалены мусором и отбросами, с лавиной бродячих кошек и собак.

В сумерках звучало эхо. Вечерняя прохлада смягчала зловоние.

Дом Касиру, возвышаясь над соседними, примыкавшими к нему с двух сторон, чернел в своем глухом закоулке.

— Пришли, — воскликнул Джоссерек, устремляясь вперед. И только тогда рассмотрел в сумерках, что дверь выломана.

Раздался крик. Из дома выскочили люди. Из двух соседних тоже. Блеснули обнаженные клинки.

— Ни с места!

«Значит, они, не найдя нас тут, устроили засаду». Топот сапог по мостовой. Сильная рука смыкается вокруг запястья. Лицо бароммца.

Джоссерек выдернул руку и двинул коленом вверх. Солдат взвыл от боли, отшатнулся, выронил меч. Джоссерек крутнулся, присев при этом. Над головой свистнула пуля. «Живыми брать, огузки!» — заорал кто-то по-хаамандурски. Тем лучше, мелькнуло в голове у Джоссерека. Краем глаза он поймал Донию, прижатую к стене. Ей уже не уйти. Ничего. Этим кавалеристам не ведомы подлые приемы пешей драки. Хрустнула кость, брызнула кровь из-под ребра его руки, которой он рубанул по чьей-то шее. И Джоссерек, у которого ноги были подлиннее, чем у бароммцев, нырнул в лабиринт темных переулков. Позади запел рожок — вызывают взвод с Фонтанной площади. Шалишь, опоздали.

Только где ж теперь укрыться шпиону Людей Моря?

Глава 6

— Нет, девять дьяволов его возьми, Касиру не было дома, когда пришли мои люди, — прорычал Сидир.

— Или же у него был подземный ход, только ему известный, — предположил Понсарио. — Говорят, у каждой лисы в норе есть и вход и выход. А у этого лиса много нор. Боюсь, ваши псы не скоро нападут на его след.

Сидир покосился на толстого плосколицего купца.

— Почему ты мне раньше ничего не говорил о Касиру? Понсарио поерзал на стуле, сложил руки на животе, обвел взором Лунную палату. Она была по-утреннему яркой, дымящийся кофе испускал восхитительный аромат, в открытые окна лился теплый воздух и веселый уличный шум. Но меднолицый человек стоял перед ним, держа руку на кинжале.

— Вас, воевода, обременяет тысяча разных дел. По вашему повелению я, как и мои сотоварищи, извещал вас о наиболее опасных для вас Братствах, вроде Потрошителей с их школой убийц. Мы делали это, когда сами получали нужные сведения, мой господин, то есть редко. Логовища хранят свои тайны, особенно теперь, когда Гильдии стали от них отдаляться. Неужели мы стали бы беспокоить вас всеми слухами, которые ещё до нас доходят? — Взгляд Понсарио приобрел остроту. — Мне кажется, ваш досточтимый собрат, Глас Империи, наложил вето на предложение очистить Логовища целиком. От этого не только пострадало бы множество невинных людей, но это и принесло бы больше вреда, чем пользы. Крутые перемены нельзя произвести за одну ночь. Уверен, что воевода с этим тоже согласен. Сидир хмыкнул:

— И потом, вы, купцы, всегда норовите оставить кое-что про запас.

— М-м… могу ли я здесь почтительно напомнить, что, только оставаясь на свободе, Касиру имел возможность принимать у себя зарубежных агентов, которых вам иначе пришлось бы долго разыскивать и ловить. Вы взяли их, не так ли?

— Только женщину. Северянку. Киллимарайхиец, с которым она была, ушел.

— Они в самом деле принадлежат к этим народам, мой господин?

— Да. Северянку ни с кем не спутаешь, а домочадцы Касиру, которых нам удалось схватить, подтвердили, что мужчина — киллимарайхиец. Он заявлял, будто он беглый матрос, но Касиру интересовался им больше, чем следовало бы. Женщина же, без сомнения, приехала шпионить за нами.

Понсарио отхлебнул свой кофе, испытывая явное облегчение от того, что разговор не касается больше его провинностей.