Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир

В этот самый момент, впрочем, мои взгляды и убеждения не имели особого значения. Безумное лицо Хесуса со ржавым лобзиком в руке еще не померкло у меня перед глазами, а ранка на причинном месте продолжала кровоточить. Я готов был как угодно подыгрывать Захери, если это отделяло меня от новой встречи с тем маньяком.

«Да где же они?!» — нетерпеливо думал я о своих спасителях. Впрочем, мои надежды на их скорое прибытие не были оправданы. Нет, я не верю, что офицера полиции могли просто бросить на произвол судьбы. Но всевидящий «Орион» не мог сейчас засечь моего местоположения, как не мог оценить и моего состояния. Мощный электромагнитный импульс наверняка вырубил, вместе со всей прочей электроникой, датчик, вживленный в мое тело как раз для таких случаев. Коллеги не могли даже знать, все ли еще я жив. А значит, дела мои плохи.

И все же не так плохи, как у Бена.

Я не мог поверить, что его больше нет. Позавчера мне исполнилось двадцать восемь. За эти годы в моей жизни было не так много людей, с которыми меня связывала такая крепкая дружба. Я был знаком с ним почти десять лет, с первого курса академии. Бен верно поддерживал меня на олимпиаде 82-го. 13-го августа 83-го он, возможно, спас мне жизнь, пустив резиновую пулю в голову преступника, уже прицелившего меня из револьвера в разгар массовых беспорядков на окраинах Сиднея. Два года я прожил с ним в одной квартире. Два с половиной года служил с ним плечом к плечу в одном взводе. Не могу счесть, сколько раз я ужинал у него дома, делал вид, что любовался его кричащим сыном и выслушивал неумолкаемые рассуждения его безмозглой жены.

И вот теперь его не стало. В течение всего лишь одной секунды. Он даже не успел понять, что умирает. Не успел ничего обдумать, закончить каких-либо дел, ни с кем проститься. Он был уверен, что его жизнь только начинается.

Так же точно в августе 83-го погиб рядом со мной наш однокурсник, Герман Кениг. Взрыв бомбы, осколки которой чудом миновали меня — и на месте здорового, веселого парня остались одни ошметки. Я был поражен тогда. Но я не знал Германа так, как Бена.

«Я могу сколько угодно ворковать здесь с тобой, Захери», — мысленно произнес я. — «Но знай, что, если за его смертью стоишь ты, а я уверен, что это ты, — я доберусь до тебя!»

В это самое мгновение за дверью, где скрылся Амир, донёсся шум.

§ 18

Я слышал в своей жизни слишком много выстрелов, чтобы с чем-то их спутать. И я готов был поклясться, что приглушённые чмокающие звуки, которые доносились за дверью, — не что иное, как стрельба из оружия, оснащённого глушителем.

Мое сердце радостно забилось.

— Я здесь! — что есть мочи заорал я.

Я услышал за дверью чей-то панический крик, быстрые шаги. Кто-то, кажется, бросился к моей двери, начал дрожащими руками пытаться отпереть ее.

— Я ЗДЕСЬ!!! — неистово извиваясь в оковах, до хрипоты заорал я. — Это я, сержант Войцеховский! Я здесь!!!

Дверь наконец открылась, и все во мне опустилось. На пороге показалась Лейла Аль Кадри. В ее аметистовых глазах отражалась тревога, граничащая с паникой. В руке она по-прежнему сжимала оружие, которым на моих глазах прикончила «Автобота».

— Они сейчас придут сюда! Спецназ! — заорал я, прежде чем она успела испепелить мою голову выстрелом из плазмомета. — Я — твой единственный шанс остаться в живых!

— Замолчи, глупец! — тревожно оглядываясь, огрызнулась она. — Эти люди не спасать тебя пришли! Амир же тебе все объяснил!

Кусая губы от напряжения, она какое-то время копалась в огромной связке ключей. Затем тревожно прислушалась к нарастающему шуму за дверью. Раздраженно бросила связку ключей на пол. Перевела взгляд на меня, и направила на меня дуло оружия.

— Нет, послушай!.. — в ужасе вскричал я.

Полумрак кладовой прорезала вспышка, от которой я едва не ослеп. Я с удивлением почувствовал, как моя правая рука лишается опоры. Еще одна вспышка секунду спустя — и то же самое произошло с левой. Раскрыв глаза от изумления и ужаса, я поднял руки и вытаращился на пышущие жаром обугленные остатки цепей.

— Не дергайся! — разозлилась Лейла.

Еще два мощных выстрела — и сгустки раскаленной плазмы обрезали цепи в полуметре от каждой из моих оцепеневших ног.

— Не было времени искать ключи! — закричала арабка. — Беги скорей за мной, если хочешь жить!

Раньше, чем я смог что-либо сообразить, она исчезла.

Конечно же, я не двинулся с места. Даже если бы я понял хоть одно из ее слов и поверил ему, я был слишком изумлен, чтобы шевелиться. Я мог лишь таращиться в сторону неплотно закрытой двери. Остатки цепей все еще болтались на каждой из моих конечностей, пыша медленно остывающим жаром.

За дверью раздались новые чмокающий звуки. Затем громкий хлопок, словно от взрыва. Шум рассыпающихся по полу осколков. Кажется, стон. Чье-то тело тяжело сползло вдоль двери к полу. Что же там происходит?!

— Чисто, — явственно услышал я приглушенный мембранами противогаза спокойный голос.

Прекрасней звуков я еще не слышал на всем белом свете.

— Эй! — крикнул я. — Я здесь! Это я, сержант Войцеховский! Офицер полиции! Личный номер — триста одиннадцать семьсот восемьдесят девять триста двадцать четыре!

Звуки за дверью замерли.

— Не стреляйте в меня! Я сейчас выйду! — продолжал голосить я.

Ступая босыми ногами по холодному каменному полу и гремя обрывками цепей, как каторжник, я медленно ступил к полуоткрытой двери. Я был голым, если не считать подаренной Захери набедренной повязки и оков вокруг рук и ног. Кожа покрылась мурашками от холода и напряжения. Почему-то никто снаружи не кричал «Выходите!», как сделал бы любой нормальный полицейский в подобной ситуации.

Приблизившись, я медленно приоткрыл дверь шире.

Помещение здесь было немногим больше, но ничуть не светлее. Не считая одной-единственной свечи, горящей в лампадке наподобие кладбищенской, освещения здесь не было. Кажется, это была небольшая слесарная мастерская. Об этом говорили разнообразные инструменты, разбросанные на стоящем тут большом столе, и куча хлама, растыканного по углам. Я различил очертания чего-то большого, напоминающего старую швейную машину, и, кажется, шлифовальный станок.

В полумраке я с трудом различил на полу неподвижное тело. Это был мой знакомый, Хесус. Его майка была прошита кровоточащими дырами в трех или четырех местах. Что ж, случилось, как я и обещал.

Человек в черном эластичном комбинезоне и легкой кевларовой бронезащите стоял во тьме всего лишь в нескольких метрах от двери. Это не была экипировка полиции Сиднея. Не видно никаких опознавательных знаков. Боец молчал, лишь размеренно дышал сквозь мембраны противогаза. Дуло автомата с глушителем было направлено мне в грудь.

— Эй, эй, спокойно! — я поднял руки и радостно улыбнулся. — Это я, тот самый офицер, которого вы ищите. Парень, из какого бы отряда ты ни был, я готов поставить тебе дюжину ящиков пива за то, что ты прикончил этого подонка. Да он мне член хотел отрезать, честное слово!

Спецназовец по-прежнему стоял молча, не спуская с меня глаз. Странно, но казалось, что он очень удивлен, увидев меня здесь.

— Девятый, доложить ситуацию! — в установившейся тишине я услышал голос, гаркнувший ему сквозь динамик рации. — Все чисто? Копа нашли?!

Голос на том конце показался мне смутно знакомым.

— Да, сэр, — несколько растерянно ответил Девятый. — Только вот… он жив.

В рации достаточно долго царило молчание.

— Хорошо. Я разберусь с этим, — наконец ответил невидимый собеседник.

— Эй, э-э-э… Девятый, да? — несколько сбитый с толку, попробовал вновь завязать беседу я. — Я, кажется, понял. Ты из «Эклипса». Работаешь на этого, как его, Гаррисона, да? Знаешь, это просто несказанно здорово, что вы сюда пришли. Вы спасли мою чертову задницу! Так я всем и буду рассказывать.

— М-м-м, ладно, — наконец нашелся с ответом Девятый. — Ладно, парень. Ты только не двигайся. Я пока не могу тут с тобой особо расслабляться. У нас такие правила. Сейчас придет командир, и все решит. Лады?