Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир

Лейла вдруг замерла без предупреждения, и я уткнулся носом в ботинок. Будь у меня клаустрофобия, я бы, должно быть, давно умер бы со страху. Но и без клаустрофобии то была далеко не лучшая минута моей жизни. К счастью, у меня хватило ума не задавать вопросов и не шевелиться.

— Седьмой, прием.

Голос, искаженный мембраной противогаза, раздался где-то сверху. Должно быть, звук проникал в наш лаз через какую-то решетку. Оставалось лишь надеяться, что издаваемые нами звуки не слышны людям наверху так же хорошо, как мы слышим их — иначе меня выдаст одно лишь учащенное дыхание. Я опасался пошевелить даже мизинцем, так как любое движение могло вызвать звон стальных цепей.

— Нет, сэр. Не вижу их, — отрапортовал, тем временем, человек наверху. — Хотите, чтобы мы запустили на этот уровень «ассенизатора»?

Сердце в моей груди забилось еще быстрее. Мне было кое-что известно о машинах, которые прозвали «ассенизаторами». Эти штуки могут очень быстро прошерстить огромные площади темных подземных лабиринтов, тщательно сканируя их на предмет любых источников тепла и движения. Спрятаться от них практически невозможно.

— Ясно, сэр. Понял. Уходим.

Еще довольно долгое время, даже после того, как шаги наемников перестали слышаться в нашей норе, моя провожатая не шевелилась. Доверившись ее инстинктам, я тоже терпеливо ждал, пытаясь приноровиться к спертому, бедному кислородом воздуху. Наконец наше движение возобновилось.

Не знаю, как много времени прошло, прежде чем впереди начал слышаться какой-то шум, который, однако, не спугнул Лейлу. Мои ноздри ощутили движение воздуха. Не сказать, чтобы свежего, но это было намного лучше, чем ничего. Вскоре в узкую щель над спиной ползущей впереди девушки начал проникать свет. Наконец, ведущие меня ботинки вынырнули наружу. Быстро поднявшись, Лейла отошла от прохода, открыв моим глазам долгожданный свет в конце тоннеля.

Глава 3

§ 21

С огромным трудом я сумел протиснуть сквозь узкий проём свои аршинные плечи, счесав себе очередной участок кожи на спине. Я давно перестал считать на своём теле раны, ушибы и царапины. Ничто из этого, даже изрезанные в клочья стопы, не было смертельным. Главное — остаться в живых.

Мы выбрались в просторный тоннель, где даже я легко смог выпрямиться в полный рост. Участок, где мы выползли, кое-как освещала очень тусклая оранжевая лампа на потолке. Правый конец тоннеля терялся во мгле. С левой стороны, в паре метров от нас, был крутой изгиб.

В темноте слева кто-то рыгнул. Присмотревшись, я заметил сидящего возле стенки чумазого бомжа в лохмотьях, который подслеповатыми глазами таращится на нас, без особого, впрочем, интереса. Я вдруг осознал, что совершенно голый, не говоря уже о том, что на моем теле осталось немало грязи и остатков мусора, в котором мне довелось искупаться. Вонь была невыносимой.

Я прикрылся руками, хотя в той ситуации, в которой мы были, можно было бы уже и не вспоминать о джентльменстве.

— Мы оторвались от них? — спросил я.

— Твои друзья ушли. Вы ведь никогда не задерживаетесь в подземке надолго.

Арабка говорила на правильном английском, но с красочным шелестящим акцентом, который придавал каждому ее слову какой-то особенной яркости и значимости. Запоминающийся голос.

— Это были не «мои друзья».

— Ах, нет? — иронично переспросила она.

Тут точеное лицо девушки омрачили воспоминания о пережитом, и оно приняло сердитое выражение:

— Тебе следовало идти за мной, когда я позвала! Из-за твоей глупости мы едва не расстались со своими жизнями!

Я присел около холодной стенки и, звеня цепями, как цирковой медведь или галерный раб, согнул ноги по-турецки. Один лишь вид моих кровоточащих ступней, нафаршированных мелкими осколками стекла и керамики, способен был бы лишить впечатлительного человека сна и аппетита.

— Идти за тобой?! — переспросил я, морщась от боли, когда мои пальцы попытались осторожно выдернуть один из встрявших глубоко в мясо осколков. — Несколько часов назад ты держала меня под прицелом! А потом отдала в руки психопату, который хотел расчленить меня живьем!

— Он бы ничего тебе не сделал. Только напугал бы, — поджала губы Лейла.

— Напугал?! — гневно переспросил я, вспомнив безумное лицо пыхтящего папиросой мясника. — Да этот живодер уже начал меня кастрировать, когда к нам постучались в дверь!

Лицо моей собеседницы приняло насмешливое выражение. Она определенно забавлялась тем ужасом, который я пережил.

— Он бы не довел дело до конца. Я лишь хотела показать тебе, что с тобой стало было, если бы тебя схватили настоящие террористы. Но Амир страшно из-за этого рассердился.

— Ах, так значит это была твоя замечательная идея?!

Я вовремя удержался от новой порции брани, вспомнив, что эта женщина за сегодняшний день спасла мне жизнь уже дважды. В моей голове царил настоящий сумбур. Прежние образы рассыпались, новые никак не желали складываться. Я пришел сюда, полный решимости арестовать или даже пристрелить этих людей, которых считал опасными террористами. А что теперь?

— Черт! — пробормотал я, вытаскивая очередной осколок.

— Это все, что ты можешь сейчас сказать? Упомянуть шайтана?

— Я просто не знаю, что сказать. Я совершенно ничего не понимаю.

— Амир ведь уже растолковал тебе, что тут произошло! — воскликнула Лейла с таким запалом, словно не понимала, как я осмеливаюсь ставить слова самого Захери под сомнение. — И ты только что мог убедиться в его правоте! Мог бы начать со слов благодарности, что я спасла твою шкуру.

— Тебе не пришлось бы спасать меня, если бы ваши люди не взяли меня в заложники! А я все-таки офицер полиции, при исполнении! Ваши дружки-бандиты стреляли в меня и моих людей. На моих глазах твой дагестанский приятель скинул моего человека с балкона…

— Хаял всего лишь пытался помешать твоему человеку расстрелять нас в спины! Он был храбрым, самоотверженным человеком. Он не должен был там погибать!

Все существо сообщницы Захери дышало праведным гневом.

— Может, он и не погиб, — припомнив, как дагестанец вместе с офицером Бланом вместе рухнули в реку фекалий, с сомнением протянул я. — Надеюсь, во всяком случае, что мой человек выжил.

— А что ты скажешь о Девдасе?! Этот человек никогда в жизни и мухи не обидел. Что ты с ним сделал? Убил?!

— Он жив, — вспомнив испуганное лицо индийца, в которое я и впрямь едва не пустил пулю, заверил я. — Мы его арестовали.

— Отлично. Его бросят в тюрьму, где под пытками выбьют признания в любых преступлениях. За что?! — продолжала бушевать Аль Кадри.

Кажется, она не на шутку гневалась из-за того, что я, вопреки ее ожиданиям, не рассыпаюсь перед ней в благодарностях и не раскаиваюсь во всех своих грехах.

— И вообще, ты пришел сюда, чтобы убить нас. И ты еще жалуешься на плохое обращение?!

Ее аргументы были довольно убедительны, и мне оставалось лишь смолчать. С моей точки зрения, все выглядело несколько иначе. Но, чего уж там, в глазах этих людей я был отнюдь не святым. Вряд ли я бы стал рисковать собой ради спасения жизни подобного персонажа, будь я на их месте. Скорей злорадствовал бы из-за его гибели.

«Чертовщина какая-то», — покачал головой я. Животный страх за свою жизнь отступил, и маховик мыслительного процесса, который раньше был парализован ужасом, начал раскручиваться. Чувствами, которые пришли на смену страху, были недоумение и гнев.

Гнев этот, однако, больше не был обращен на партию «Справедливый джихад», если только таковая вообще существует. Была ли правда в словах Захери, или он лишь манипулировал мной, но зло обрело в моем сознании новое лицо. Когда я закрывал глаза, то видел перед собой ухмыляющиеся рожи «полковника» Гаррисона и мордоворота Тайсона Блэка.

— Я все еще ваш заложник? — переспросил я, покосившись на рукоять грозного оружия, торчащего из-за пояса женщины.

Мы были достаточно близко, чтобы я смог обезвредить ее раньше, чем она попытается выхватить оружие. Однако напасть на нее после всего случившегося было бы, пожалуй, верхом цинизма. Я решил, что пойду на это, только если девушка не оставит мне выбора.