Ничейная земля - Илья Бушмин

— Спецназовцы хреновы, вашу мать! — заорал опер. — Вас же трое, е-мое?!

ППСник в окне виновато чертыхнулся и исчез внутри.

Полякову «повезло» не больше, но и не меньше. Он с поддержкой в виде опера из их отдела и двух ППСников в это время проверяли заброшенный дом в южной, самой дальней от города, а потому и самой опасной, части Ямы. Это строение держалось каким-то чудом. Разваливалось буквально все — начиная от мебели, выглядевшей так, будто ее извлекли на месте археологических раскопок, до облезлых стен.

— Чем так воняет, твою мать? — не выдержал один из ППСников, морщась, и потянулся к оружию.

— Вы туда, ты за мной, — скомандовал Поляков и осторожно, чтобы не провалиться неизвестно куда, так как прогнившие доски не внушали ему никакого доверия, шагнул в одну из темных комнат.

Здесь царил полумрак — единственное окно было зачем-то заклеено газетами изнутри. Вонь в этой комнате была такая, что Поляков не выдержал и закрыл лицо предплечьем, утопив нос в складках куртки, чтобы не чувствовать жуткого смрада. Он уже догадывался, что найдет здесь. Щелкнул фонарик. Стоявший рядом ППСник вздрогнул и отшатнулся.

— Твою же мать! Фу, б… дь!

Луч яркого электрического света, пошарив по тесной комнатушке, наткнулся на старую, металлическую и пружинную, кровать. Под кроватью валялись пластиковые бутылки от пива. А на стареньком, успевшем покрыться слизью матраце лежал труп.

Вздувшееся и гниющее лицо. Подушка, вокруг которой лениво копошились насекомые. Футболка на груди, выжженная от упавшей сигареты — окурок все еще виднелся в складках разлагавшейся плоти.

— Меня сейчас… — начал ППСник, но не закончил и убежал. До слуха Полякова донеслись характерные звуки. Парня смачно вырвало.

Покинув комнату, Поляков переглянулся с ним и спросил:

— Группу с труповозкой вызовем или лучше сожжем тут все нахрен?

— Вы… серьезно?

— Нет. Проблюешься — звони в штаб.

Самым паршивым было то, что рейды в Яме только начались.

8

— Знаете, ведь, несмотря на многотомные труды, психология так называемого маньяка до сих пор не разгадана. Есть общие знаменатели, общие схемы, мотивы и механизмы, но мы очень далеки от того, чтобы понять — что, черт побери, происходит в их голове.

— Даже не знаю, нужно ли это, — вздохнула Катя. — Ладно, профессор, давайте отставим лирику. Что вы мне можете сказать по психологическому портрету нашего убийцы? Какой он и… кто он?

До звонка психиатра из городской клинической больницы, руководившего группой консультантов Следственного комитета, Катя с еще двумя следователями из их же отдела дежурила в Промышленном ОВД. Первых «клиентов» туда привезли около 11 утра. Потом ручеек задержанных и доставленных потек сильнее. Помимо групп, шныряющих по Яме, свою лепту внесли и сотрудники ДПС, умудрившиеся задержать на своих постах троих еще до обеда. Один из них волок в Яму похищенный им автомобильный аккумулятор, еще у одного с собой был пакет с марихуаной, а в кармане третьего обнаружились нож и два женских кошелька.

А потом ручеек стал потоком. С мелкой клиентурой — тех, кого брали с наркотиками, за драки, кражи и грабежи — разбирались сотрудники отдела дознания и следственного подразделения самого ОВД. Три следователя СК работали по персонажам, подпадавшим под их юрисдикцию. Серийный насильник, полгода находившийся в розыске. Выходец из Средней Азии, которого искали по всей стране за совершенное в Москве двойное убийство и который целых два года благополучно обитал в Яме. И другие. Поэтому звонку психиатра-консультанта Катя обрадовалась, как никогда.

— Ему около 40–50 лет, — начал эскулап. — Может и чуть больше, около 55 — учитывая все-таки, что он совершал первые свои преступления почти 20 лет назад. Его черты — психическая неуравновешенность, само собой, а также сексуальная неудовлетворенность, ненависть к женскому полу, к красоте, к молодости. Он сознательно планирует убийство. Нападая, старается как можно быстрее нейтрализовать девушку, а потом, насладившись ее унижениями, душит и насилует. Или насилует и душит. Возможно, и это, кстати, наиболее вероятно, делает все одновременно. Совершает насильственный половой акт в момент удушения.

Катя вспомнила о сестре. И почувствовала, как ее язык деревенеет. Не без труда она спросила:

— А глаза?

— Да, глаза, конечно. В детстве или в молодости он пережил какое-то потрясение, связанное с женским полом. Понимаете, когда-то женщина увидела его стыд, его боль, его незащищенность, и это послужило такой травмой, что ее отпечаток он несет всю свою жизнь. Не исключаю также, что он был каким-то образом разоблачен. Женщина или девушка, а может быть, группа женщин или девушек, увидели что-то постыдное. Что-то, чего не должны были видеть. И поэтому он выкалывает глаза своим жертвам. Таким образом он как бы прокручивает время вспять и заставляет их перестать видеть его унижение или его низкий поступок, свидетелями чего они — а для нашего убийцы каждая жертва воплощает кого-то из прошлого, ту, кто нанес ему травму — стали.

Около 9 часов вечера в штабе, расположившемся в Промышленном ОВД, Шмаков и Гапонов подводили предварительные итоги рейдов.

— На данный момент мы практически закончили отработку той информации, которая у нас имелась, — сказал Шмаков. — Каждая группа курсировала между отделом и Ямой по шесть-семь раз.

— И что мы имеем на данный момент?

Шмаков потянулся к бумагам.

— Так. Задержаны 11 человек, находящихся в розыске, в том числе четверо в федеральном и один в международном. Сейчас с ними работают плотно. Изъято почти полкило наркотиков. В основном марихуана, но набралось и более 50 граммов гашиша и незначительное количество героина. Раскрыто восемь краж, похищенное частично изъято. Также да, обнаружен труп, но там никакого криминала нет.

— Итого, — невесело заключил Гапонов. — Успехи есть, но по главному направлению, ради чего все и устраивалось, мы остались с пустыми руками?

Шмаков развел руками:

— А какая у нас альтернатива была? Разве что подворовый обход всех без исключения домовладений в Замаячном поселке. Но вы только подумайте о резонансе, который это все вызовет у местных. А их там — несколько тысяч человек. И если не большинство, то половина из них точно к полиции относятся практически с ненавистью, — начальник городской полиции покачал головой. — А если учесть, что не помешало бы проверить не только сами дома, но и дворовые постройки, выгребные ямы, стихийные свалки и огороды… Мда. Тут нам нужно лет пять времени и целая армия. А это просто нереально, Ефим Алексеевич, не хуже меня понимаете.

— Мда, — буркнул Гапонов и выругался. — Чертовая Яма…

Шмаков покивал, вспоминая Марфина. Глава города завтра пригласил его к себе в мэрию, чтобы заслушать, что сделано для поимки убийц его дочери. Ничего хорошего от встречи полковник не ожидал.

— Непосредственно поселок Замаячный — место, которое лично значимо для нашего убийцы, — продолжал психиатр-консультант. — Там он мог родиться, вырасти или иметь каких-нибудь родственников. Скорее всего, именно там ему и была нанесена та самая травма, о которой мы с вами говорили.

— А почему он сменил район?

— Лично я уверен, что это связано исключительно со страхом перед полицией. Но в то же время, Екатерина, обратите внимание на старые эпизоды. Там ведь прослеживалась тенденция определенной игры с тогда еще милицией, правильно?

Катя вспомнила труп, подвешенный к дереву, и тут же постаралась отбросить эту картину, запавшую ей в память навсегда.

— Убийца пережил в детстве или раннем половом развитии унижения и обиды. Не исключаю, что со стороны близких родственников. Мать, бабушка, сестра… У него могут быть неплохие внешние данные, но психический недостаток, та самая травма, не дает ему жить, как все. Он боится насмешек и пресекает их на корню. Ты ничего не увидишь, а еще ты умрешь, поэтому ты и такие, как ты никогда не унизите меня и никогда не причините мне боль.

— Самозащита, — с трудом осознавая услышанное, пробормотала Катя.

— А как вы хотели? Игры разума. Идем дальше, Екатерина. В жизни он неприхотлив. Может заниматься самой обычной деятельностью. Вплоть до слесаря, рабочего. Замкнут. Создает впечатление не очень умного, интеллектуального собеседника, и старается компенсировать это с помощью физической силы.

— То есть, он пытается, так сказать, физически доминировать и в обычной жизни?

— Вероятнее всего, да. А вот перед личностью, которой он уступает в силе, наоборот — может стать послушным, ведомым. Однако, и это важно, Екатерина, — психиатр поднял палец, подчеркивая. — Все это не касается моментов, когда он выходит на охоту. В поисках жертвы он преображается на глазах. Может казаться остроумным, находчивым, даже сообразительным.