Идеальные - Николь Хакетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты же не думаешь на самом деле, что Генри тебе изменяет? – спросила Селеста.
И пригладила краешек своего бейджика на блузке, надавив пальцами на оба тонких каблучка. Блузка Селесты была из весенней коллекции «Розового кошелька», да еще и предыдущего сезона – белая, с выбитым узором, открытой спиной и присборенными рюшами по срединной линии переда. Селеста скомбинировала ее с любимыми джинсами-скинни с высокой посадкой и эспадрильями. И, возможно, она не выглядела так, как подруга, затянутая в гинем, но зато была очень довольна своим прикидом.
– Что? – рассеянно переспросила Алабама.
– Ты сказала, что считаешь, что у Генри роман.
– А-а, – протянула Алабама, не посмотрев на Селесту. – Да нет, вряд ли он с кем-то мутит. Просто в последнее время Генри сильно отдалился.
Селеста вперила в подругу пристальный взгляд, пытаясь решить, как на это реагировать. Но не успела она прийти к какому-то выводу, как лицо Алабамы просияло. В дверях появилась Холли Гудвин. И Алабама устремилась к ней, даже не подумав оглянуться на подругу.
Селеста никогда не встречалась с Холли лично, но при миллионе с лишним подписчиков Гудвин, несомненно, была самой известной в их группе. Платье бэби-долл, в котором она явилась на приветственный ужин, было жуткого оранжевого цвета, объективно говоря – вырви глаз. Но ее лицо было достаточно красивым, чтобы отвлечь внимание на себя. Селеста никогда бы не осмелилась даже примерить одежду такого оттенка. Да и бэби-доллы она не носила. Такой фасон – без четко обозначенной линии талии – превращал ее туловище среднего размера в дирижабль.
Селеста задержалась на мгновение, заколебавшись. В такие моменты, как этот, она иногда сожалела о гиперобщительности Алабамы. Самой Селесте не хотелось завязывать разговор с Холли Гудвин, потому что рядом с важными персонами она почему-то всегда глупела и начинала нести откровенную чушь, раздражаясь из-за этого на себя и еще больше глупея.
«Что же делать? Может быть, оставить Алабаму на произвол судьбы?» – подумала Селеста. Она могла бы схватить тарелку с едой со шведского стола и молча пристроиться рядом с дуэтом Эмили-Марго. Конечно, подобный сценарий был далек от идеального, как ни крути. Однако это было не так страшно, чем представляться Холли.
Но раз Генри поведал ей об «особенном состоянии» Алабамы (употребив это довольно невнятное и неконкретное словосочетание, хотя более подходящее выражение подобрать было трудно), Селеста пообещала себе всячески поддерживать подругу. Даже при том, что Алабама не знала, что ей все известно.
К тому моменту, как Селеста подошла к ней и Холли, рука Алабамы уже лежала на плече новой знакомой. Вблизи предплечья Холли оказались ненамного тоньше, чем ее собственные, и Селеста ощутила от этого даже легкое, эгоистичное удовлетворение.
– Мне нравится, – промурлыкала Алабама, безо всякого стеснения щупая ткань платья Гудвин. Она держалась так раскованно, словно они не только что познакомились. – Очень милое!
– Спасибо, – сухо поблагодарила Холли и отступила на шажок назад – за пределы досягаемости Алабаминой руки.
Селеста не стала винить ее за это. Она повела бы себя точно так же, вздумай какая-нибудь незнакомка щупать ее наряд.
Рядом с Холли возникла еще одна леди-инфлюенсер, Кэтрин – если Селеста правильно вспомнила ее имя, – по-лошадиному плотно сбитая, грудастая и рыжеволосая особа с матовой сливовой помадой на губах.
– Привет, – сказала Селеста, решив вклиниться в разговор, пока не стало совсем поздно и неловко. И улыбнулась, постаравшись не обращать внимания на руки, которые внезапно начали мешать. «Куда же мне их девать?» – озадачилась она и вытянула вперед одну руку: – Я Селеста.
«Только бы рукопожатие не показалось им слишком официальным в такой ситуации», – понадеялась «приличница».
– Кэтрин, – представилась рыжеволосая скучающим тоном.
Когда Селеста взяла руку Холли, Алабама еле слышно вздохнула.
– Я знаю, Холли, что вы бегаете, – сказала она. И, развернув слегка корпус, оттеснила Селесту в сторону. – Я тоже занимаюсь бегом. Конечно, не так чтобы очень серьезно, но достаточно серьезно. Может, устроим с вами пробежку? Завтра, до похода по леднику?
Селеста заметила, как заходила челюсть Холли под искусно наложенным слоем автозагара.
– О, я не… – начала она, но Алабама не дала договорить.
– Или после похода? Так будет лучше? В принципе, мы можем перенести пробежку на послезавтра. Или все-таки завтра? Ну, что, пробежимся?
Холли переступила с ноги на ногу. Ее очевидный дискомфорт запустил в Селесте что-то материнское – на уровне бессознательного рефлекса. Ей захотелось разрядить обстановку, сгладить ситуацию, хотя, как это сделать, она не знала.
– Конечно, – произнесла Холли.
И устремила взгляд за плечо Алабамы, чего та, похоже, не заметила. Потому что продолжила тараторить – сначала о своих кроссовках, потом о своих стертых ногах, затем об энергических гелях и жевательных пастилках от обезвоживания, а еще о какой-то особенной беговой дорожке. Ни о чем из этого Селеста раньше не слышала, потому что она – как и Алабама (до недавнего времени) – не бегала.
Глава 15
Холли
Днем ранее
Рейкьявик, Исландия
За ужином Холли едва притронулась к еде. Большую часть вечера она провела, тыча вилкой в брокколини, слишком сильно сдобренную маслом, и перекатывая по тарелке пикантный кусочек тофу. Этого, похоже, никто не заметил, за исключением сумасшедшей идиотки по имени Алабама, которая почти весь вечер нависала над ее локтем. Пару раз Холли слегка поворачивалась, позволяя руке врезаться в грудь Алабамы. Та быстро извинялась и куда-то стремительно убегала, но только для того, чтобы через несколько секунд вернуться на ту же позицию.
Холли привыкла к тому, что незнакомые люди вели себя так, словно давно ее знали. В определенном смысле они ее действительно знали. Таков был неизбежный результат ее активности в сети и трактовки миллиона подписчиков как своих друзей. Впрочем, большинство людей понимали, что Холли им в реальности – не подруга. И даже те, кто этого не понимал, по крайней мере, притворялись, что понимали.
– Дайте пройти! – гавкнул кто-то.
Все женщины поспешно расступились, освобождая дорогу владелице мини-гостиницы, Дельфине, вынырнувшей из-за кухонной двери. Она держала поднос над головой и передвигалась нетвердой походкой, заставив Холли усомниться в том, что ее выход в зал был хорошей идеей.
Разговор в зале заглох до неясного бормотания, пока Дельфина приближалась к столу, расчищенному за несколько минут до ее появления. Пять розовых воздушных шариков заколыхались из стороны в сторону, когда она опустила поднос и повернулась к группе.
С близкого расстояния Холли рассмотрела
