Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше - Игорь Бестужев-Лада

Но вот от ругани и взаимных оскорблений дело перешло к дракам и убийствам. Проезжавший со своей вооруженной свитой католик-дворянин напал на безоружных протестантов, певших свои псалмы, и устроил резню. Это вызвало ответную реакцию, и почти вся история Франции XVI века прошла в нескончаемых религиозных войнах, кульминацией которых была уже упоминавшаяся Варфоломеевская ночь с ее тысячами жертв.

Современная католическая церковь подала другим церквям благой пример, введя в практику извинения за изуверства прошлого. Не хотелось бы вмешиваться во внутренние дела церквей, к которым не принадлежу сам, но, кажется, было бы весьма уместным общее извинение за любые гонения на религиозное инакомыслие. Эти злодеяния ничуть не уступают по своему характеру кострам инквизиции.

Независимо от этого, как уже говорилось, многие монархи Северной Европы сообразили, что протестантизм несет им земли и богатства католических монастырей. И Западная Европа (до Польши и Прибалтики включительно — на востоке) раскололась на два лагеря по принципу: «чей государь — того и вера». Конечно, цинизм этого принципа огорчает, особенно когда религию меняют насильно. Но такова жизнь, как говорят французы, и когда приходится выбирать между верой и жизнью, слишком многие выбирают жизнь.

Нельзя сказать, что никто в Европе не понимал самоубийственности противостояния католиков и протестантов. В 1555 году между германскими протестантскими князьями и католическим (австрийским) императором Священной Римской империи — эфемерного конгломерата многих государств Германии и Италии (нечто вроде нашего СНГ), существовавшего с 962 по 1806 год, был заключен Аугсбургский религиозный мир. Он предусматривал право монарха определять вероисповедание своих подданных (это в Аугсбурге было провозглашено: «Чья страна — того и вера»). Один из французских королей снискал себе большую популярность в народе, откровенно признав, что «Париж стоит мессы» (то есть ради престола, вообще любой выгоды, можно принять любую религию). Но когда к религии добавляется борьба за гегемонию — война неизбежна. Мировая война (если считать таковой войну между великими державами — невеликие всегда не в счет — да еще на нескольких континентах). Правда, на этот раз заморские колонии еще не играли заметной роли.

Австрийский католик-император Священной Римской империи начал гонения на протестантов-чехов в своих владениях и заодно урезал некоторые чешские привилегии. Ответом было восстание в Праге 23 мая 1618 года. Вконец обнаглевшие императорские наместники были выброшены из окна Пражского замка. Последовала карательная экспедиция, и чехи были разгромлены. Казалось бы, типичный для тех времен инцидент был исчерпан. Но протестантские Англия и Нидерланды, а также католическая Франция — смертельный враг императора — «сбросились» на очень крупные субсидии протестантской Дании, которая выступила против Священной Римской империи. Однако датские войска потерпели поражение, и война вроде бы опять выдохлась.

Через несколько лет император и французский король схватились из-за Северной Италии. Тут религией даже не пахло, поскольку оба противника были католиками. Император оказался победителем в третий раз.

Прошло совсем немного времени, и враги императора задумали повторить старую комбинацию на новом уровне. Они собрали значительные субсидии для шведской армии, и та наконец взяла протестантский реванш, разгромив католиков и разом возведя Швецию в ранг великой державы. Правда, добить католиков не хватило сил. Тогда протестантская Швеция и католическая Франция заключили союз и целых тринадцать лет методично добивали армию императора. В конце концов обе стороны выдохлись, и в 1648 году был заключен Вестфальский мир, определивший политическую карту Европы до самого Венского конгресса 1815 года.

Два важных уточнения. Англия не могла принять активного участия в войне из-за революции, развертывавшейся как раз в эти годы и завершившейся казнью короля. Зато в войне приняла определенное участие Московская Русь, воевавшая с католической Польшей и тем усиливавшая позиции протестантской Швеции, тоже воевавшей с Польшей. Столько театров военных действий! Разве это не тянет на мировую войну?

Эти тридцать лет были очень страшными в истории Европы — не менее страшными, чем нашествие гуннов или татаро-монголов. Ведь тогда у армий не было еще развитого интендантства, и для человека с оружием соблазн «взять не заплатив» у безоружного был слишком велик. Поэтому когда католики штурмом брали протестантский город или протестантский отряд входил в католическую деревню, за грабежом немедленно следовали массовые казни. В течение тридцати лет было зверски перебито около восьмидесяти процентов мужского населения Германии. Поэтому христианская церковь в первый и последний раз в своей истории на время узаконила двоеженство. Это был хоть какой-то способ избавить страну от полного вымирания.

Была и другая военно-политическая сторона Возрождения — в данном случае в сфере геополитики. Имеется в виду, что начавшая обновляться Европа приостановила османскую экспансию, а затем, вплоть до Первой мировой войны 1914–1918 годов, постепенно вела ту же «реконкисту», что и в Испании, пока не довела Османскую империю до полного развала.

В 1529 году, на пике могущества империи, 120-тысячная турецкая армия осадила Вену, которую защищал 16-тысячный гарнизон. Осада не дала результатов. Штурм был отбит с большими потерями у турок. Турецкая армия отступила, и это стало началом конца империи.

В 1571 году между испано-венецианским и турецким флотом произошло генеральное сражение у города Лепанто в Греции. Турки имели значительное численное превосходство (275 судов против 217), но были разгромлены: 94 их корабля сожжено, 130 — захвачено. Союзники же потеряли всего 15 галер. С тех пор и до уничтожения парусного турецкого флота при Синопе в 1853 году турок на море преследовали почти непрерывные поражения.

Спустя более столетия, когда в Стамбуле на короткое время приостановилось гниение государства заживо, в 1683 году 158-тысячная турецкая армия еще раз (последний) попыталась осадить Вену. Ее атаковала 70-тысячная австро-польская армия и вновь разгромила в прах. С этого момента путь в Западную Европу для турок был заказан. Им остались еще почти 200 лет Русско-турецких войн за Балканы, Крым и Кавказ.

Возрождение, как мы помним, началось не с гнева и войны. Оно началось с насмешки над изжившим себя варварством Средневековья. С возвращения из «загробного» мира в наш, суетный. С апелляции не к Вере («верю, ибо это абсурдно» — типичная сентенция Средневековья), а к Разуму.

И плоды такого (как казалось тогда) возрождения античности оказались потрясающими. Во многом не превзойденными до сих пор.

С этой точки зрения, Возрождение — это прежде всего переворот в мировоззрении весьма большой группы просвещенных людей, оказавших влияние на довольно широкие круги населения, прежде всего городского (вне этого влияния, конечно, были обскуранты-клерикалы, своекорыстные феодалы и темные, забитые крестьянские массы — подавляющее большинство населения Европы и мира того времени). Возрождение опиралось на книгопечатание, равнопорядковое по значению Интернету.

Произошел переход от схоластики («марксистско-ленинская» в данном случае — не в счет) к философии, переставшей быть «служанкой богословия». Мало того, к натурфилософии, то есть к попыткам осознать положение человека в мироздании, за рамками библейских догм. Потребовалось еще много десятилетий, и на арену философии один за другим стали выходить мыслители, которые, опираясь на античные авторитеты, оставили их далеко позади. Начался этот процесс с того, что за новое мировоззрение пошли на костер мученики философии и науки, а завершился он (уже к моменту начала смены возрождения следующим упадком) появлением гигантов философской мысли, труды которых мы сегодня можем только прилежно изучать (если поймем), так как давно уже не в состоянии присовокупить к ним ничего существенно нового.

На базе натурфилософии начала развиваться современная наука (уже не «протонаука», как раньше), решительно размежевавшаяся с богословием. Триумфальное шествие науки, казалось, достигло кульминации в начале XVII века, когда были сформулированы основные принципы современной науки, дожившие до конца XX века. Триумф по нарастающей продолжался еще 300 лет (захватив даже первое столетие упадка), и только глобальные проблемы современности к концу XX века заставили вновь начать пересмотр основных научных парадигм.

Особенно значительные изменения произошли в искусстве. Разом во всех его пяти основных видах: литературе, драматургии, музыке, живописи и ваянии, архитектуре.

Собственно, и началось-то Возрождение — после того, как оно вышло за рамки узкого кружка гуманистов — с поэм и прозы, решительно порывавших со средневековой рутиной (упоминавшиеся выше вершины средневековой литературы — не в счет). Достаточно назвать «Божественную комедию» и «Декамерон».