След "черной вдовы" - Фридрих Незнанский

Конечно же никто бы и не стал разговаривать с ка­ким-то частным сыщиком, но для подобных случаев у Агеева имелось удостоверение работника МУРа, выдан­ное ему в те годы, когда он там действительно работал под рукой самого Вячеслава Ивановича Грязнова. Им же, кстати, и подписанное. Естественно, прибегал к по­мощи этой ксивы Филя только в исключительных слу­чаях. Документа и в самом деле оказалось достаточно, чтобы разговорить по душам старшую медсестру, а за­тем выйти и на врача, который лично занимался ране­ными пациентами. Таким образом, вскоре Филя имел довольно пространное описание как самих пострадав­ших, включая врачебные диагнозы и прочее, а также и домашние адреса обоих. Ну, говорить сейчас о мужчи­не, находящемся без сознания в отделении реанимации, нужды не было, а вот женщина или, скорей, девушка эта Филю очень заинтересовала. А по рассказу врача сыщик заметил, что и того тоже. Но доверительной бе­седе с пациенткой, на что, вероятно, очень рассчиты­вал рыжий эскулап с прохиндейскими глазами, неожи­данной помехой оказался тот следователь, в чьи руки доктор потом, собственно, и передал пострадавшую.

Что же касается ее ранения... Пуля задела трапецие­видную и пробила грудино-ключично-сосковую мыш­цы, травмировав при этом левую лопатку и вызвав сла­бое сотрясение мозга, и разорвала мочку правого уха. Раны доктор зашил, сделал обезболивающие уколы. Впрочем, пациентка, по ее словам, чувствовала себя довольно сносно и оставаться в клинике никак не по­желала. И руководили ее поведением в тот момент, по мнению доктора, не столько даже боль, сколько стрес­совое состояние от самого факта покушения плюс ка­кое ни есть, но все же сотрясение мозга и, наконец, по­теря крови. Ведь пока вытащили из машины, пока на­ложили кровоостанавливающие повязки, пока везли, время-то шло. Так вот, этот следователь, мрачный мо­лодой человек, который потребовал немедленно уста­новить охрану у палаты мужчины и даже звонил куда- то по этому поводу, и забрал пострадавшую с собой, едва хирург закончил свою работу...

Тут доктор перевернул листок-другой настольного календаря и добавил:

—    Волкова ее фамилия. Адрес найдете в регистра­туре. Так что, говорите, с ней снова случилось?

—   А разве я вам что-нибудь говорил? — Филя обе­зоруживающе улыбнулся. — Нет, уважаемый доктор, просто мне необходимо задать ей несколько вопросов. Работа такая.

—    Понимаю. — Доктор многозначительно хмык­нул. — М-да... у каждого — свое... Так если у вас боль­ше вопросов нет...

—    Последний, с вашего разрешения. Этими двумя пострадавшими кроме меня еще кто-то интересовался?

—   Насколько мне известно, нет.

—   Тогда благодарю.

А домашний адрес Светланы Алексеевны Волковой он уже имел. Из той же регистратуры. И Филипп от­правился по указанному адресу, в район Хамовников.

О том, чтобы с ходу проникнуть в квартиру, где поселилась «звезда Кировского балета», как назвала свою племянницу мадам Власьева, которая в ожидании конца ремонта в своем новом жилище обреталась не где- нибудь там, а в «Славянской», не могло быть и речи. Да Филя, в общем, и не собирался. Хотя нет тех крепо­стей, которые... и так далее. Но узнать-то о том, что здесь и как, какие машины, к примеру, подаются к подъезду, что за народ крутится вокруг, это — запрос­то. Для этого никакая милиция не нужна. Достаточно двух-трех бабок на лавочке либо стариков-доминошников, которые знают всё.

Он нашел и двор, и дом, обошел его со всех сторон и отметил на последнем, шестом этаже шеренгу одина­ковых новеньких окон, опоясывающих периметр зда­ния. Это из тех дорогих заграничных «игрушек», кото­рые открываются по желанию хозяина и сбоку, и сверху, и снизу, и вообще черт-те как. Ну что ж, строители хо­рошо постарались, вероятно, получилось вполне дос­тойно известной балерины. Многие в Москве желают теперь жить, понимаешь, по-европейски. То есть и вме­сте с простым народом, и как бы отдельно от него, чтоб дистанция все же чувствовалась.

Затем, для полной уже уверенности, Филя поднял­ся, но не лифтом, а пешком по лестнице, до самого вер­ха, оглядывая по дороге обитые черным и коричневым дерматином обычные двери обычных жильцов — по четыре на каждой площадке. Ничего, не хило — четыре-то квартиры — в одну. Это ж, если обыск произво­дить, мало не покажется...

На шестом этаже оказалась только одна дверь — большая, сейфовая, из пушки не прошибешь, разве что танком дернуть. Филя не поленился, внимательно про­шелся взглядом и указательным пальцем по брониро­ванной дверной коробке, проверил все подсоединения в шкафчике с электросчетчиком. Убедился, что дверь- на сигнализацию, как это делают те, кто сильно боятся квартирных воров, поставлена еще не была. Впрочем, может быть, там у них, внутри, есть свои заморочки. Но эту дверь уже после исчезновения Волковой явно открывали. Иначе замочные скважины не были бы плотно залеплены бумажными полосками с традици­онными жэковскими лиловыми печатями. Короче, дверь не стали бы опечатывать, если бы хозяйка была жива, здорова и легко достижима для сотрудников прокура­туры и милиции.

Отсюда проистекал и следующий вывод: в кварти­ре наверняка делали обыск ввиду исчезновения хозяй­ки. Кто делал? А тут и двух мнений нет: конечно, про­куратура. Сама милиция не полезет без разрешения, а следователь Нехорошев — подходящая фамилия для этого типа — вел себя, видать, как та кошка, которая хорошо знает, чье мясо съела. Прокололся наверняка со свидетельницей, а теперь темнит изо всех сил. «Не знаю... не положено... без указания руководства...» Ну и не надо.

Филипп спустился к подъезду и стал приглядывать­ся к немногочисленным бабушкам и дедушкам, отды­хающим в тенечке. И для начала разговора выбрал дво­их, с сердитыми отчего-то лицами, сидящих напротив друг друга за шахматной доской. Подошел, посмотрел позиции, хотел было подсказать одному из игроков хороший вариант, который через два хода приводил противника к матовой ситуации, но — промолчал. А вот игрок, напротив, недовольно поднял на Филю ко­лючий взгляд и заявил прокуренным басом:

—   Па-пра-шу без пад-сказок!

—    А я и не собираюсь. — Филя пожал плечами. — Хотя один ход есть, ну просто конфетка. Я по другому делу, отцы. Может, окажете помощь органам?

Вот это уже было действительно другое дело — жи­вое. Старики словно воспрянули в ожидании.

Естественно, Филипп сунул одному, а потом друго­му под нос свое удостоверение оперуполномоченного МУРа и опустился рядом на корточки.

—    Дело, значит, такое, отцы. Очень меня вон та квартира интересует, которая целый этаж занимает. Не знаете, чья она?

—    А мы не из энтого дома, мы из того, -—старик с хриплым голосом показал дом напротив. — А что здесь шибко крутые поселились, так то всем известно. С Но­вого года все строят и строят, народ, говорю, совсем замучился.

—   Мне сказали — балерина какая-то? — кинул на­живку Филипп.

—   Да по мне, пусть хоть сама Пугачева, без разни­цы, — отозвался второй, — ты людям зла не делай! Вер­но, Егорыч? А здесь вечно мужики страховидные, об­ратно же охрана, машины — джипы, ага, будь они про­кляты! Так и гоняют, так и гоняют без стыда и совести!

Первый, тот, что прокуренный насквозь, хрипло засмеялся:

—   Да ты, Иван, вовсе памятью ослаб, говорю. То ж не джипы гоняли, а грачи залетные! — и объяснил Фи­липпу: — Тут у нас энти сумасшедшие заявились было. На тарахтелках своих, черные, в коже все, и мотоцик­лы, стало быть, у них такие же. Сплошной, говорю, треск и вонь. Хышчники, одно слово. Мы еще тогда заметили, верно, Ваня?

—    О, интересно! — поощрил Филя. — И что же их сюда занесло? Давно было-то?

—  А в тот день, когда у вокзала-то джип хозяина, — Иван кивнул на дом, про который говорил Филипп, — в упор расстреляли.

—   Вот это да! — прямо-таки опешил Филя. — А вам- то, отцы, откуда известно?

—   А что ж мы, уж и телевизор, что ль, не смотрим?

Показывали ведь! И номер видно было. А нам он дав­но известен, вечно тут стоит. Вот ты говоришь, мил че­ловек, балерина. А ведь про то никому тут не известно. Разве что та девка, которая все с хозяином ездила?

—    Так, может, мы об одном человеке и думаем? В смысле, о женщине? По документам-то квартира имен­но ей и принадлежит. А вот кто он ей — это большой вопрос.

—   Кому вопрос... — иронически хмыкнул Иван. — А ты, милок, почаще в телевизор гляди, там тебе и под­скажут про вопрос твой! Ворюга он, жиган, хозяин твой, вот кто. Вида-ал я их... Вот и показали его в телевизо­ре, как из машины вытаскивают.