Простодушны и доверчивы - Александра Сергеева

— Зачем тогда суетишься? — удивилась она внезапному признанию.

— По службе, — сурово молвил Нешто. — Ибо дан мне наказ.

— Кем?

— Тем, кому я служил: последнему из давешних приставников.

— Ничего себе: давешний, — восхитилась Лёка. — Двести лет прошло. Так, это наш предшественник приказал тебе найти новых приставников?

— Он самый, — добросовестно вздохнуло чудо-юдо бездыханное и безмятежно осведомилось: — Ты куда меня волочешь? Вроде в промежмировье собирались.

— Мне что, на глазах у всех трюкачить?

— Ох, и замудрёная ты девка, — попенял ей Нешто.

Схватил перестраховщицу за руку и заволок под арку величественной «сталинки». Впереди по курсу во дворе стояли две девушки с колясками и увлечённо болтали. Лёка обернулась, подождала, пока арку не минуют три пацана и мужчина. Улучила момент и прыгнула в свою новую среду обитания.

Где первым делом насторожила лук.

— Это зачем ещё? — благодушно осведомился коренной обитатель здешних мест.

— Затем, что на меня сегодня трижды нападали, — пристально шарил глазами по сторонам наученный горьким опытом приставник. — Дважды после того, как нас разбросало.

Благодушие с него, как корова языком слизала. Нешто-Нашто посерьёзнел и призадумался:

— И чего хотели?

— А я знаю? Гнали меня по улице, куда я перескочила, потому что путь к торговому центру перекрыли.

— Запечатывать пути не каждому по силам, — как-то отрешённо пробормотал дурной, но мудрый дух. — Тут таких умельцев, почитай, что по пальцам сочтёшь. И кого на тебя настропалили?

— Воронов с железными клювами, — продолжая мониторить лужайку, на которую они попали, отчиталась Лёка. — А перед ними… Знаешь, а его не увидела. Знаю только, что он порхал где-то над головой: блисковицы туда унеслись. Он заржал, как конь, но на сближение не пошёл. Вообще-то, даже не преследовал, — озарило её.

И как раньше не дотумкала?

— Он и не думал гнаться! — донеслось из банки на поясе. — Покружил и сдристнул.

Судя по последнему замечанию, околачиваться в межмирье близ людей игошке не стоило: не пошло на пользу. Права была её мамка Кикиморка: запереть дома и не пускать.

— Хва-Га? — скуксился Нешто и сплюнул: — Ирод лютый.

— Хва-Га…, — пробормотала под нос Лёка, и тут её озарило: — Дракон Яга. Один из слуг… то есть, он из корпорации «Чернобог»?

— И тут переиначили, — укоризненно покачал головой Нешто. — Какой он тебе дракон? Змей проклятый, гад летучий. И вовсе не яга. Хотя, можно его и так обозвать: ужас — он ужас и есть.

Лёка поняла, что это первоначальное значение имени сказочной Бабы Яги и уточнила:

— А что значит «Хва-Га»?

— Летающий бахвал, — презрительно процедил Нешто, направив стопы к видневшемуся неподалёку лесу.

— Выплётчик и есть, — поддакнула Шанель, высунув из банки мордочку. — Хвастун и чванливец.

Из её причёски выкатился знакомый колобок с ноготок в оплётке из серебряных травинок с листочками. Промеж которых проклюнулся круглый красный глаз. Он с любопытством уставился на приставника и вдруг приветливо зазолотился.

— Так, всё-таки, кто это? — забыв про ставшего трижды неинтересным змея, попыталась дотронуться до него Лёка.

Игошка опередила её, впечатав колобка обратно в заросли волос. И бесцеремонно сменила тему:

— Иди, куда велено.

После чего пропала с глаз — рядом как раз журчал ручеёк. Лёка поняла, что её не хотят куда-то впускать и чем-то делиться. Во всяком случае, до поры до времени. Она помчалась догонять Нешто, уразумев, что здесь на них нападать не станут. А в следующую секунду она провалилась в реал.

Глава 6

То-то воевода обрадуется

Войдя в дом, Лёка остановилась в дверях гостиной и поёжилась. Бабуленька полулежала на диване, распуская рукав свитера, который перевязывала уже в четвёртый раз. Дед сидел за столом, разложив на подстеленной клеёнке разобранную «Гюрзу». Наличие которой в доме превосходно укладывалось в статью о незаконном хранении оружия. А усиленный патрон — пробивавший бронежилет и даже кузов машины — гарантировал максимальное наказание.

Год назад полковник научил внучек пользоваться пистолетом, что называется, на всякий случай — бабуленька не возражала. Ветка влюбилась в него с первого выстрела и теперь периодически канючила, требуя свидания с ним в таёжной глуши подальше от доносчиков.

Ей хорошо: у неё дедовские руки с широкими ладонями и длинными сильными пальцами. А для Лёки полимерная рукоять слишком большая: стрелять неудобно. К тому же у «Гюрзы» целых два предохранителя. И тот, что в задней части рукояти жутко давит на ладонь. Отчего ощущение слабого хвата ещё усиливается: не стрельба, а наказание — машинально посетовала она, задумчиво пялясь на сестру.

Ветка стояла носом в угол между книжными стеллажами. Заложив руки за спину на арестантский манер. Демонстративно шмыгая носом и бубня:

— Я что, младенец, в углу стоять? Мне уже семнадцать. У меня паспорт есть. И, между прочим, куча прав. А ваши командные методы и произвольные решения вопреки объективным обстоятельствам наверняка прописаны в уголовном кодексе.

Лёка развернулась, чтобы улизнуть на кухню.

— Куда? — отчеканили за спиной командным голосом в духе произвольных решений, а проще говоря, валюнтаризма и деспотии.

— Я целый день не ела, — попыталась она разжалобить хотя бы Ладу Всеславну, бросив на неё умоляющий взгляд.

Бабуля считала спицей оставшиеся не распущенными рядки и призыв внучки заступиться проигнорировала.

— Попить-то хоть можно? — уныло пробормотала провинившаяся стоеросина, бросая сумку в кресло.

— Попить, оправиться и в угол, — скомандовал дед, щёлкнув предохранителем на спусковом крючке.

— Это расстрел? — не удержавшись, съязвила Лёка и вышла.

— Ты договоришься! — пригрозили ей в спину.

— А и верно, — выскочив из воздуха, подобострастно поддакнул Нешто-Нашто воеводе-батюшке и залез коленками на соседний стул: — Вишь, как девки нынче распустились. Дедово слово им уже не указ.

— Развинтились, — степенно согласился полковник, убирая пистолет в жестяную коробку.

— Вожжами бы их приголубить разок, враз бы опамятовали, — вовсю подхалимничал подлый старикашка.

— Драть их не передрать, — не стал возражать полковник и на это.

Бабуля отложила вязание, взяла ручку и лежавшую рядом бумажку — памяткой, что нужно