Люди огня - Майкл Гир

— Ты слишком много позволяешь себе, — произнес Тяжкий Бобр так тихо, что она едва расслышала его слова. Холодок страха, исчезнувший в огне гнева, снова пробежал по ее спине. Она с трудом сглотнула слюну. Этот дурак мог Проклясть ее! И у него достаточно поводов хотеть этого. Как она издевалась над ним той далекой ночью, когда он попытался овладеть ею! Подобное унижение умаляло мужчину, мучило его… и, конечно же, Тяжкий Бобр не забыл о нем.

— Да, ты поняла, что я хочу сказать, — промолвил он, вздернув подбородок и глядя на нее из-под полуопущенных век. — Кажется, ты перестаралась — берешь на себя слишком большую ответственность. Тебе бы хотелось расколоть Племя как раз сейчас, когда ему необходимо объединиться, чтобы все вместе Танцевали и Пели, прося прощения у Мира Вышнего Духа за многочисленные проступки. Но в тебе я не замечаю ничего, кроме высокомерия и гордости. Сколько гордости! Из-за того, что ты красива? Из-за того, что у тебя сильный муж? Неужели ты считаешь себя выше и лучше остального Племени?

Чтобы не ответить дерзостью, она прикусила кончик языка.

— Вспомни, — продолжал монотонно скрежетать голос Тяжкого Бобра, — Вышний Мудрец вывел людей на белый свет из-под земли. Существо, которое некогда вылезло из грязи, будто крот, не должно слишком высоко поднимать голову.

— Пред лицом Солнца-Отца я значу не меньше твоего, шаман!

— Но я Зрю Видения Силы, женщина. И мне кажется, что ты слишком горда. Иди, ешь твое мясо. Я отказываюсь прикасаться к нему, чтобы не осквернить моих губ твоим святотатством. Увидим, к чему рано или поздно приведет тебя твоя гордость и бесстыдство!

Он прошел дальше, воздев руки и громко крича, чтобы все услышали:

— Вышняя Антилопа! Я вижу, как поступила с тобой эта женщина! Я вижу, как она оскорбила твоих детей! Я вижу, как она осквернила наших братьев-антилоп! Знай же, что я, Тяжкий Бобр, не прикоснусь к плодам этих преступлений! Я отказываюсь не только есть, но даже и обонять их! Я объявляю это мясо нечистым и оскверненным твоей обидчицей, оскорбившей вдобавок и все мое Племя!

Умолкнув, он снова резко повернулся к Ветке Шалфея: в его глазах поблескивала радость победы. Оттолкнув ее, Тяжкий Бобр зашагал вниз — обратно в селение.

Женщина была совершенно ошеломлена. Она глядела ему вслед и все никак не могла поверить, что он готов загубить хорошее, свежее мясо, объявив его нечистым, когда оно уже было во рту у изголодавшегося Племени. Тьма объяла ее — будто огромная ладонь заслонила солнце.

Голодный Бык замер, затаив дыхание на полувздохе. Желтоватая трава зашуршала, качнулась и снова застыла неподвижно. В сероватом скудном свете он заметил вора. Напрягая зрение и слух, Голодный Бык приподнял голову и сжал в руке оружие. Гладкая поверхность древка, послушного любому движению сжатого кулака, придала ему уверенности.

Птицы начали свое утреннее щебетание. Легкий ветерок прошелся по его коже, слегка умерив возбуждение, которое испытывает любой охотник, наблюдая за зверем из засады. В предрассветном свете кусты шалфея казались красновато-синими. Теперь уж недолго осталось. Вор может и ускользнуть, не понеся наказания за ночные проделки.

Голодный Бык переменил положение. От его движения трава чуть слышно зашуршала. Близко, совсем близко… вот тут, за шалфеем. Голодный Бык слегка покачал дротиком, проверяя равновесие. В любую секунду он был готов разделаться с врагом.

Жизнь одного, смерть другого… вечная игра. Она продолжалась и здесь, в кустах шалфея. Голодный Бык мастерски играл в нее. Немногие владели оружием так же уверенно, как он, или столь же искусно охотились из засады.

Его жертва отошла чуть подальше. Голодный Бык позволил себе перевести дыхание. Легким уже начинало не хватать воздуха, и сердце отчаянно застучало в груди. Со всем умением, на какое только он был способен, Голодный Бык неслышно поднял ногу, перенес ее вперед и поставил между пучков высохшей травы, перенеся на нее основной вес тела.

Впереди в траве раздался краткий шорох — и затих.

Голодный Бык напряженно всматривался в переплетавшиеся узоры теней, стараясь обнаружить силуэт зверя. Напряжение его все росло, становилось невыносимым, заставляло сердце биться все быстрее. Он подавил неукротимое желание рвануться вперед и броситься на свою жертву. Нет, это ни к чему не приведет. Чтобы убить, надо иметь терпение. Мщение будет тем удачнее, чем неожиданнее для вора окажется удар.

Он осторожно сделал еще один шаг, не отрывая глаз от торчавших вверх веток. Мышцы его ноги слегка задрожали от напряжения, когда он шагнул еще раз, осматривая места, где шалфей рос уже не так густо.

Вор остановился, поднял голову, приготовился бежать. Его зоркие карие глаза поблескивали в сером утреннем свете.

Голодный Бык снова замер неподвижно. Внутри у него все напряглось, будто притянутая к земле ветка ивы.

Вор явно колебался. Казалось, некое шестое чувство предупреждает его об опасности.

«Сейчас он рванется с места!» И Голодный Бык, хоть и не успел встать совершенно устойчиво, как следовало, метнул дротик. Тренированные мышцы упруго сократились, и оружие со свистом полетело вперед. Эта возможность поразить зверя была последней: Голодный Бык прекрасно понимал, что в случае промаха вор с легкостью ускользнет. Поэтому он вложил в бросок всю свою душу.

Изогнутая палка из твердого дерева запела, рассекая воздух, и вонзилась в вора довольно низко. Животное, обмякнув, повалилось на землю.

— Попался! — завопил Голодный Бык, бросаясь к нему напролом.

К его изумлению вор, собрав силы, сдвинулся с места и проворно скрылся в густом переплетении кустов и травы.

Голодный Бык в недоумении наклонился и прищурился, чтобы получше рассмотреть следы:

— Гм! Не совсем точно я бросил. Но лапу ему сломал.

Ворча себе под нос, он склонился над кустом шалфея и принялся крутить жесткие серые ветки, пока корни не вылезли из земли. Вырванным растением он принялся раздвигать кусты в надежде выгнать раненого зверя из укрытия.

— Эй, эй, ты куда спрятался? Слушай, тебе далеко не уйти. Уж лучше я тебя съем, чем какой-нибудь изъеденный клещами койот.

Заметив внизу карий глаз, блестевший в неверном свете наступавшего утра, Голодный Бык наклонился над кочкой, густо поросшей травой. Он разглядел вздрагивавший розовый нос и густые серебристые усы.

Голодный Бык ткнул в траву своим шалфеем и с радостью заметил, как коричневая тень скользнула прочь с другой стороны травянистой кочки.

Он кинулся в погоню за раненым животным, петляя по его следу среди жидковатой растительности. Зверь бросился влево. Голодный Бык рванулся за ним, но под его ногой неожиданно спружинил, будто живой, высохший стебель шалфея и обвился вокруг ноги. Бык повалился на землю, успев заметить ускользавшую добычу. Вне себя от охотничьего азарта, он побежал за зверем на четвереньках и выругался, опершись рукой на покрытую коричневыми иглами опунцию.