Британия. Краткая история английского народа. Том I - Джон Ричард Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всю зиму готовился Альфред к новой борьбе. В начале весны его армия окружила город, а наемный флот курсировал вдоль берегов для предупреждения неприятельской высадки. Видя своих товарищей в опасности, часть датских сил, остававшихся в Уэргеме, села на суда с целью оказать им помощь, но буря разбила их о суонеджские скалы, и тогда осажденных в Экзетере голод вынудил к сдаче и клятвенному обещанию оставить Уэссекс. На деле они удалились в Глостер, но едва Альфред распустил свои войска, как окрепшие с прибытием новых жаждавших грабежа шаек датчане опять появились у Чиппингема и стали производить в стране страшные опустошения.
Это было такой неожиданностью, что в течение месяца или двух охватившая Уэссекс паника парализовала всякую возможность сопротивления. Альфред с небольшим количеством воинов вынужден был удалиться в укрепление, наскоро воздвигнутое на острове Ательней, среди Перретских болот, откуда он мог тщательно следить за передвижением врагов.
С наступлением весны он призвал сомерсетских танов под свои знамена и с набираемыми во время самого похода войсками двинулся через Уилтшир на датчан. Он встретился с ними при Эддингтоне, нанес им жестокое поражение и после двухнедельной осады вынудил их сдаться. Гутрум был крещен в христианскую веру, после чего в Сомерсете был заключен торжественный Уэдморский мир. Однако по условиям этого мира большая часть Британии переходила во владение датчан. Вся Нортумбрия, а также Восточная и половина Центральной Англии достались пришельцам. В этой «Дейнло» (Dane law), как стали называть принадлежащую датчанам страну, завоеватели поселились среди побежденных как господа и собственники земли — плотнее на север и восток и реже в центральной части, но повсюду они ревниво сохраняли свое прежнее стремление к изоляции и собирались отдельными «heres», или армиями, вокруг городов, соединенных в непрочные конфедерации. Уэдморский мир спас, в сущности, только Уэссекс, но, спасая Уэссекс, он спасал Англию. Паника начала проходить, прекратились и опустошительные набеги с севера. Всего-навсего одна схватка нарушила пятнадцатилетний мир.
Уэдморский мир направил мысли Альфреда на еще более благородные заботы, нежели освобождение Уэссекса от датчан. «Всю мою жизнь, — писал король в конце своего жизненного пути, — я старался прожить достойным человека образом», и когда смерть стояла уже у его одра, то он говорил о своем желании «оставить будущим поколениям память о себе ничем другим, как добрыми делами». Его желание более чем исполнилось, и память о жизни и деяниях благороднейшего из английских правителей дошла до нас живой и ясной сквозь всю мглу преувеличений и легенд. Если сфера политической или духовной деятельности Альфреда может показаться слишком узкой, чтобы можно было сравнивать его с немногими людьми, признанными великими всем миром, то он, конечно, равнялся им по нравственному величию характера. Он жил исключительно для блага своего народа. Это был первый пример христианского государя, руководствовавшегося в своих поступках не побуждениями личного честолюбия, а мыслью о благе тех, во главе кого он стоял. В его устах «жить достойным человека образом» — значило посвятить жизнь делам справедливости, воздержания и самопожертвования.
Уэдморский мир сразу определил характер человека. Тридцатилетний воин и победитель, имевший перед глазами ослабленную Англию, оставил все воинственные мечты и думал не о завоеваниях, а о «добрых делах», о мире, хорошем управлении, о воспитании народа. С Англией за Уотлинг-стрит, римской дорогой, соединявшей Лондон с Честером, — другими словами, с Нортумбрией, Восточной Англией и половиной Мерсии, Альфреду было делать нечего. Всем, что он удержал за собой, был его собственный Уэссекс с верхней частью долины Темзы, всей долиной Северна и богатыми равнинами Мерсей и Ди. Над этими последними округами, получившими имя Мерсии, тогда как остальная часть Мерсийского государства была переименована в Пять датских городов (Five Boroughs of the Danes), Альфред поставил эльдорменом Этельреда, мужа своей дочери Этельфлид, правителя, который деятельно и мужественно оберегал Уэссекс от неприятельских вторжений с севера.
Дабы обезопасить себя от нападений с моря, Альфред улучшил организацию военного дела и создал флот. Вся страна была разделена на военные округа, в которых каждые пять «гайд» посылали на службу одного вооруженного человека, снабжая его вместе с тем всем необходимым за свой счет.
Обязанность каждого свободного человека служить в армии осталась неизменной, но армия делилась на две части, из которых по очереди одна находилась на действительной службе, а другая оберегала свои города и местечки. Властвовать над морем было делом потруднее, чем господствовать над сушей, и Альфред не организовал, а именно создал флот. Он постепенно увеличивал свое морское могущество, и в царствование его сына флот из ста английских кораблей сделал Уэссекс несомненным владыкой Ла-Манша.
Обеспечив таким образом защиту королевства, Альфред посвятил себя заботам о государственном управлении. Годы борьбы ослабили в самом Уэссексе все отрасли управления и суды, и нужно было заботиться о подъеме и материальной, и духовной культуры. Система Альфреда была проста: в политике, как и в военном деле, как впоследствии и в литературной деятельности, он брал то, что было ближе, и делал его как можно лучше. Главной задачей реорганизации суда он поставил в подчинение судам сотен и графств и знатного, и простолюдина, «которые постоянно спорили друг с другом в народных собраниях, так что едва ли кто-нибудь из них признавал справедливым приговор, вынесенный эльдорменом и ривами».
«Все приговоры своей земли он подвергал строгому рассмотрению — правильны они или нет, и если находил в них неправильность, то призывал к себе судей». «День и ночь, — писал его биограф, — он трудился над исправлением несправедливых приговоров, ибо в то время в целом королевстве бедняк мог найти для себя очень мало защитников, кроме короля». Альфред не задавался целью создать совершенно новое законодательство. «Все, что я встречаю, — говорил он, — в законах Этельберта, первого короля, принявшего крещение, или Ины, моего родственника, или Оффы, короля Мерсии, — все это я рассматриваю и, если нахожу справедливым, то собираю, если нет — отбрасываю». Но какой ни простой кажется эта работа, все же она имела огромное значение, ибо именно с ней явился кодекс общеанглийских национальных законов.
