Поцелуй негодяя - Пётр Самотарж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дамочка, я бы попросил держаться в рамочках.
– Видишь, он стихами разговаривает. Очень утонченная натура.
Посетитель резко встал, с грохотом отодвинув стул:
– Ладно, хватит. Надоело.
Он извлек свой сотовый и стал набирать номер. Воронцов побоялся воспрепятствовать ему, потому что все равно не смог бы с ним справиться, а еще потому, что это выглядело бы как нападение, едва ли не с целью ограбления.
Мужичина действительно позвонил в милицию, которая через несколько часов явилась и начала длительную запутанную юридическую процедуру разбирательства. Она длилась с перерывами несколько недель и свелась в конце концов к предложению дознавателя к участникам конфликта договориться полюбовно, в противном случае дело об умышленном вандализме направляется в суд. К тому моменту против мордатого автомобилиста уже составили акт об административном нарушении в связи с неправильной парковкой, он заплатил штраф и разозлился на отечественную систему правосудия, поэтому жаждал крови.
Впервые в жизни Воронцов давал показания, общался с участковым, объяснял, каким образом в его квартире очутились жильцы без регистрации. В конце концов он морально приготовился даже к встрече с налоговой инспекцией и уже мысленно перебирал доводы, которыми можно было бы доказать отсутствие каких-либо финансовых отношений между ним и Верой. Насколько смог понять Воронцов за несколько недель разговоров, намеков и понимающих ухмылок, отсутствие таковых воспринималось и милиционерами, и соседями однозначно как доказательство существования отношений совсем иного рода. Заверениям благотворителя никто не верил, приводя его в совершенное отчаяние.
Вера наблюдала за развитием ситуации со стороны, словно не имела к ней ни малейшего отношения. Только однажды она вдруг спросила Воронцова:
– Почему ты так усердно доказываешь всем, что между нами ничего нет?
– Что значит «почему»? – оторопел тот. – А ты не хочешь это доказать?
– Речь не обо мне. Почему ты так суетишься из-за подобной ерунды?
– Это вовсе не ерунда!
– А по-моему – полная ерунда. Я бы могла переживать за свое доброе имя, но вот за что переживаешь ты?
– Я не хочу тебя компрометировать.
– С ума сойти! Какая чуткость. Напрасные старания – женщина, живущая в одной квартире с мужчиной, который не родственник, скомпрометирована по определению. Можешь либо полностью успокоиться на этот счет, либо предложить нам с Петькой удалиться. Других вариантов спасения моего доброго имени просто не существует.
– Почему же? Совсем не обязательно. Неужели нельзя объяснить людям даже самых простых вещей?
– Вещи, которые ты имеешь в виду, очень даже не простые. По крайней мере, для нашего патриархального общества. Возможно, в какой-нибудь Голландии на нас бы никто не обратил внимания. В богемных кварталах Парижа, Лондона и Нью-Йорка нас бы не заметили. Но в Москве нет богемных кварталов, и здесь нет невидимок. Нас видят и понимают наши отношения однозначно. Точка.
– У нас нет отношений, – с ноткой усталого отчаяния выпалил Воронцов.
– Ну, какие-то отношения у нас точно есть, – спокойно возразила Вера. – Пусть не близкие и не интимные, а соседские. В каком-то смысле я ведь твоя содержанка – ты оплачиваешь мое жилище.
– Я оплачиваю свое жилище!
– Да, но я ведь живу с тобой, значит, за меня и за Петьку ты тоже платишь. Раньше, возможно, не платил, но теперь ты нас официально зарегистрировал и стал платить. А я не возражаю. Выходит, я – содержанка.
– Содержанки получают деньги в обмен на секс.
– Значит, и ты имеешь полное право.
– Прекрати молоть чушь.
– Почему чушь? Тебе противно даже подумать обо мне? Ты никогда не представлял меня голой? Между прочим, у меня хорошая фигура.
– Вера, тебя занесло далеко не в ту степь.
– Почему? Ты относишься ко мне, как к сестре? С какой, собственно, стати?
– Я не отношусь к тебе, как к сестре. Я понятия не имею, как к тебе отношусь. Я ни разу не подумал об этом и не собираюсь задумываться.
– Я настолько омерзительна?
– Нет. Просто… это совсем не просто.
– Так просто или нет? Легкий вопрос.
– Нет, трудный. Я не могу начинать в твою сторону какие-либо движения, потому что это было бы непорядочно.
– Почему? Ты щадишь моего мужа? Так я давно отправила его в отставку. А что касается меня – ухаживания мужчин мне никогда не претили. Наоборот, льстили моему самолюбию и самооценке.
– Странный какой-то разговор.
– Самый обыкновенный. Хорошо, не ухаживай за мной, просто объясни, чем я тебе так активно не нравлюсь.
– Речь совсем о другом. Ухаживание предполагает право женщины на выбор. Если ухажер ее не устроит, она должна иметь возможность послать его к чертям собачьим. Если женщине сложно отшить ухажера, ухаживание оказывается домогательством.
– И что же, по-твоему, помешает мне тебя отшить?
– Жилищный вопрос. Оставаться впредь в одной квартире станет невозможно, тебе придется искать новую, что практически неосуществимо.
Вера молча смотрела в упор на Воронцова, словно пыталась заметить в его лице некие черты, прежде ей не замеченные.
– Надо же, какой ты внимательный, – произнесла она после мучительно долгой паузы, в течение которой благодетель не знал, куда деть руки. – Сразу и не скажешь. Я все время думала, что ты такое, помнишь? Даже тебя спрашивала, но ты увильнул. Кажется, теперь начинаю догадываться.
Воронцов не понимал, делают ему комплимент или насмехаются, поэтому настороженно молчал, готовый к подвоху. Вера свою мысль не развивала, и он с опаской поинтересовался:
– И что же ты поняла? Хочешь какую-нибудь гадость сказать?
– Почему ты такой закомплексованный? Даже странно, как еще не разучился с женщинами ладить. Или это я на тебя так разрушительно влияю? Извини, я не специально.
– И все-таки, что ты там такое поняла?
– Не все ли тебе равно? Я тебе не жена и не невеста, даже не любовница, какое тебе дело до моих мыслей? Я ведь действительно не могу никуда подеваться с твоей жилплощади, поэтому лучше помолчу.
– Хочешь сказать, распознала во мне грязную подноготную?
– Нет, ну это невозможно! Совсем больной мужик.
– Именно это ты и поняла?
– Да, именно это и поняла. Отстань ты со своими страданиями, ипохондрик!
Вера решительно прервала разговор, тем более, что на кухню явился жизнерадостный Мишка и весело поинтересовался планами на ужин. Выяснение отношений само собой отложилось на потом.
12
Воронцов счел за благо убрать Петьку с улиц и предложил Вере устроить его в секцию картинга.
– У меня тут есть выходы на одну такую, – пояснил он насторожившейся мамаше. – Они летом тоже работают, без каникул.
– Это же опасно!
– Самый безопасный из технических видов спорта. Но адреналина все равно хватает. Можно, конечно, попробовать запихнуть его в
