Великая охота - Роберт Джордан

– Что касается этого, то Элайда меня так просто не отпустит. – Морейн смотрела в спину подруги. Свет, что на нее нашло? Она прежде никогда не была такой. Где ее сила, ее огонь? – Но до этого не дойдет, Суан.

Та продолжала, словно бы не слышала слов Морейн:

– А для меня все будет иначе. Даже усмиренную, низложенную Амерлин нельзя отпускать бродить по миру свободно; на нее будут смотреть как на мученицу, она превратится в объединяющее начало для оппозиции. Тетсуан и Бонвин стали в Белой Башне служанками, посудомойками, превратившись в живое предостережение, в знак того. что может случиться с самыми могущественными. Никто не сплотится вокруг женщины, которая весь день должна мести пол и скрести котлы. Жалеть ее – да, но никак не объединяться вокруг нее.

С горящими глазами Морейн оперлась кулаками о стол.

– Взгляни на меня, Суан. Взгляни на меня! Неужели ты говоришь, что хочешь сдаться, после всех этих лет, после всего того, что мы сделали? Сдаться и махнуть на мир рукой? И все это – из страха перед розгами из-за плохо вычищенной кастрюли! – Она вложила в эти слова все свое презрение и облегченно вздохнула про себя, когда подруга резко повернулась к ней. Да, сила еще есть, звенящая, как натянутая струна, но еще есть сила. Эти чистые голубые глаза пылали гневом, как и ее собственные.

– Я помню, кто из нас двоих, будучи послушницами, визжал громче, когда нас стегали розгами. В Кайриэне, Морейн, у тебя была сладкая жизнь. Вовсе не работа на рыбачьей лодке. – Вдруг Суан громко хлопнула ладонью по столу. – Нет, я не предлагаю от всего отказаться, но я и не собираюсь смотреть, как все выскальзывает у меня из рук, а я ничего не могу поделать! Подоплека большей части моих неприятностей с Залом – это ты, все упирается в тебя. Даже Зеленые поражаются, почему я не вызываю тебя в Башню, чтобы поучить немного дисциплине. Половина сестер заявляют при мне, что тебя нужно передать Красным, и случись такое, тебе останется лишь мечтать, чтобы ты опять стала послушницей, для которой самое страшное – порка розгами. Свет! Если бы кто-то из них припомнил, что мы с тобой послушницами были подругами, то я оказалась бы с тобой вместе.

У нас был план! План, Морейн! Отыскать мальчика и привести его в Тар Валон, где бы мы могли спрятать его, обезопасить его, руководить им. С тех пор как ты покинула Башню, я получила от тебя всего два сообщения. Два! У меня такое чувство, будто я пытаюсь плыть в Пальцах Дракона в темноте. В одном послании говорилось, что ты – в Двуречье, направляешься к той деревне, Эмондову Лугу. Скоро уже, подумала я. Он найден и скоро будет у нее в руках. Потом сообщение из Кэймлина, оно гласило, что вы отправились в Шайнар, в Фал Дара, а не в Тар Валон. Фал Дара, а Запустение от него – в двух шагах. Фал Дара, где чуть ли не каждый день набеги троллоков и Мурддраалов. Почти двадцать лет планов и поисков, а ты швыряешь все наши замыслы практически в лицо Темному. Ты сошла с ума?

Теперь, пробудив жизнь в собеседнице, сама Морейн вновь стала внешне спокойной. Спокойной, но и настойчиво твердой.

– Узору нет дела до людских планов, Суан. Со всеми нашими замыслами и расчетами мы забыли, с чем связались. та верен. Элайда не права. Артур Пейндраг Танриал никогда не был столь сильным та верен. Колесо плетет вокруг этого юноши Узор так, как оно того желает, невзирая на все наши планы.

Гнев пропал с лица Амерлин, сменившись бледностью потрясения.

– Твои слова звучат так, будто ты говоришь, что мы можем сдаться. Теперь ты предлагаешь стоять в стороне и наблюдать, как полыхает мир?

– Нет, Суан. Стоять в стороне? Никогда. – Однако мир заполыхает, Суан, так или иначе, что бы мы ни делали. Ты никогда этого не понимала. – Но теперь мы должны осознать, что наши планы – вещь ненадежная. Мы контролируем гораздо меньше, чем думаем. Возможно, лишь удерживаем ноготком. Веют ветры судьбы, Суан, и мы должны оседлать их, куда бы они ни влекли нас.

Амерлин поежилась, словно почувствовав затылком ледяное дыхание этих ветров. Ее руки коснулись сглаженного золотого куба, грубоватые ловкие пальцы отыскали нужные завитки в сложных узорах. Крышка, изобретательно сбалансированная, открылась вверх и назад, выставив на обозрение лежащий в предназначенном ему гнезде Золотой Рог. Амерлин подняла золотую спираль инструмента и провела по серебряной текучей надписи на Древнем Наречии, выложенной вокруг конусообразного раструба.

– "Могила не преграда для зова моего", – перевела она, произнеся эти слова так тихо, словно говоря самой себе. – Рог Валир, созданный для того, чтобы призвать мертвых героев прошлого из могил. И пророчество утверждает, что найден он будет лишь перед Последней Битвой. – Вдруг Амерлин чуть ли не швырнула Рог обратно на место и захлопнула крышку, словно больше не в силах видеть его. – А Агельмар сунул мне это в руки, едва только кончилась церемония Приветствия. Заявив при этом, что боится заходить в сокровищницу, пока ларец находится там. Искушение слишком велико, сказал он. Самому протрубить в Рог и повести отозвавшееся на этот зов войско на север, через Запустение, чтобы сровнять с землей Шайол Гул и покончить с Темным. Агельмар просто-таки был охвачен огнем, порывом славы, и именно это, заявил он, сказало ему, что такое бремя – не для него, должно быть, не для него. Он едва дождался, когда смог избавиться от него, и в то же время он все равно желает его.

Морейн кивнула. Агельмару было известно Пророчество о Роге, как и большинству сражающихся с Темным.

– "Кто бы ни вострубил в меня, пусть тот не о славе помышляет, но единственно о спасении".

– Спасении, – горько рассмеялась Амерлин. – По глазам Агельмара нельзя было понять, то ли он отказывается от спасения, то ли обрекает на вечные муки собственную душу. Он знал лишь одно – он должен избавиться от этого, прежде чем оно сожжет его. Агельмар старался хранить все в тайне, но он сказал, что по цитадели уже ходят слухи. Я не чувствую его искушения, но от Рога у меня по–прежнему по спине мурашки бегают. Нужно будет вернуть Рог в сокровищницу и хранить там до моего отъезда. Я не усну, пока Рог находится рядом, пусть даже в соседней комнате. – Она потерла нахмуренный лоб и вздохнула. – И он не должен был быть найден, пока не подошло время Последней Битвы. Неужели она настолько близка? Я предполагала, я надеялась, что у нас в запасе больше времени.

– Кариатонский Цикл.

– Да, Морейн. Незачем мне напоминать. Я знаю Пророчество о Драконе не хуже твоего. – Амерлин покачала головой. – Никогда за время жизни одного поколения со времен Разлома не бывало больше одного Лжедракона, а теперь одновременно в мир вырвалось сразу трое, и было еще трое за минувшие два года. Узор требует Дракона, потому что Узор плетется к Тармон Гай'дон. Меня порой одолевают сомнения, Морейн. – Она произнесла это задумчиво, словно удивляясь такому, и продолжала тем же тоном: – А что, если им был Логайн? Он был способен направлять, прежде чем Красные привели его в Белую Башню и мы не укротили его. Как и Мазрим Таим, из Салдэйи. Что, если это он? В Салдэйе уже есть сестры; может, он уже захвачен. Что, если мы ошибаемся с самого начала? Что произойдет, если еще до начала Последней Битвы Возрожденный Дракон окажется укрощен? Даже пророчество не сбудется, если тот, кто предсказан, убит или укрощен. И тогда мы предстанем перед Темным будто нагие перед бурей.

– Ни один из них не тот, Суан. Узор требует не просто Дракона, а единственного, подлинного Дракона. До тех пор пока он не провозгласит себя сам. Узор будет продолжать подбрасывать Лжедраконов, но после не будет ни одного. Если Логайн или кто другой были бы им, других бы не было.

– "Ибо явится он как прорвавшаяся заря и своим приходом вновь разобьет мир и создаст его заново". Или мы идем нагими перед бурей, или цепляемся за защиту, которая сметет нас. Да поможет нам всем Свет. – Амерлин повела плечом, словно бы сбросив с себя собственные слова. Лицо ее стало решительным, будто она собралась с духом для удара. – Тебе никогда не удавалось скрыть от меня то, что думаешь, как это тебе удается с другими, Морейн. У тебя есть что рассказать, больше, чем ты уже сказала, и хороших новостей ты не принесла.

Вместо ответа Морейн сняла с пояса кожаную сумку и высыпала содержимое на стол. С виду это казалось всего лишь грудой битых черепков, глянцевито блестящих, черных и белых.

Престол Амерлин с интересом коснулась одного осколка, и у нее перехватило дыхание.

– Квейндияр.

– Камень мужества, – согласилась Морейн. Способ создания квейндияра был утрачен при Разломе Мира, но изготовленное из квейндияра до него пережило катаклизм. Даже те предметы, что поглотила земля, или те, что утонули в море, уцелели; должны были уцелеть. Раз созданный квейндияр не могла разбить ни одна известная сила; даже направленная против камня мужества Единая Сила лишь укрепляла его. Если не считать того, что какая-то мощь разбила этот.