Седьмое небо - Татьяна Устинова

Лидия весело удивилась способу, которым молодые поэты продвигали свой сборник, и открыла первую страницу.

Что за черт?

Сборник стихов молодых калининградских поэтов открывался ксерокопией письма в Правительство Российской Федерации с просьбой предоставить налоговые и таможенные льготы какой-то фирме, занятой поставкой гуманитарных грузов в Афганистан.

Что-то вдруг толкнулось в мозг, стало тревожно и интересно. Лидия оглянулась по сторонам, села прямо и стала быстро читать. Дальше шла первая страница договора между той фирмой, что просила льготы, и еще какой-то о покупке меди и никеля. Ни подписи, ни печати, ни даже окончания договора не было.

Третья страница начиналась поэтически: “В таинственной глубине Балтийского моря, скрытый от человеческих глаз, рождается янтарь — один из самых прекрасных минералов на нашей планете. Многие тысячелетия заключены в его прозрачной глубине, как в темнице, и лишь тонкому ценителю открываются его загадки и тайны”.

Остальной текст был заклеен короткой компьютерной распечаткой: “Если вы хотите больше узнать о янтаре, вам предлагается для опубликования сборник ответов на загадки. Цена — две тысячи, гарантия — платежное поручение о переводе денег. На этом же месте через два дня, в понедельник. В случае вашего отсутствия повторное предложение сделано не будет”.

Лидия осторожно, как сапер, держащий в ладони мину, закрыла книжку “Янтарный сказ” и, глянув по сторонам, проворно спрятала в портфель. После чего позволила себе закурить. Сигарета чуть-чуть дрожала.

Дураку ясно, что речь идет о холдинге “Судостроительные заводы Тимофея Кольцова”, в который входит компания “Янтарь”.

“Итак, это компромат на Кольцова. На следующий день после опубликования меня застрелят на площадке собственного дома, и некому будет приготовить обед моей непутевой матери. А может, застрелят еще раньше, до опубликования, как только бумаги окажутся у меня.

Нужно немедленно бежать отсюда, чтобы тот человек, который сидит где-то в шумном зале и следит за каждым моим движением, увидел, что я испугалась до полусмерти, чтобы ему даже в голову не пришло, что я клюнула на его приманку. Пусть ищет какого-нибудь другого камикадзе. Я на эту почетную роль не гожусь”. Она облизала пересохшие губы и подвинулась глубже к стене, куда не доставал свет висящей на длинной цепочке лампы.

Информация — наш главный козырь и оружие. Мы не фабрика по производству галош!

“Планета новостей” покоится на нескольких китах, которые хорошо известны каждому профессионалу. Два из них — это сенсационность и точность. Третий — хотя бы видимость объективности. Заказную информацию необходимо ловко маскировать, ибо даже самый наивный читатель рано или поздно догадается, кто именно платит за заказуху, и доверие будет утрачено навсегда. Восстановить его практически невозможно.

При всем своем журналистском опыте Лидия не имела представления, согласится или нет газета “Время, вперед!” публиковать компромат на Тимофея Кольцова, сколь бы достоверным и сенсационным он ни был. Она весьма смутно представляла, с кем и против кого “дружит” высшее руководство. Очевидно, информатор был осведомлен лучше ее, раз предложил материал именно ее газете.

Если ее руководство заинтересовано в скандале вокруг Тимофея Кольцова, значит, ей выпал уникальный шанс. Такая информация, как правило, оплачивается по высшей категории. На следующий день после публикации ее статьи она проснется богатой и знаменитой. Если вообще проснется, конечно.

Из просто хорошо пишущей барышни она превратится в “борца и трибуна”, в “ту самую, что расколола Кольцова”. В одни издания путь ей будет навсегда закрыт, зато другие примут ее с восторженной подобострастной радостью.

И ее разбирало любопытство. Проклятое любопытство, которое с детства не давало ей покоя.

Интересно, что там? Какие чудовищные тайны скрывает этот человек, на фотографиях похожий на большого умного медведя из сказки? Кто решил его сдать и почему? Имеет ли это отношение к судебному процессу, которого так остерегается ловкий адвокат Егор Шубин? Кто из врагов Кольцова пошел в атаку? Кому он мешает так сильно, что копать под него решились прямо сейчас, не дожидаясь выборов?

Лидия потушила сигарету и сразу же прикурила следующую.

Без Леонтьева она ничего не решит. Только он может сказать, нужен этот материал газете или не нужен и даже опасен. Чутье подсказывало ей, что Леонтьев за материал схватится двумя руками, не зря же продавец чужих тайн обратился именно к ней.

Только бы зам главного не перехватил этот материал. Ей было страшно, и вместе с тем она отлично понимала, что ей выпал редкий шанс, отказаться от которого она не в силах.

“Авось не убьют, Я никто, просто журналистка, получившая доступ к секретным материалам. Ищите и убивайте вашего стукача, а у меня профессия такая. Информация называется, а не фабрика по производству…”

— Уже надумали? — спросил над ухом ласковый, как будто змеиный голос, и она сильно вздрогнула, как от прикосновения холодного лезвия к обнаженной коже.

Над ней заботливо наклонился давешний услужливый молодой человек, который и принес ей папочку с книжечкой “Янтарный сказ”. Был момент, когда Лидия чуть было не спросила его, откуда в ее меню взялись какие-то посторонние бумажки, но не стала, понимая, что это глупо и ответа она никакого не получит — или получит совсем невразумительный.

— Да, — дерзко ответила Лидия сразу на все вопросы — заданный и тот, который только подразумевался. — Я надумала. Принесите мне, пожалуйста, чашку кофе. Больше ничего не нужно.

Человек, сидевший так, чтобы она не могла его видеть, усмехнулся, услышав ее заказ. Она разнервничалась, и это хорошо, значит, цель достигнута.

Она в равной степени напугана и заинтригована и будет соображать быстро и осторожно. Нет, что ни говори, а выбрали ее правильно. Она очень подходит для конечной цели. Идеальное орудие — интеллектуальное, скорострельное, ни с кем и ни с чем не связанное.

Пожалуй, ему будет недоставать ее, когда под Новый год она выпадет из окна своей квартиры.

Финансовый олигарх, промышленник и политик Тимофей Кольцов третий час разбирал бумаги, которые ему подготовили замы и в которых что-то казалось ему подозрительным. Тимофей Ильич никак не мог сообразить, что именно, и это раздражало его ужасно. От его всевидящего ока не могла ускользнуть никакая, даже самая незначительная деталь, а его всеслышащие уши улавливали не то чтобы шорох, но малейшее шевеление вокруг, и эта способность не раз и не два спасала не только его карьеру, но и жизнь.