Седьмое небо - Татьяна Устинова

Дьявол навещал его почти каждую ночь в течение тридцати лет. Дьявол, с гадкой улыбкой напоминавший ему о том, кто он на самом деле. Дьявол, скаливший зубы и поджидавший малейшей оплошности, чтобы схватить Тимофея и утащить в преисподнюю.

Но Тимофей не давался. Он уже побывал там однажды и знал о ней все. Способ борьбы с дьяволом был только один — работа.

В один прекрасный день Тимофей Кольцов вдруг понял, что, если работать по двадцать часов в день, у дьявола не останется никаких шансов. Тимофей валился в постель и засыпал каменным, похожим на смерть сном, и дьявол не мог пробраться через крепостные стены его чудовищного переутомления. В этом было спасение.

Двадцать с лишним лет Тимофей Кольцов работал как одержимый, и характер работы при этом не имел никакого значения. Чем труднее, тем лучше. Чем меньше незанятого пространства остается в голове, тем меньше места для дьявольских козней. Когда уже стало можно создавать империи, Тимофей был вполне готов к тяжкой императорской доле. Он начал со скромной авторемонтной мастерской и дошел до судостроительных заводов и “Уралмаша”. Он был так чудовищно изворотлив и сообразителен, что у него почти не случалось неудач, а те, что бывали, его только закаляли.

Он очень хорошо разбирался в людях и умел их использовать так, что они и не догадывались о том, что расчетливый, как голодная кобра, Кольцов уже давно применяет их именно там, где они ему нужны. Некоторые пытались бороться, но тех, что посильнее, Тимофей Ильич заглатывал целиком, а остальных просто затаптывал в пыль. На него работали самые лучшие, самые подготовленные, самые пройдошистые профессионалы вроде рафинированного юриста Шубина, которого Кольцов не любил, но терпел за исключительные знания и умение работать, или проверенного Барышева, на которого всегда можно было положиться, или Дудникова, шефа службы безопасности с лицом “истинного арийца” и такой же истинно арийской жестокостью. Никому из них он не доверял до конца, но виртуозно пользовался их профессионализмом и знаниями.

Что же не так в этих чертовых бумагах? Глаза слипались, несмотря на три литра кофе.

Вчера он прилетел из Челябинска и сразу поехал на завод, где новый директор только приноравливался к делу, а коллектив, недовольный смещением Долголенко, слегка бузил. Коллектив Тимофей усмирил — он отлично умел это делать, — нового директора припугнул, оставил для устрашения одного из замов, самого жесткого и компетентного, и вечером улетел в Москву, где у него были запланированы кое-какие встречи в правительстве и где ждала Катерина, по которой он соскучился, как влюбленный двадцатилетний дурак. И вот теперь, вместо того чтобы провести с ней вечер, он сидит в офисе и разбирает бумаги!..

Тимофей Ильич откинулся на спинку кресла, которое интеллигентно скрипнуло под его весом, потер уставший затылок и набрал номер.

— Кать, это я, — сказал он, когда трубку сняли. — Я еще на работе. Ты как там? Спишь?

— Нет, — ответила жена радостно, и он даже прикрыл глаза от удовольствия — так ему нравилось ее слушать. — А что? Я должна спать?

— Ты должна ждать меня, как и положено приличной жене, и обижаться на меня, если я задерживаюсь. Почему ты не обижаешься?

Иногда он ловил себя на том, что в последнее время его занимают какие-то совершенно идиотские вопросы. Например, почему она не ворчит, когда он сутками не приезжает домой, и почему не ревнует, когда вокруг него постоянно толкутся разного рода дамы — от кинозвезд до мелких певичек, жаждущих его денег, власти, влияния.

— Я обижаюсь, Тим, — успокоила его Катерина. — Ты приедешь, и я сразу начну бить посуду. Подходит?

— Тогда я уже выезжаю. — Он покосился на бумаги, разложенные на шикарном столе красного дерева. Может, взять их домой и посмотреть, когда Катька уснет? — Привезти чего, Кать?

Это тоже был совершенно новый вопрос, из новой жизни. Тимофей едва научился его произносить. На него работал целый штат слуг — от горничной и до повара экстра-класса, но Катерина все переиначила по-своему.

“Тоже мне мистер Рочестер нашелся, — сказала она презрительно. — Нас всего двое, и нам не нужен целый дом прислуги”.

“Как хочешь, — согласился он осторожно, понятия не имея о том, кто такой этот самый мистер Рочестер, — только смотри не переусердствуй”.

Он очень боялся, что ей надоест его дом, хозяйство и он сам…

— Апельсинов, — сказала Катерина, и Тимофей понял, что отвлекся. — Привези апельсинов, если поедешь мимо магазина. Только не устраивай там выход государя императора из царского поезда на перрон в городе Таганроге.

Он засмеялся.

Была с ним такая история. Он напугал до смерти полмагазина “Детский мир”, куда заехал, чтобы купить игрушку Катерининой племяннице Саньке.

— Ладно, не буду, — пообещал он. — Пошлю за апельсинами Лешку.

Так звали охранника.

— Я жду, Тим. Правда, приезжай скорее, ночь на дворе…

Он положил трубку и тяжело поднялся из кресла. Пожалуй, он не возьмет домой бумаги. Уже почти двенадцать, а в восемь он вернется на работу. Он не будет читать их дома, они вполне могут подождать до завтра.

Но завтра навалились срочные дела, и к бумагам Тимофей Ильич так и не вернулся.

Бумаги, в полном соответствии с правдой жизни, показанной в кино “ТАСС уполномочен заявить”, оказались в полой металлической трубке, засунутой между водосточной трубой и углом соседнего с редакцией газеты “Время, вперед!” дома.

Лидия накинулась на них с жадностью и азартом, быстро просмотрела все до одной — их было совсем немного, — потом просмотрела еще раз, медленно и внимательно. А потом еще раз.

В них не было ни слова ни про Тимофея Ильича Кольцова, ни про правдоискателя Долголенко, судьба которого так волновала “свободную прессу”. Они были целиком и полностью посвящены Егору Степановичу Шубину — главе юридической службы холдинга “Судостроительные заводы Тимофея Кольцова”.

Из документов следовало, что Егор Шубин давно и успешно проворачивает грандиозные махинации, пользуясь близостью “к телу” и собственным виртуозным умением обходить подводные камни.

Через небольшую, принадлежащую Шубину фирму от Тимофея Ильича утекали не только и не столько денежки, сколько цветные металлы и разное прочее сырье, имевшееся у Кольцова в изобилии. Договоры, подписанные Шубиным, были составлены таким образом — даже малограмотная в подобного рода делах Лидия моментально поняла это, — что с продажи меди и никеля не было заплачено ни рубля налогов. От своих западных покупателей Егор Шубин получал гигантские “отстеги” — сделки были не просто выгодные, сделки приносили прямо-таки космические прибыли.