Строгий запрет - Шайла Блэк

Умиротворяющие звуки ночи не успокоили ее. Сад внизу был совершенно свободен от гостей и манил своей пустотой. Она вняла его зову и пошла по петляющей дорожке в изобилие весенних цветов, остро пахнущих в темноте. Наткнувшись на скамью, Кира упала на нее и закрыла лицо руками.

О, она поступила очень плохо. Наверное, Джеймс был прав; ей следовало подставить другую щеку, но она оказалась не в силах выносить столько ложных обвинений, сыплющихся на нее день за днем, от соседей в Суффолке, от миссис Бейклиф, от миссис Хауленд и, что хуже всего, от самого герцога. Ей досталось гораздо больше, чем могли вынести ее нервы, и сегодня она отказалась делать вид, что ничего не слышит и не видит.

Из глаз хлынули слезы, и она позволила им пролиться горячими потоками по щекам. Сегодня она уступит боли, но завтра снова поднимется и найдет способ победить несправедливость лжи лорда Венса и... своей персидской крови...

Гевин заметил, что Кира ушла в сад Бейклифов, и направился к двери. Джеймс последовал за ним.

Герцог был чертовски зол. Теперь, когда все знали, что Кира – невеста Джеймса, это могло плохо отразиться на всей семье. Вспышка Киры только ухудшила дело.

И все же главной причиной его ярости было выражение боли на ее прекрасном лице.

Дойдя до двери, Гевин решил, что он вряд ли поступает правильно. Наверняка мисс Мельбурн действительно так распутна, как и объявила всем леди Беккер в карточном салоне, поэтому очень глупо развивать в себе симпатию к врагу. Из-за Киры Мельбурн соседи сегодня холодно приняли тетю Кэролайн. Он должен сконцентрироваться только на этом – и на действиях, необходимых, чтобы убрать Киру из Норфилд-Парка и их жизней.

– Гевин, почему ты медлишь? – окликнул его Джеймс. – Если ты не собираешься пойти на улицу и утешить мисс Мельбурн, тогда уйди с дороги и позволь это сделать мне.

Но если красавицу утешить, она только больше укрепится в желании остаться. Этого он не мог допустить.

– Нет, Джеймс, лучше мне пойти одному. Подумай, если ты, ее жених, пойдешь в сад, чтобы поговорить с ней, это вызовет только еще больше пересудов. Я могу привести ее к карете, если ты вызовешь экипаж и найдешь свою мать, – тогда мы сможем уехать меньше чем через четверть часа. Согласен?

Кузен колебался, и для этого была причина: аргументы Гевина звучали не слишком логично. Гевин был уверен, что злые языки еще больше разойдутся, если он проведет время наедине с Кирой Мельбурн.

Но у него была совсем другая цель, а не утешение Киры. Он должен был использовать любую возможность, чтобы заставить ее исчезнуть.

– Ну... если ты так считаешь. – Джеймс с нерешительным видом пожал плечами.

– Да, я так считаю. Найди тетю Кэролайн.

Прежде чем Джеймс успел сказать что-то еще, Гевин вышел наружу и направился по извилистой дорожке среди буйно цветущих кустов в глубину сада, составлявшего предмет гордости и удовольствия миссис Бейклиф.

Он шел медленно, прислушиваясь, и скоро услышал тихие всхлипы.

Еще несколько шагов привели его к витой железной скамье рядом с бронзовой статуей полуобнаженного купидона. Кира сидела там одна.

Облака над ними разошлись, и лунный свет серебром хлынул на нее. Она, казалось, сама излучала сияние. Его кровь закипела. Что же в этой женщине заставляет его так отчаянно желать ее?

Когда Гевин увидел, что ее, плечи дрожат, и снова услышал ее плач, у него сжалось сердце. Он мог поклясться, что в ее слезах услышал одиночество.

Решимость вдруг покинула его. Он здесь затем, чтобы воспользоваться моментом слабости Киры и убедить ее, что жизнь не станет для нее легче, если она сделается женой Джеймса.

И все же он медлил. Проклятие, но почему же?

Кира снова всхлипнула, обнимая себя руками, как будто никто в целом свете не обнял бы ее, и, с заплаканным лицом, подняла голову, чтобы вытереть слезы. И тут она увидела его.

Мгновенно выражение ее лица сменилось с несчастного на обвиняющее. Гевину не понравилось, что девушка закрылась от него так быстро, так легко. Конечно, после того как он изо всех сил старался изгнать ее из семьи, трудно было бы ожидать чего-то другого, но...

– Вы пришли, чтобы позлорадствовать? – с вызовом спросила Кира.

– Нет.

“Давай. Скажи это сейчас! Скажи, что ей здесь не место”.

И все же он молчал.

Кира стерла слезу со щеки и вопросительно посмотрела на него:

– Чего вы хотите?

Ну, вот еще одна возможность, даже лучше, чем предыдущая, убедить упрямицу отказаться от помолвки и уехать. Пора, наконец сказать хоть что-нибудь!

И все же, когда Гевин заглянул в ее покрасневшие глаза, он просто не смог причинить ей новую боль – и не просто потому, что хотел ее. Леди Беккер и ее сестра уже сделали достаточно. Несмотря на идеальную возможность довести до конца свою линию, ему казалось несправедливым, даже отталкивающим, причинить ей сейчас еще больше боли.

– Джеймс беспокоится о вас, – наконец выдавил из себя Гевин, когда смог разжать зубы. – Он распорядился подать карету к подъезду, чтобы мы могли уехать.

Подозрение и удивление одновременно отразились на ее прекрасном лице.

– Благодарю вас.

Кира выглядела как смуглая богиня, посланная на землю, чтобы искушать его, и в это мгновение Гевину мучительно захотелось коснуться ее, коснуться нежной кожи ее шеи, ее щедрого рта, пленительной пышности ее груди. Он сжал кулаки, чтобы удержать руки при себе. Ему определенно следовало перестать быть чертовым дураком; но он был и оставался дураком во всех смыслах.

Одно он знал точно: ему надо поскорее убраться отсюда. Чем дольше он остается в саду наедине с Кирой, тем больше у него возникает неуместных мыслей.

Гевин так ничего и не сказал ей. Он просто коротко кивнул и ушел, проклиная себя при каждом шаге.

Во время напряженного возвращения в Норфилд-Парк Дариус смотрел на сестру, изо всех сил старавшуюся выглядеть так, будто события этого вечера никак не задели ее, но то, как она сжимала губы и с какой силой сцепила пальцы на коленях, говорило ему, что она борется со слезами.

Никто в карете не заговаривал с ней. Округлый подбородок миссис Хауленд заострился от гнева. Джеймс казался удивленным неожиданной вспышкой Киры. Дариус знал, что такие происшествия редки, но у его сестры сильный характер, особенно если на нее надавить.

Герцог продолжал в задумчивом молчании наблюдать за мисс Мельбурн; его взгляд ни на мгновение не отрывался от нее, и Дариусу это не нравилось. Герцог может не одобрять его сестру как невесту своего кузена, но он явно хочет ее для себя. Дариус читал вожделение в темных глазах Кропторна и знал, что герцог поверил всему самому худшему о Кире, и боялся, что она не имеет защиты перед ним. Что-то в ее взгляде, когда она смотрела на герцога, говорило ему это.