Новый старый 1978-й. Книга пятая (СИ) - Храмцов Андрей

Мы поцеловались и отправились к машине. Надо было заехать ещё на Старую площадь и попытаться решить хотя бы часть организационных вопросов на новом месте работы. Благодаря тому, что сначала я стал известным музыкантом, потом спас Андропова и Брежнева, мне в последнее время никто про мой возраст вообще не напоминает. Солнышко говорит, что я выгляжу лет на девятнадцать-двадцать. При поддержке Генсека и шефа КГБ, да и Суслов доволен тем, как я идеологически правильно себя веду, проблем на Старой площади у меня быть не должно.

Ладно, что об этом думать. Назвался груздем — полезай в кузов. О, хорошо про кузов вспомнил. Не грибной, а автомобильный. Надо срочно автопарком нашего молодежного центра заняться. Мы с Вольфсоном эту тему вскользь недавно обсуждали, но конкретно не уточняли, что нам из автомобилей и автобусов будет нужно. Вот я головную боль сам себе устроил. Мы через две недели в Америку улетаем, а потом Вольфсон в Англию к нам прилетит. Получается, мне ещё один заместитель будет нужен. Если не найдём, то главбуха оставлю на этой должности вместо себя. Или нельзя её замом ставить?

— Любимый, — отвлекла меня от тяжелых мыслей Солнышко, видимо, увидев моё сосредоточенное лицо, — ты чего замолчал? Случилось что?

— Нет, Солнышко, — ответил я своей второй половинке, — просто дел много сразу навалилось. Мне надо творчеством заниматься, задание Анропова как-то выполнять, а тут какие-то автобусы с грузовиками в голову лезут.

— А что Андропов хотел от тебя?

— Хочет, помимо всего прочего, чтобы я создал такие же музыкальные группы, как наша, и чтобы они такой же, как и мы, на Западе имели успех.

— Ну а ты что?

— Есть кое-какие мысли. Помнишь, на репетиции нашей песни «Замыкая круг» я Машке с Ленкой предложил спеть на сцене?

— Конечно помню. Там только у Маши голос более-менее нормальный был. Ты что, её хочешь раскрутить?

— Машке для этого учиться вокалу надо. Только через год она что-либо стоящее сможет выдать. Ради неё одной я заниматься этим не хочу. Ты меня и так к ней приревновала.

— Да не буду я тебя к ней ревновать. Так что ты придумал?

— Вот если бы их таких, как Машка, троих вместе собрать. Андропов одного не понимает. Группу то я соберу, талантливых парней и девчонок полно. А вот песни они где возьмут, которые будут популярны на Западе? А это опять же будут мои песни. Ни Пахмутова, ни кто другой в Европе и Америке неизвестен и непопулярен.

— А что, давай Машу раскрутим. Идея создать группу из трёх девушек сама по себе очень даже неплоха.

— И у нас теперь есть база, где мы их сможем раскручивать. Будут ещё три звукозаписывающие студии. Концертный зал для репетиций у нас уже есть. Надо с Пугачевой поговорить. У неё хороший репетитор по вокалу наверняка есть. Правда, придётся за Машку платить. У неё денег на репетиторов не хватит. То есть, сначала надо в неё вложить, а потом где-то только через год вложенное начнём отбивать. Главное, женское трио нам конкурентом не будет. Я им напишу песни, которые нашей группе по стилю не подходят.

— Ты у меня умница. И Маша обрадуется, она с нами уже на концертах побывала, так что опыт у неё кое-какой в этом деле уже есть.

— Ладно, я ей сам позвоню и поговорю. Если откажется — другую найдём.

За разговорами мы доехали до Старой площади. Многие ошибаются, думая, что это на самом деле какая-то площадь. Нет, это не площадь, это улица с таким названием. И вот на этой улице и находилось здание Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза. Здесь сидели в своих кабинетах также секретари ЦК и члены Политбюро.

Я оставил машину на стоянке перед входом и мы с Солнышком вошли в красивую застекленную дверь. Ни о каких старых дедушках-вахтёрах на проходной здесь речи идти не могло. Здесь были люди в хорошо знакомой мне форме с темно-синими петлицами. Я показал своё удостоверение лейтенанту КГБ, он кивнул мне, а вот Солнышко наотрез отказался пропускать. Приплыли. Пришлось идти в бюро пропусков и заказывать ей пропуск, который я же и подписал. Я уже был внесён во все штатные ведомости, поэтому имел полное право приглашать или вызывать к себе на ковёр кого угодно.

Вот так. Как мне далее объяснили, мой кабинет находится на втором этаже. Мне выдали ключ от него и мы с Солнышком поднялись туда пешком по лестнице. Мы могли воспользоваться и лифтом, но хотелось осмотреться вокруг. Это же знаменитое здание, про которое в народе ходят легенды. На нас обращали внимание, так как узнавали сразу. Многие улыбались, но никто не стремился к нам на встречу и не жал мне руку. Это не агенство Ситникова, где мы были своими. Здесь мы пока чужие, но надеюсь, что скоро станем своими.

На двери моего кабинета уже висела табличка с моими Ф.И.О. и должностью. Да, я теперь начальник отдела. Какого отдела указано не было, но это и не важно. Я открыл дверь и попал в свою приёмную. Ого, а большая приемная. За столом сидела женщина лет тридцати пяти и что-то печатала. На звук открывшейся двери она подняла на нас глаза от печатной машинки и на её лице сначала проступило узнавание, а затем появилась улыбка. Сработаемся. Улыбка была открытой и доброй, поэтому я сразу понял, что проблем у нас с ней никаких не будет.

— Здравствуйте, Андрей Юрьевич, — поздоровалась секретарша, вставая. — Меня зовут Валерия Сергеевна, я ваш секретарь. Очень рада, что вы появились сегодня. И Светлану тоже очень рада видеть.

— Добрый вечер, Валерия Сергеевна. Я тоже рад. А можно ко мне обращаться без отчества, просто по имени? На Западе все по-простому между собой общаются.

— Не положено. Или по имени-отчеству или товарищ Кравцов.

— Понял. Раз так, то зовите, как положено. Ключ от моего кабинета я теперь с собой должен постоянно таскать?

— Да, так положено. У меня только от приёмной.

— Мне обещали некоторых сотрудников в мой отдел порекомендовать.

— Да, они сидят в своём кабинете № 256. Но вас вызывал ещё Михаил Андреевич. Он сказал, что как появитесь, чтобы поднимались к нему на пятый этаж.

— Я хоть гляну на свой кабинет, а потом обязательно поднимусь к товарищу Суслову.

Я открыл своим ключом дверь в теперь уже свой кабинет. Ну что ж, очень скромно, даже можно сказать, аскетично. Только всё необходимое. Никаких цветов, из украшений только один портрет Леонида Ильича на стене. На добротном столе, покрытом зелёным сукном, стояло четыре телефона и письменный прибор из двух ручек. Были ещё часы на стене и шкаф. Да, также кресло и два стула для посетителей за придвинутым к моему столу вторым столом. Я знал, что все кабинеты похожи друг на друга. Здесь не было роскоши, даже у секретарей ЦК. А тем более у Суслова.

Ну что ж, рабочий день должен был скоро закончиться. Я знал, что Михаил Андреевич уходил с работы ровно в 17 часов 59 минут. У меня оставалось пятнадцать минут, поэтому мне надо было уже торопиться к Суслову. Начальство ждать не любит. Я спросил свою подругу:

— Как тебе мой кабинет?

— Очень скромно, — ответила Солнышко. — Ты знаешь, я так рада за тебя. Я только сейчас полностью поверила, что мой будущий муж стал членом ЦК.

— Ты посиди пока тут, я скоро приду.

Я вышел из кабинета и сказал Валерии Сергеевне, что я иду к Михаилу Андреевичу, а Светлана посидит у меня. На пятом этаже я быстро нашёл кабинет Суслова. Михаил Андреевич встретил меня своим неизменным строгим выражением на лице, но в глазах читалось, что он мной доволен.

— Здравствуйте, Михаил Андреевич, — сказал я, оглядывая кабинет, который был раза в четыре больше, чем мой. — Вызывали?

— Здравствуй, Андрей, — ответил Суслов, внимательно меня разглядывая, хотя ровно неделю назад я с ним виделся на трибуне Мавзолея и вряд ли сильно изменился за это время, — проходи и присаживайся. Знаю, что ты был на репетиции завтрашнего концерта, поэтому не ругаю, что поздно приехал. Времени до конца рабочего дня осталось мало, давай перейдем сразу к делу. Подчиняться в своей работе будешь лично мне. Зная твой загруженный концертный график, на рабочем месте должен появляться хотя бы два раза в неделю и отчитываться мне о результатах. С этим понятно?