Хрустальная армия - Сергей Соболев

Ответ последовал после еще одной паузы.

– Тогда вам придется самим эту работу сделать…

– Двоим?

– Я дам вам контакт еще одного «местного». Мне его рекомендовали надежные люди.

– А как мы попадем в это… в эту…

– В эту зону?

– Да, Андрей. Именно это хотел спросить.

– Так вот… Этот местный человек доставит вас как можно ближе к тому месту, которое особенно нас интересует.

– А у него что, есть ходы?

– Конечно. У него имеются связи и нужные контакты. Еще вопросы?

– У меня все, Андрей.

– Ждите подкрепление. Если появится новая инфа, я позвоню.

Глава 18

Но не все из того, что было выложено на двух столах сотрудниками местного УФСБ, оказалось «мертвым железом». Выяснилось, что местные чекисты приберегли самое интересное на десерт. Им оказались часы. Они были сложены в одну сумку; Корнев попросту не успел выложить их до появления «экологов». И вот только сейчас они общими усилиями – Светлана взялась помочь сотруднику ГБ, чтобы сэкономить дефицитное время, – стали выкладывать на стол часы, изъятые в интересах следствия у пассажиров и четверых членов экипажа.

Кэп, встав у стола, принялся сортировать часы. Электронные – с пустыми подслеповатыми циферблатами – он откладывал на левую половину стола. Механические – на правую.

Электронные (и кварцевые) наручные часы – часы с батарейками питания – оказались нерабочими. Подобно тому как это случилось с сотовыми телефонами и другими гаджетами, побывавшими на борту совершившего аварийную посадку «ATR-72», замена батареек на новые ничего не дала.

С правой стороны стола набралось полтора десятка механических наручных часов. Здесь были часы с простым механизмом, которые надо заводить пружинной головкой раз в сутки, и часы с автоподзаводом. Они были разных марок, изготовленные в разных странах, с разными ремешками и браслетами, преимущественно мужские. Все наручные часы из этой партии работали: и еще одно свойство у них оказалось общим: все эти механические часы отставали на несколько минут от эталонного времени.

– Отставание составляет от семи до восьми минут, – проанализировав показания изъятых у пассажиров механических наручных часов, сказал Кэп. – Это с учетом того, что у одних выставлено московское, а у других уже екатеринбургское время.

– Одни часы отстают на девять с лишком минут, – уточнил Корнев. – Но, думается, их хозяин просто забыл выставить точное время…

– У меня получилась такая же цифра, – глядя на старшего, сказала Шаманова. – Ближе к семи минутам и двадцати секундам.

– Сложно поверить, чтобы такое большое количество взрослых людей одновременно выставили столь неточное время, – задумчиво сказал Кэп.

– И что это, по-вашему, означает, товарищи ученые? – спросил полковник.

– Можно предположить, – Кэп интонационно выделил слово «предположить», – что эти семь с хвостиком минут самолет, а также все, кто находился на его борту, провели вне привычного нам пространственно-временного континуума.

– То есть? – Корнев удивленно посмотрел на старшего «эколога». – Это как бы… в другом измерении? Я вас правильно понял, товарищ ученый?

– Давайте не будем торопиться с конечными выводами, – сказал Кэп. – Мы только начали сбор информации – для ее последующего анализа.

Он посмотрел на старшего фээсбэшника.

– В этой части мы закончили, – сказал он. – Теперь хотелось бы побеседовать с дежурным авиадиспетчером, работавшим с «сургутским» рейсом… Вы говорили, что его содержат в этом терминале?

– Да, в этом здании, – сказал полковник. – Следуйте за мной, товарищи ученые.

Они поднялись на второй этаж, где располагаются «сьюты» – гостиничные номера, а также другие помещения, где небедные люди могут приятно провести время в ожидании вылета. В коридоре, у дверей одного из таких номеров, стоит мужчина в штатском костюме. Увидев начальство, он распахнул дверь номера, пропуская полковника и двух пришедших с ним граждан в сьют.

В гостиной номера, оформленной в стиле art déco, с подсвеченным секционным потолком, выполненным в виде панелей салона самолета, находятся двое мужчин. Один сидит в кресле, другой на стуле, ближе к столу. Сотрудник местного УФСБ, листавший до их появления какой-то журнал, мигом вскочил на ноги. Второй, лет тридцати пяти, в стеганом свитере с нагрудным бейджем, остался сидеть в кресле.

– Подождите за дверью, – сказал полковник, адресуясь подчиненному.

Затем подошел к ссутулившемуся мужчине, у которого было осунувшееся бледное лицо.

– Товарищ диспетчер, тут с вами специалисты хотят поговорить…

Диспетчер вначале отвечал на вопросы неохотно, что неудивительно, потому что это уже четвертая за день серьезная беседа с ним. Его опрашивали не только специалисты из регионального центра. И не только те пятеро спецов из комиссии МАКа[14], что прилетели из Москвы в половине третьего пополудни и сразу же приступили к расследованию всех обстоятельств ЧП… Но и следственные органы и тот самый полковник госбезопасности, что привел в выделенный для диспетчера номер этих двух людей.

И все же Кэпу удалось его разговорить… Уже вскоре на настенной панели, включенной старшим «экологом», появилось изображение: Паша, даром что сидел за терминалом в салоне «яши», нашел возможность подключиться к плазме и использовать ее как дисплей.

– Вот это да… – диспетчер поднялся из кресла. – Это же скрин изображения с моего «планшета»!..

– «Шестой», наложи скринированное изображение с компьютера зонального авиацентра на карту местности!

Перехватив удивленный взгляд диспетчера, Кэп сделал успокаивающий жест.

– Это я не вам, – сказал он. – Поищи карту юго-западных районов и пригородов и синхронизируй с ней картинку с радара.

Спустя короткое время на экране плазмы появилось нужное изображение. Кэп достал из кармана лазерную указку. Включил, после чего протянул ее авиадиспетчеру.

– Рассказывайте, – властно сказал он. – И показывайте на карте…

Светлана некоторое время слушала разговор старшего с диспетчером. Оба, углубившись в тему, стали употреблять специальные термины, которые для нее были все равно что китайская грамота. Она, кстати, единственная в группе «Бастион» не имела летной лицензии FAA. Даже у Пашки есть «летные права» (хотя коллеги шутят, что он хакнул сайт этой организации и сам себе нарисовал документ).

Шаманова, испросив предварительно разрешение у старшего по линии ФСБ, перешла в другое помещение – в спальню. В комнате царит полусумрак. Кровать аккуратно застелена. Свет она включать не стала. Окна сьюта выходят на летное поле, освещенное частично закатным солнцем, частично светом аэродромных прожекторов.

Подойдя к окну, Светлана подняла жалюзи. Затем переместилась так, чтобы был виден застывший в самом конце полосы – даже за ее пределами – самолет. Она видела теперь сам аварийный борт – он несколько развернут в отношении оси полосы и имеет наклон вперед, к носу, и влево (стойка шасси подломилась). Видела также стоящий на полосе поблизости служебный транспорт тех, кто охраняет сейчас этот борт. Была видна и аэропортовская машина, которая доставила туда двух членов их группы – Технаря и Алису.

Шаманова сняла гарнитуру и шлем-маску, положила их на подоконник. Расстегнула куртку; достав из барсеточной сумки очки с дисплеем, водрузила их на переносицу. Точно такие же очки со встроенным датчиком движения и пятимегапиксельной камерой с возможностью записи и передачи данных надеты сейчас на двух членах группы, которые собираются войти в салон едва не разбившегося при подлете к международному аэропорту Кольцово пассажирскому самолету.

Светлана переключила канал переговорника на тактическую волну. Одновременно с появившейся картинкой – она выбрала себе камеру Технаря – стал слышен и звук.

– Дозиметр и анализатор воздуха показывают «норму», – послышался хрипловатый голос. – Захожу в салон с кормы… А тут темновато. – Стекла иллюминатора почти не пропускают свет.

– Сняла респираторную маску, – донесся приглушенный женский голос. – Оставила марлевую…

– Я уже перешел, – подал реплику Технарь. – Двигаем дальше.

Картинка какое-то время была смазанная, но потом качество улучшилось: стали видны детали – это Технарь, а затем вошедшая за ним Алиса включили мощные фонари.

В салоне царит хаос: на полу между креслами разбросаны вещи; в основном это одежда и обувь. Шаманова в эти мгновения видела лишь картинку, подаваемую извне на электрохромное «смарт-стекло» ее очков. Но одного этого оказалось достаточно, чтобы подключилось воображение; чтобы возникла некая невидимая связь между нею и теми двумя, кто несколько минут назад вошел в салон этого побывавшего в странной переделке самолета. Да, она вполне ощутила тяжелую, гнетущую атмосферу салона, из которого спасатели этим утром извлекали пассажиров, многие из которых, кстати, были без сознания либо находились в состоянии реактивного психоза…