Канарейка - Леонид Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Канарейка? – живо заинтересовался Заречный.
– М-м, – Марков задумался, и его глаза забегали, – вообще, вроде, жёлтая, да....
– Да вы на что намекаете?! – вскрикнула хозяйка и вышла в холл. – Григорий Романович, вы как старший товарищ… – не находя слов, она показала на вышедшую за ней следом девушку-следователя.
– Успокойтесь! Успокойтесь, Лидия Дмитриевна! Мы обязаны отработать все версии, – Заречный вытянул руки углом, как регулировщик, одной преграждая хозяйке путь, а второй приглашая её вернуться на кухню. – Расскажите следователю все подробности. Будьте любезны!
Следовательша принесла стакан воды. Хозяйка выпила и немного успокоилась:
– Перейдём в комнату, если вы не против, – предложила она.
Когда хозяйка со следователем прошли через гостиную и скрылись в комнате, которая по всем признакам служила кабинетом, Заречный снова собрал Маркова и оперов.
Мама и Бзик
– Алло, Анзор, приветствую! Это Мама.
– Я! Я тоже приветствую! – Бзик радостно Маме хаотичные знаки в воздухе делал.
– Нет, всухую сходили. – Мама хлопнул Бзика слегка по щеке и поднял указательный палец: «Тихо!» – Так, по мелочи, барахло кое-какое взяли для замазки… Да… Э! … Хорошо, Анзор, сделаем выемку в Нижнем у него. Но сейчас хату пасут. Сядем на фонарь пока.
Мама отключил и сложил трубу.
– Как всухую, Мама, я не понял?
– Пойдём чифирю вмажем, – Мама подтолкнул Бзика к кухне. – Фила, куда чай дэла?
Фила открыла навесной шкафчик и кинула на стол жёлтую пачку со слоном:
– Всю заварку перевели, черти! Вон ваш вторяк в баллоне: подорвите и пейте.
– Сама падорваный втаряк хлебай, жэншина! – Мама спичкой по коробку чиркнул, подождал, пока разгорится, и огонь к шипящей горелке поднёс.
Синие огоньки, как солдаты по команде «Становись!», выстроились вкруг, и нетерпеливое тепло вырвалось из-под дна литровой кастрюльки с водой, стоявшей на конфорке. Мама сел за стол рядом с Бзиком и зашуршал бумагой, распаковывая чайную пачку.
– Лимон зелени там, минимум, – Мама доверительно голос понизил, наклонясь ближе к Бзику, – миллиардов пять, в рублях если.
– Алмазно! – Бзик разулыбался, привстал и Маму по руке стукнул.
– Ша, парень! – Мама руку вскинул. – Меня слушай!
– Да-да-да! – Бзик оживился и придвинулся к Маме, то в глаза ему, то на чай глядя.
– Бзик, – Мама открытую пачку отставил, – бери шмару свою, цацки эти и куда подальше валите.
Глаза Бзика выпучились, он отпрянул и, видно, подбирал слова, но не находил нужных. Мама цепко за плечо его схватил и к себе притянул:
– Да не ёрзай ты, парень! Документы тебе сделаем. Загранпаспорта вам обоим и валите в Европу, а лучше – в Америку. Новую жизнь начнёшь. Жену будешь любить. Дети тебя любить будут. Здесь станешь как я: не человек, не волк. В крови по шею.
– Что ты это вдруг, Мама… – Бзик отвел взляд.
– Послушай, – Мама почувтвстовал, что Бзика в глубине души цепляет это предложение, – вам этих денег выше крыши хватит, – Мама провел рукой над головой, – если с умом…
– Шухер, Мама, менты! – в двери появилась взволнованная Фила.
– Гдэ? – Мама отпустил руку Бзика и привстал. – За двэрю?
– Машина у парадного, – Фила выключила газ, вылила воду и спрятала чай.
Мама и Бзик накинули куртки, сумки подхватили с золотом и барахлом Михаила. Вдруг, задев Мамины волосы, прилетела маленькая жёлтая птичка и забилась в углу у двери, мечась между стеной и лицом Бзика.
– Что за хрэн, Фила, аткуда эта птыца? – раздражённо крикнул Мама.
– Пошли, пошли! – Фила нетерпеливо выталкивала их из квартиры.
– Фила, шмотки наши спрячь! – Мама в дверях задержался и исчез на лестнице вслед за Бзиком.
– Уже! – Фила захлопнула за ними дверь.
– Жми, Бзик! На последний этаж и там – на чердак! – Мама запыхался, взбегая по лестничным маршам с двадцатикилограммовыми сумками.
– Там же замок наверняка!
– Висит для вида. Мы как приехали, я его срезал.
Снизу доносились неясные обрывки разговора Филы с милиционерами.
– На, вот новый замок. Вешай быстро! – прошептал Мама, просовывая в люк чердака последнюю сумку. – И сюда лезь. Тише только, слон!
Бзик повесил новый замок через прутья металлической калитки, отгораживавшей лестницу на чердак от площадки последнего этажа, запрыгнул в чердачный люк и крышку аккуратно опустил.
– А этот куда? – он Маме старый, спиленный замок показал.
– Если обратно пойдём, снова поменяем замки.
– Ну ты, Мама, деловой! – восхищался Бзик.
– Это же единственный путь, парень… – Мама резко палец к губам приложил.
Едва уловимый звук выдавал присутствие человека на площадке. По приглушенному металлическому лязгу Мама понял, что незванный гость осмотрел замок. Мама толкнул Бзика кулаком в бок и глазами показал на люк: «Ну, ты понял?»
Через час Мама забеспокоился:
– Что-то долго!
– На трубу тебе она не может позвонить? – спросил Бзик.
– Э! Забыл я трубу в квартире, – Мама сокрушенно сморщился.
– Давай, я посмотрю, схожу, – Бзик рванулся к люку.
– Нет! Сиди! Я сам. Если что, забирай всё и уходи. Ничего никому не отдавай. Ты за них всю грязь будешь делать, чтобы они в золотые унитазы срали. Рано или поздно, они сдадут тебя и змочат на этапе где-нибудь. Вали, Бзик! А я здесь за тебя откусаюсь как-нибудь.
– Мама, что ты за пургу несёшь? – Бзик решительно вскинул руки, но голос его неуверенно прозвучал.
– Сиди, короче, парень! – Мама вверх ручку люка потянул.
Тишина парадного, изредка нарушаемая размытыми отзвуками чужой жизни за дверями, совсем не настораживала, и Маме приходилось бороться с чувством умиротворения. Он подошел к двери Филиной квартиры и прислушался. Ничего подозрительного. Мама спустился на один марш и посмотрел в окно. Насколько он разглядел, машин у парадного не было. Мама к двери вернулся и несильно по замку постучал. Дверь мгновенно открылась.
– Мамчик, ну где вы были? Я тут сижу на измене! – проканючила Фила.
– Ущлы? – Мама заглядывал в квартиру через плечо Филы.
– Да, ушли, конечно! Сразу почти! Даже толком не шманали. Глянули по углам и свинтили.
– Что искалы? – спросил он у Филы.
– Да это один бог их мусорской знает. Мне они ничего не сказали. Канарейка на ихнего одного насрала, – Фила лучилась счастьем.
– Аткуда эта канарэйка вабшэ? – Мама нахмурился.
– Так вы ж сами притаранили с остальным хабаром, – удивилась Фила и плечами пожала.
Мама вернулся за Бзиком и они хабар обратно перенесли.
– Мамчик, так где вы были-то, блин? – недоумевала Фила. – Я наверх – вас нет. Замок там, черти, новый на чердак повесили.
– Э, жэншина, чэрти замков нэ вэшают, они йих снымают, – Мама немного расслабился. – Куда ты
