Письма императора - Валерия Вербинина

– Она предложила мне пятьдесят тысяч франков, – неожиданно промолвил Ален.

Смех стих, словно его отрезали ножом. Даже углубившийся в чтение увалень поднял глаза, и его рука, которой он вытирал слезы, замерла в воздухе.

– Сколько? – ошеломленно спросил Россиньоль.

– Пятьдесят тысяч франков, – повторил Ален. – Вот такие дела.

Первым опомнился щербатый бандит с бритой головой.

– Вздор! – решительно заявил он. – Чтобы такие деньги – за какие-то бумажки…

– А те люди? – внезапно напомнила Изабель. – Ведь и они наняли нас не просто так! Из всего, что находилось в доме, им были нужны только письма!

Россиньоль щелкнул своими скрюченными пальцами.

– Что-то тут нечисто, – убежденно заявил он. – Да, что-то тут не так.

Изабель и Ален переглянулись.

– Тот тип, в маске… – нерешительно начала Изабель. – Он ведь обещал заплатить нам только десять тысяч.

– То-то и оно, – тяжелым голосом уронил Ален.

– Но она привела легавого! – воскликнул Селезень. – Как можно ей верить?

– Брось, – осадил его рыжий Колен.

– Принц же поверил, верно, Ален? – Глаза Изабель были прикованы к лицу принца воров, который хмуро покусывал нижнюю губу. – Так или не так?

Ален тяжело опустился на стул.

– Мне показалось, что эта дама была настроена очень решительно, – сказал он наконец. – Попроси я даже сто тысяч, она бы и их дала, не задумываясь.

– Что же ты их не попросил? – холодно усмехнулся Селезень. – Ах да! Тебе же легавый помешал!

Но Ален бросил на него такой взгляд, что Селезень чуть не поперхнулся орешком.

– Следи за языком, – угрожающе сказала Изабель. – Не то…

– Не то что, красавица? – с вызовом спросил Селезень. – Прирежешь меня? А?

– А что? – заметил Россиньоль. – Она вполне на это способна. Прирезала же она своего отчима, который к ней приставал!

– Хватит! – рявкнул Ален. – Заткнитесь все! Слушай, Тростинка, – обратился он к читающему бандиту, – ты же эти письма наизусть выучил. Как, по-твоему, есть в них что-нибудь такое, за что можно было бы заплатить пятьдесят кусков?

Тростинка немного подумал и хлюпнул носом.

– Все зависит от того, кем они написаны, – наконец ответил он. – Сам посуди: не зря же покойный граф хранил их в сейфе!

– Кстати, отчего он все-таки стал покойным? – вмешался Колен. – Это баронесса его ухлопала?

Ален поморщился.

– Не знаю, – признался он. – Честно говоря, она не похожа на человека, который способен на такое.

– Уверен? – ехидно осведомился Селезень. Даже его шрам, и тот, казалось, сделал попытку ухмыльнуться.

– А мне не дают покоя пятьдесят тысяч… – заметила Изабель.

– Какое совпадение, – осклабился Селезень. – Мне тоже. – Он бросил взгляд за окно и насторожился. – Шухер, сюда кто-то идет! Нет, – тотчас перебил он сам себя, – все в порядке. Это Леваллуа.

Через несколько минут в комнату бочком вошел довольно крупный, широкоплечий детина со светлыми волосами, белесыми ресницами и веснушками на носу. Правая его рука была перевязана, на физиономии красовалось несколько плохо заживших синяков.

– Гы-гы, старик! – обрадовался рыжий Колен. – Здорово тебе досталось, однако!

– Здравствуй, Венсан, – сказала Изабель. – А мы думали, ты все еще в больнице.

Детина растерянно мигнул и потупился.

– Шутишь? – недоверчиво спросил он. – Я больницы терпеть не могу!

– Зачем ты пришел, Венсан? – вмешался Ален.

Детина потупился еще сильнее.

– Ну так это… Сегодня же вы пойдете за деньгами, верно?

– А, вот оно что, – протянул Селезень. – А я-то думал, ты просто проведать нас пришел.

– Нас и так там будет семь человек, – проговорил принц воров. – С тобой уже восемь. И потом, чем ты можешь нам помочь? У тебя же рука сломана.

– Заживет, – отозвался бывший кучер графа де Монталамбера. – Я хочу идти с вами.

Ален неодобрительно сдвинул брови.

– Ты что-то перепутал, Венсан, – хладнокровно промолвила Изабель. – Здесь не ты отдаешь приказания. Здесь распоряжается принц воров, а он сказал, что ты никуда не пойдешь.

– Но я бы хотел вам помочь! – вскинулся Венсан.

– Вот и поможешь, – отозвался Колен. – Будешь сидеть тут и стеречь дом до нашего возвращения.

Венсан обиженно покрутил голевой и опустился на стул.

– До встречи еще несколько часов, – сказал Ален. – Снарядитесь хорошенько, ребята. Мало ли какой сюрприз нам вздумают преподнести.

– Пусть только попробуют, – отозвался Селезень. Он вытащил из-за пазухи револьвер и, откинув барабан, стал перезаряжать его.

– А я бы не стал торопиться, – внезапно подал голос Россиньоль.

– Ты что, спятил? – ледяным тоном спросила у него Изабель. – Не хочешь получить свою долю от десяти тысяч франков?

– Между прочим, – упрямо сказал Россиньоль, – кое-кто обещал нам пятьдесят. Я, конечно, не математик, но знаю, что между десятью и пятьюдесятью есть большая разница, особенно когда речь идет о тысячах. По-моему, эти типы, которые заказали нам письма, просто пытаются нас надуть.

– Россиньоль! – предостерегающе сказала Изабель. Глаза ее горели недобрым огнем, но ее собеседник не обратил на это никакого внимания.

– На твоем месте, – заметил он, обращаясь к хмурому Алену, – я бы поднял цену. Если дамочка хотела дать за письма пятьдесят кусков, значит, они точно стоят больше, чем десять.

– Дамочка, – прошипела Изабель, – заманила принца в засаду!

– Не смешите меня, – отмахнулся Россиньоль. – Один паршивый полицейский – разве это засада?

– Он прав, – неожиданно поддержал его Колен. – Кстати, принц, коль уж мы заговорили об этом, скажи: а легавый, он вообще пытался следовать за тобой?

– Нет, – хмуро ответил Ален. – Он просто подошел к той бабе, и они о чем-то заговорили.

– Тогда его появление могло быть и простым совпадением, – заметил Колен. – В конце концов, никому не возбраняется гулять в саду Тюильри.

Изабель подошла к нему и стала перед ним, уперев руки в бока.

– Ты на что это намекаешь? – с вызовом спросила она. Ноздри ее раздувались.

– Ни на что, – просто ответил бандит. – Просто мне странно, что столько народу гоняется за какими-то паршивыми любовными письмами, которые только и способны, что выжать слезу из нашего Ксавье. – И он кивнул на всхлипывающего увальня, который вновь углубился в чтение и не слушал, что говорили вокруг него.

Поневоле Ален рассердился.

– Хватит читать эту чушь! – рявкнул он, выхватывая у Ксавье-Тростинки всю пачку писем. – Ладно, теперь слушайте меня. Нас подрядили за десять тысяч достать бумаги из сейфа. Верно? Работу мы выполнили, письма у нас. Верно?

– Жаль, что мы все-таки не знаем, кто их писал, – вклинился Селезень, пряча револьвер. – Если бы хоть это прояснилось, мы бы поняли, сколько они на самом деле стоят.

Ален поморщился, проглядывая пожелтевшие от времени листки.

– Да ничего тут не понять, – промолвил он. – По датам ясно, что писались они довольно давно, почти двадцать лет тому назад. Письма адресованы какой-то Марии, а писал их некий Александр. Вот и все. Вы представляете, сколько во Франции Марий? Да мы можем хоть сто лет искать нужную – и не отыщем.

– Да, но там сказано, что она принцесса[9], – робко вмешался Тростинка.

– Что? – вырвалось у Изабель.

– Ну да, – подтвердил Тростинка. – В том письме, что подписано пятым апреля, Александр называет свою Марию именно так.

– Однако! – вырвалось у Селезня. – Но если дамочка и впрямь принцесса, то это меняет дело. Это меняет все! Теперь понятно, почему за письма нам предлагали пятьдесят тысяч!

– А что насчет Александра? – осведомился Россиньоль. – Как вы думаете, кто он такой? Вообще-то Александров на свете куда меньше, чем Марий.

– Может, Александр Македонский? – робко предположил кучер.

Его догадка вызвала настоящий взрыв веселья.

– Ох уж этот Венсан! – хохотал рыжий Колен. – Коли уж скажет, так скажет!

– Венсан, занимался бы ты лучше своими лошадьми, ей-богу, – сказал Ален, хлопая его связкой писем по здоровой руке. – Какой Александр Македонский, ты что, очумел? Он же давно умер!

– Совсем давно? – недоверчиво спросил Венсан, хлопая ресницами.

Тут Изабель захохотала так, что упала на стул.

– Венсан, ну ты уморил! Александр Македонский… это надо же…

Кучер надулся и уставился в угол. Ему вовсе не нравилось, когда приятели смеялись над ним.

– Так что будем делать с принцессой, принц? – неожиданно спросил Россиньоль, перестав смеяться. – И с письмами?

Ален пожал плечами:

– Как – что? Что надо, старик.

– А все-таки? – допытывался Россиньоль.

Ален поглядел на пачку писем и улыбнулся.

– Раз уж они адресованы настоящей принцессе, то не можем же мы брать за них, как будто она простая прачка, верно? Вдобавок работа выдалась тяжелая, пришлось убрать графа…

– Но мы его не убивали, – заметила Изабель.