Метро 2033: Под-Московье (сборник) - Анна Калинкина

– Души это мертвые бродят, – подал голос тщедушный анархист с воспаленно блестевшими глазами. – Канал имени Москвы ведь заключенные рыли, и полегло их там без счета.

– Ты бы еще Ивана Грозного вспомнил, – неодобрительно отозвался кто-то. Отчего-то всем стало неуютно, и разговор о Речном вокзале сам собой перешел на загадочного Павла Ивановича.

– Ну надо же, кто бы мог подумать: конец света наступил, а старый алкоголик даже не сразу заметил! – восхитился кто-то.

– Не так все просто, – покачал головой Кирилл. – Чувствую я – не такой он безобидный чудак, каким старается казаться.

И он рассказал про желтый «хаммер» погибшего сталкера, который обнаружился в гараже у старика.

– Да что ты ерунду городишь? – поинтересовался невысокий темноволосый крепыш. – Аркан этот, скорее всего, без его помощи погиб, а потом старик нашел и прибрал машину. Или ты думаешь, кто тачку угнал, тот и сталкера замочил? Да может, это и не его была машина, мало ли их одинаковых?

– Ну да, желтых «хаммеров»-то. Их в Москве, особенно в Тушинском районе, прямо пруд пруди, – ехидно отозвался кто-то.

– Да вообще все странно, – сказал Кирилл. – Зачем ему столько машин, оружия?

– Ну, оружия никогда много не бывает, – авторитетно заявил высокий блондин. – А машины – от скуки просто. Старичку надо чем-то себя занять, как-то время коротать, вот он и возится с техникой. У него, небось, до Катастрофы и машины-то своей не было, ну максимум старенькие «Жигули». А тут столько красавиц бесхозных – поневоле глаза разбегутся. Или ты думаешь, он шпион Ганзы, а то и красных? И пальцы потерял не на заводе, а в результате спецоперации? Готовит плацдарм для завоевания Тушинской и старается выпытать ваши военные секреты? Да у вас наверняка и выпытывать-то нечего, ну разве что фирменный способ засолки шампиньонов.

– Может, и не шпион, а разговаривает все равно странно, – пробормотал парень. – «Кладбище домашних животных», «дикорастущие орхидеи», «торфяные болота». Не похоже на алкаша-работягу.

– Не скажи, – отозвался пожилой анархист в потертой тужурке. – У меня еще в прежней жизни дружок был, Пашка, тоже из заводских. А рассуждать бывало начнет – куда там Гегелю! Особенно когда выпьет.

– А может, этот отшельник – маньяк? – задумчиво предположил Кирилл.

– Тушинский упырь, – тут же подхватил какой-то остряк, – или, допустим, Овражный потрошитель. А пауки его не трогают, потому что он с ними кооперируется и остатки своих жертв им скармливает пополам со своей этой… как ты сказал?.. Маруськой.

– Но нас-то он отпустил, – напомнила Нюта. – Ну и воображение у тебя? Ты, случайно, сам в этой вашей газете не сотрудничал? – поддела она Кирилла. И по тому, как он смутился, поняла, что попала в точку.

– Мало ли, отпустил, – буркнул тот. – Зато дал не надежную машину, а мотоцикл.

– Скажи спасибо и за это. Машину, между прочим, водить куда труднее, да и пройдет она не везде. На ней бы мы точно куда-нибудь врезались, да и по мосту бы не проехали. И потом, если бы старик хотел нашей смерти, он бы вообще предлагать ничего не стал, или мотоцикл бы испортил. Тормоза там…

– Может, он и испортил, чтобы этот агрегат потом сломался, в самый неподходящий момент. Просто мы его еще раньше успели доконать, – гордо парировал Кирилл. – А вообще-то портить было необязательно, раз он нарочно нас к водохранилищу направил. И спаслись мы только чудом, забыла?

Нюта покрутила пальцем у виска и с раздражением повторила:

– Пешком бы не спаслись гарантированно, даже до канала бы не добрались. Если б не Павел Иванович, нас бы уже в том овраге пауки переваривали!

– Да успокойтесь вы, – лениво сказал мужчина в защитной форме с красивым волевым лицом. – Я думаю, все еще проще. Не живут люди на поверхности при таком радиационном фоне, это факт. Отсюда вывод: Павел Иванович ваш – просто глюк.

– Что, коллективный? – удивился Кирилл.

– А что вы думаете, и такое бывает. Противогазы-то вам на Сходне старые дали, фильтры почти выработанные, вот и нанюхались этого не помню чьего башмачка, из-за чего начало мерещиться черт знает что. А на самом деле вы, может, и в овраге-то не были.

– А мотоцикл? – пискнула Крыся.

– Нашли где-нибудь. Просто эта часть пути у вас, так сказать, под кайфом прошла, вы и не помните, как все на самом деле было. Говорят, наркоманы до Катастрофы и в космос летали, и на зеленых чертей охотились…

– Но не может же быть, чтобы всем троим одно и то же слово в слово мерещилось, – усомнился Кирилл. – Да и мотоцикл. Даже если мы его сами нашли, управлять им меня Павел Иванович научил. Я ведь до вчерашнего дня их только на картинках видел, а девчонки вон и слова такого, «орхидея», не слышали, не говоря уж про про венерин башмачок…

Видя такое недоверие анархистов, Нюта решила про девчонку, гулявшую по рельсам, на всякий случай не рассказывать. А то ее посчитают сумасшедшей или тоже припишут все действию какого-нибудь ядовитого дурмана. Она уже и сама сомневалась – может, чудняя провожатая ей померещилась? Ведь ни Кирилл, ни Крыся ее не видели. Но к метро-то они вышли! Так что или этот «глюк» был редкостной удачей, либо у нее открылись какие-то сверхъестественные способности, а потому говорить об этом не стоит. В лучшем случае, эти грубые люди поднимут ее на смех, в худшем, чего доброго, тоже начнут изучать, как подопытную зверушку.

Намаявшиеся от безделья анархисты, которые рады были любому развлечению, предложили еще несколько версий появления старика в овраге, но скоро эта тема им надоела. Темноволосый крепыш взял гитару. После нескольких дежурных песен про черного ворона и батьку-атамана он запел, со значением глядя на Крысю:

– Недели проходят, бэби, седеет моя голова,Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за два,Не верю я клятвам, бэби, уверткам твоим и лжи,И все-таки я вернусь к тебе, бэби, если только останусь жив.

Здесь все очень просто, бэби, – не спи и вокруг смотри,Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за три.Что там блестит во мраке – чьи-то зубы или ножи?И все-таки я вернусь к тебе, бэби, если только останусь жив.

Здесь надо быть сильным, бэби, здесь надо уметь стрелять,Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за пять.Кто знает, может быть, монстры смотрят на нас из тьмы,А может быть, просто люди, такие же, как и мы.

Враги окружают, бэби, хрипит командир: «Вперед!»Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за год.Одно нам осталось, бэби, – погибнуть в кольце огня.Я никогда не вернусь к тебе, бэби, прощай и забудь меня.

– Ну, Валет, распустил перья! – пробормотал кто-то.

– Между прочим, девушка, эту песню он сам сочинил, – сказал мужчина с волевым лицом. – Жалко, поет редко. Значит, понравились вы ему.

Крыся вспыхнула.

Веселье продолжалось далеко за полночь. Оказывается, батька Нестор с частью своих орлов отбыл в очередной поход, а оставшиеся, отработав днем смену на свинофермах Речного Вокзала, вечерами развлекались по своему разумению. Нюта, Крыся и Кирилл вскоре устали и отправились в палатку. Там они вспомнили про обувь, которая до сих пор лежала в рюкзаках, и все трое принялись разглядывать добычу. К удивлению Нюты, красные туфли сидели на ней как влитые. Ботинки Кирилла оказались ему немного велики, но он тут же заявил, что это не беда: намотает побольше тряпок на ногу – и теплее, и надежнее. Хуже всего оказалось Крысе: она прихватила изящные черные туфельки, но те оказались не только безнадежно велики ей, но и были на высоком тонком каблучке. Нюта предложила подруге с утра попробовать выменять на что-нибудь полезное, но Крыся, чуть не плача, наотрез отказалась расставаться с такой красотой.

Сквозь сон они еще долго слышали то песни, то споры, то пьяные выкрики, то женский визг. Пару раз даже гремели выстрелы, но, судя по всему, анархисты просто палили в воздух от избытка чувств.

Во сне Нюта видела город наверху. Такой, каким он мог быть до Катастрофы. Светило солнце, отражаясь в чисто вымытых окнах высотных домов, в витринах магазинов виднелись нарядно одетые куклы, по рельсам ехали трамваи, которые обгоняли разноцветные автомобили. В парке возле водохранилища росли невиданные яркие цветы. Нюта вдруг оказалась на противоположном берегу, возле самого дворца. Со второго этажа кто-то механическим голосом звал: «Приглашаем вас на увеселительную прогулку по воде». К причалу подходил нарядный белый катер. Девушка охотно взошла на палубу, и катер тут же начал отчаливать, словно дожидались здесь только ее. Но в этот момент солнце зашло за тучу, и все вмиг преобразилось: налетел холодный ветер, все вокруг стало серым. Увидев на палубе сидящего человека, Нюта шагнула к нему. Тот обернулся на звук ее шагов и оказался мертвецом с обглоданным лицом, которого они видели на катере. Он молча указал вдаль рукой, на которой не хватало тех же пальцев, что и у Павла Ивановича. Проследив за ней взглядом, Нюта увидела прямо по курсу катера громадную распахнутую пасть, которая всасывала в себя воду. В панике она оглянулась, нельзя ли, пока не поздно, спрыгнуть в воду и вплавь добраться до берега? Но ведь Нюта не умела плавать, а в воде кишели черные блестящие тела и скалились острыми зубами чешуйчатые треугольные головы. Девушка подняла глаза – со второго этажа дворца на нее приветливо глядел скелет, продолжая бормотать что-то про незабываемую прогулку, а потом вдруг отчетливо произнес голосом овражного отшельника: «Не бойся, умирать совсем просто. Не труднее, чем водить мотоцикл. Правда, Марусенька?..»