Читемо: Поэзия убийства - Филип Гэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа только потрепал меня по волосам.
— Никакого лагеря, мы ведь уже договорились. А теперь слезай, охламон. Я голоден, словно тигр. И мама уже проснулась, слышишь, гремит посудой. Давай, дуй в ванную, и будем завтракать. Или тебя отнести?
— Да что я, маленький? Сам доеду. А ты сегодня на весь день домой, или как?
— Или как. Поедим, и снова на работу. Готовлю важное мероприятие для Церкви. Очень важное. Возможно, завтра отправят в командировку.
— Опять, — уныло прокомментировал я. — Надолго? И куда?
— Недели на две. На север. Понимаешь, сынок, в Церкви настало время больших перемен. В ближайшие полгода начнутся реформы. А я отвечаю за их подготовку. Ну, все, ладно, давай!
Он шутливо полез ладонью под одеяло, чтобы добраться до моих подмышек, но я, взвизгнув, сполз с его коленей на пол, сжимаясь в комок.
На пороге комнаты появилась мама. Она улыбалась, глядя на нас.
— Пойдемте уже завтракать, — произнесла она.
***
Погода стояла чудесная. Яркое солнце и почти синее небо.
В Москве не бывает по-настоящему синего неба. Знаете, такого, которое показывают по телевизору в фильмах. Или на фотографиях про путешествия.
В Москве даже самое синее небо всегда с серым оттенком. Но это не значит, что я никогда не видел настоящего неба. В детских лагерях, в которые я раньше ездил, оно было. Вот только удовольствия от него я не получал.
Ведь там не было Дема.
Пусть уж будет синее небо с серым оттенком. Я согласен и на такое.
Завтрак прошел на самой веселой ноте. Я был счастлив, гремел чашками, рассказывал папе про поездку в Донской монастырь, и даже съел всю кашу. И даже залпом выпил весь протеиновый коктейль, чем немало удивил маму.
Папа тоже улыбался и много шутил. Иногда он брал маму за руку, и я чувствовал, как он по нас соскучился.
Так прошел час, и они ушли на работу. Я успел погрустить, но тут же в дверь позвонил Дем. Вид у него был самый серьезный.
— Как ты смотришь на то, чтобы съездить в Библиотеку?
Я не сразу вспомнил, какую библиотеку он имеет в виду. А вспомнив, почему-то испугался.
— В ту самую? В которой опасно? И как мы туда поедем?
— На метро.
Я удивился. И даже немного разочаровался. Как-то банально выходило: ехать в загадочную и опасную библиотеку на метро.
К тому же я колясник, а метро для колясников не подходит.
Представляя, как мы спускаемся в метро, я занервничал.
— Слушай, а на трамвае нельзя? Как мы спустимся по эскалатору?
— Не бойся, я смогу удержать коляску. Трамваи ходят по верху, а нам нужно вниз, под землю. Это самый короткий путь. Так ты как, согласен?
— Конечно, согласен.
И все же я был разочарован. Теперь-то я больше беспокоился по поводу именно метро. А про опасность библиотеки, про ее загадки, Дем наверняка выдумал. Или придумал какую-то игру.
Но как же тогда быть с фотографией статуи на папином столе? И с Эйоландом? Или это тоже игра?
У меня буквально зачесалось спросить обо всем этом папу, когда он приедет с работы. Правда, я обещал Дему ничего ему не говорить. А если не говорить, тогда хочешь не хочешь, а придется в этой игре участвовать.
Впрочем, так даже интересней. В жизни колясника не так уж и много приключений.
Точнее, их вообще нет.
Подумав об этом, я сразу повеселел.
Мы уже собирались выезжать, когда зазвонил телефон. Архаика ушедшей эпохи, он звонит столь редко, что каждый его звонок — событие. Сейчас все разговаривают по сотовым телефонам. И лишь у нас стоит старый кнопочный аппарат — папа звонит с него на работу. И с работы ему звонят тоже на него. Почему так, не имею никакого понятия.
Я подъехал к комоду, на котором стоял аппарат, и снял трубку.
— Алло?
— Кеша, это ты?
Я узнал голос настоятеля монастыря, в котором работал папа.
— Здравствуйте, отче.
Настоятель монастыря — классный дядька. И очень большой. Будто съел двух или трех прихожан поменьше.
Но он всегда угостит меня яблоком или апельсином, лично сам прокатит мою коляску по территории монастыря, покажет кельи, расскажет десятки увлекательных историй из православной жизни.
Моему папе повезло с начальством.
— Кеша, сын мой, ты со своим другом будешь гулять сегодня?
— Да, уже собираемся. Погода очень уж хорошая.
— В такую погоду и вправду грех дома сидеть, — согласился настоятель. — Ты не завезешь тогда в монастырь один документ? Твой отец уехал на срочную встречу, и сам позвонить не смог. А документ мне обязательно нужен сегодня.
— Конечно, завезу. А что за документ?
— У твоего отца на столе должен лежать чертеж. Довольно старый, на нем нарисован план здания. Наверняка в кабинете есть и тубус для переноски чертежей. Если не найдешь тубус, просто аккуратно сверни чертеж и принеси так.
— Это который статуи из Эйоланда? — ляпнул я, не подумав.
И только слушая тишину в трубке, осознал, что сделал.
— Кеша, — наконец прервал паузу настоятель. Голос его стал вкрадчивым и одновременно каким-то жестким.
— Кеша, а кто тебе сказал про Эйоланд? Папа?
— Э… нет, — попытался оправдать папу я. И понял, что сделал еще хуже.
— Нет? Тогда кто? Твой друг? Впрочем, неважно. Послушай, оставайся дома и никуда не уходи. Я сейчас пришлю двух послушников. Отдай чертеж им. А потом можете идти гулять. Хорошо?
— Да, конечно. Я подожду.
В трубке раздались гудки. Я положил ее на аппарат, медленно и аккуратно, будто опасаясь, что она меня сейчас укусит.
— Рекс, ты готов? — раздался из прихожей голос Дема.
— Эээ… нет. Не готов. Слушай, нам надо дождаться послушников с папиной работы, и отдать им чертеж.
Я услышал, как Дем снял ботинки, затем его шаги, и он возник рядом со мной.
— Какой чертеж?
— Тот самый.
Я изо всех сил постарался выглядеть беспечно, но провести Дема не удалось.
— Эй, что случилось?
— Да так, ничего, — окончательно выдал я себя.
Пришлось рассказывать. Мне было дико стыдно, что я подставил Дема. Как я объясню папе про Эйоланд? Ведь мне придется рассказать ему и про Дема тоже. И тогда он спросит его. А Дему придется рассказать про библиотеку. И игра, которую придумал Дем, не состоится.
Или состоится? Мы ведь отдадим сейчас чертеж и поедем в библиотеку. Пусть даже на метро. А потом
