Крутой опер - Черкасов-Георгиевский Владимир Георгиевич

— Зайди, глянь, — крикнул Зине в кухню.

Она вошла. Поглядела на него с разных сторон, оценивая. Подняла ему воротник плаща, выпустила седые пряди парика из-под шляпы на лоб.

— Нормально, Яш.

Тундра сунул пистолет за пояс, прикрыв плащом. Взвесил в руке «спецбаул». Саквояж был старый-престарый, с клоками изношенной и выдранной кожи по краям.

Яша молча двинулся к дверям, сгорбившись, развинченной походкой. Входил в роль.

Зинка перекрестила ему спину тонкими пальцами с коротко остриженными ногтями завзятой домашней хозяйки.

К вечеру Яша в роли престарелого художника подобрался к закусочной на Сретенке. Заглянул в окно: Ашот высился за стойкой, бдительно озирая почти пустой зал и дверь на улицу.

«Со двора-то ход, наверное, забаррикадировал», — усмехнулся Тундра.

Наклонив голову и ссутулившись, он открыл дверь закусочной. Неуклюже переступил порог, перебросив саквояж в левую руку, потому как стрелял с правой.

Радикулитным дедом Яша проволокся к стойке и остановился напротив ничего не подозревавшего Ашота. Головы с низко надвинутой шляпой Тундра не поднимал.

— Что ты забыл у нас, старичок, честное слово? — небрежно бросил Ашот.

Яша запустил руку под распахнутую полу плаща. Выдернул пистолет, прижимая его ствол мушкой к груди, чтобы не заметили из зала. Вскинул подбородок, упираясь угольями узких глаз в Ашота. Тихо прорычал:

— Стоять, Ашотка! Делай, что скажу.

У Ашота на полке под стойкой лежало давно приготовленное заряженное, со взведенным курком помповое ружье. Оставаясь один в закусочной, Ашот все эти дни тренировался его моментально выхватывать. Но Яшин фокус с гримировкой и переодеванием представить себе не мог.

— Руки со стойки не снимать! — приказал Яша. — Командуй народу и своим девкам, что лавочка закрывается!

— Дорогие посетители, — пролепетал Ашот, — мы закрываемся. Прошу освободить помещение.

— Лепи натурально, сука! — прошипел Яша, пряча пистолет за борт плаща.

— Девочки! — крикнул Ашот официанткам. — На сегодня свободны.

Они за минувшие дни привыкли, что хозяин чудит. Он то неожиданно появлялся по утрам и так же внезапно рано уходил, то один оставался в закусочной, выпроваживая всех домой. Персонал быстро засобирался вслед уходящим посетителям.

— Бармен, — громко раздался писклявый голос Яши-«старичка», — будьте добры, стаканчик ситро! Освежусь и сразу уйду.

Ашот стал наливать ему лимонад. Хлопнула дверь за последней официанткой.

Яша поставил саквояж на пол. Дулом пистолета сдвинул шляпу со лба.

— Закрывай ворота! Не вздумай на улицу дернуться! Пуля догонит.

Ашот, ссутулившись, прошел к двери и замкнул ее изнутри. Еще раньше перехватив затравленный взгляд Ашота на тайник, Тундра зашел за стойку, извлек помповик.

— Ну! — Он повел уже двумя стволами в сторону подсобки. — Руки по-тюремному!

Ашот привычным зэковским движением скрестил кисти сзади и побрел впереди Яши, захватившего саквояж, в подсобку. По пути Тундра погасил в зале свет.

В подсобке Тундра приказал:

— Садись на диван.

Сам с пистолетом в руке устроился напротив, прислонив помповик к низкому столу рядом с поставленным на пол «спец-баулом». Продолжая держать Ашота под прицелом, Яша сбросил шляпу и отер лоб рукавом:

— Ну чего, Ашотка? У петуха крылья есть, но он не летает. Доставай свою наличность и бумаги на закусочную. Будем ее на меня оформлять.

Ашот нервно проговорил:

— Бумаги, пожалуйста, можем оформить. Бери мое заведение. А какая наличность, понимаешь? Тебе закусочной мало?

— Ты, сука, через Маврика моего человека завалил и зал сжег, это раз. — Яша грозно усмехнулся. — А два — то, что был должен еше до того. Одной своей забегаловкой не рассчитаешься.

— А Молота вы завалили? Это не в зачет, честное слово?

— Я тебе сейчас свинцовой дозой зачет устрою, — пригрозил Тундра.

— Как хочешь, Яша, — устало сказал Ашот. — А какая у меня наличность? Бери, что найдешь. Больших денег давно нету.

— А я здесь и искать не буду. Повезешь сейчас туда, где нормальные бабки хова-ешь. Там и бумаги на закусочную оформим.

Ашот покачал головой с обвисшими усами.

— Ошибаешься, дорогой. Нет такого места. Что имел, все вкладывал в дело.

Именно такой поворот в «базаре» Яша и ожидал. Рванувшись через стол, он ударил рукояткой пистолета Ашота по голове. Тот клюнул носом, потеряв сознание.

Тундра отволок Ашота за шкаф, там приковал его правую руку наручниками к трубе. Перенес туда стол со стульями. Скинул с себя плащ, стеснявший движения. Хотел содрать и накладные брови, усы, бороду, от которых потел, но подумал, что в данном случае лучше уйти в том же виде, в каком пришел. Снял только парик.

Раскрыл «спецбаул». Четкими движениями выставил на стол все необходимое для наркодопроса, который за свой «профстаж» проводил неоднократно. Наполнил шприц «сывороткой правды» из барбамила. Стал ждать, когда Ашот очухается.

Наконец армянин зашевелился. Помассировав сгиб его неприкованной левой руки, Тундра стал медленно вводить в вену раствор. Полуопомнившийся Ашот, почуяв столь знакомый укол у локгя, не трепыхнулся. Привычно предвкушал уже раскрошенным сознанием наркотическое блаженство.

Так он от барбамила себя вскоре и почув ствовал.

На наркодопросе вопросы требуется формулировать кратко: при затянутом изложении допрашиваемый может забыть их начало. Причем в случае с невротиком Ашотом вопросы должны были ставиться предельно конкретно, то есть не позволять ему фантазировать.

Времени у Яши было верных полчаса, и он начал:

— Ашот, какие проблемы?

Тот, уперев бессмысленный взор в потолок, сначала улыбнулся, а потом ожесточенно забормотал:

— Яша Тундра… Сука он, сука… Что по его розыску? Что, честное слово?

Тундра, отчетливо выговаривая слова, спросил:

— Где ищут Яшу? Кто?

Подсознание Ашота, реагируя на это как на вопрос его куратора из ГУОПа, вытолкнуло:

— Вы обещали. Где Яшин заныр? Он меня достает. Маврик тоже достает, понимаешь… Почему не принимаете мер по Яше?

— Ашот, кто ищет Яшу? — насторожился Тундра.

— Вы обещали… Начальник, мне край! Достаньте Яшу.

Тундра без промедления спросил:

— Кто твой начальник?

Ашот заученно затараторил:

— Имя и фамилия куратора, как и любого контактера-офицера, не употребляется, не произносится вслух, особенно при телефонных переговорах…

Осознав его речь, Яша взмок от пота: «Чешет наизусть инструкцию по взаимодействию осведомителя со своим начальником!»

Он вмиг забыл про деньги, информацию о которых собирался вытянуть из Ашота. Спросил:

— У тебя есть претензии к куратору?

— Нет, честное слово. Только помогите.

«На кого он работает? Вряд ли на «контору», там наркоманов держать не будут», — соображал Яша, бысгро продумывая следующий вопрос:

— Прикрепить к вам куратора из другого управления МВД?

— Не надо. У меня с начальником нормально. Пусть помогает, как обешал.

Яша упомянул свое управление:

— Хотите, чтобы вам помогли в Главном управлении уголовного розыска?

— Нет, честное слово. — Ашот сморщился и замотал головой. — Помогите сами, вы можете.

Яша закурил сигарету и вытер мокрое от пота лицо. Сложно было одним ударом выбить из Ашота название подразделения, на которое тот пахал. Он взглянул на часы: времени в обрез.

Подразделений и оперов, которые пользуются стукачами, в Москве тьма. Яша не уложился бы в срок действия препарата, если бы стал в своих вопросах перечислять снизу все эти подразделения, не говоря уж об отдельных лицах. Поэтому он начал с самого верха МВД, с главного конкурента ГУУРа:

— Вы довольны ГУ О Пом?

— Я об этом только и твержу Не надо мне куратора из другого управления, понимаешь…

Ашот забормотал что-то по-армянски. Яша вздохнул, печально подумал: «На стукача ГУОПа я нарвался… Вот ведь наша жизнь. Знай я такое раньше, может, с Ашоткой нормально бы жили».