Тигр в алой майке - Вадим Чернов

Когда Славка-капитан сменился и поравнялся с Барышевым, он услышал:

— Славка, у меня спускает переднее.

— Все равно ты должен прийти к финишу. Понятно? Ты должен!

Барышев согласно кивнул. Их короткого разговора никто из гонщиков не слышал.

«Я дойду на ободе, — думал Алексей. — Ведь менять трубку нет смысла».

— Осталось девять километров, — сказал шофер, — гонка подходит к концу.

— Вот именно, — отозвался врач, — вот именно. Сейчас начнется битва за первое место. Посмотрим, на что способен этот Акбар. Он уже начал беречь силы, вперед не лезет. Хитрый парень!

XVII

Главный судья начал готовиться к финишу. Он переписал номера гонщиков из головной группы и сказал шоферу:

— Вперед, а то не успеем!

Машина главного судьи рванулась вперед, обогнала спортсменов и помчалась к финишу.

Владислав Николаевич тоже решил, что ему надо спешить на финиш. Он сказал Лиле:

— Приедем, пусть девочки приготовятся принимать ребят. Откупорьте бутылки с водой, перелейте воду в бачки. Там есть запасные. Ясно? А я буду засекать время…

Тренер обычно сам засекал время своих питомцев. Он по старой привычке больше доверял своему морскому секундомеру. Ведь судьи нынче какие пошли? Отсудили два-три соревнования, а там, глядишь, ему и первую категорию дали. И ходит человек с важным видом. Он судья, он знаток! Но черта он разбирается в тонкостях велоспорта! Велоспорт не легкая атлетика. В велоспорте существуют тысячи лазеек для нарушения правил. Эти лазейки находят, закрывают их, но что толку! Гонка обычно проходит по шоссе. Тут и машины ходят. Долго ли гонщику использовать машину в качестве лидера, а судье закрыть на это глаза. Судью никто не проконтролирует. Он не на стадионе, где сотни глаз.

«Симсон» мчался к финишу, где трепетали на ветру флаги спортивных обществ…

148-й километр. Как это произошло? Барышев сразу не разобрал. Его с силой выкинуло из седла. Он упал на шоссе, перевернулся и вскочил на ноги. Он не заметил выбоины на обочине шоссе, с размаху налетел на нее и…

Конечно, не иди он на ободе, ничего страшного не произошло бы. Просто его тряхнуло бы — и все. Он шел на ободе, шел изо всех сил, с затуманенным взглядом. И ноги были свинцовые.

Поднявшись, Барышев увидел, что гонщики уже почти около финиша. Были видны флаги, люди и машины. Барышев неуклюже, тяжело побежал к своему велосипеду и тут услышал голос врача:

— Цел? Гонку продолжать будешь?

— Да, да, — чуть не плача, проговорил Барышев и схватил велосипед.

«Я зачетный, я зачетный в команде», — стучало в голове Алексея. Он поднял велосипед. Переднее колесо было разбито вдребезги. Это так ошеломило Барышева, что он медленно опустился на асфальт и горько заплакал. Володя Смирнов тоже растерялся и заметался по шоссе, крича:

— Велосипед ему! У кого есть велосипед!

Но рядом никого не было. Техничка, на которой сидели сошедшие гонщики с велосипедами, не останавливаясь, ушла к финишу за головкой. На шоссе были лишь медицинская машина, врач, Володя и Барышев около разбитого велосипеда. Барышев не обращал внимания на врача, который торопливо мазал йодом его ссадины.

В это время мимо пронесся гонщик из «Буревестника»…

Барышев плакал. И до его сознания не сразу дошли слова Смирнова:

— Акбар, бегом! Тут до финиша близехонько. Надо бегом…

Алексей оттолкнул врача, схватил велосипед, повесил его через плечо и с трудом побежал. Ноги не повиновались. Нестерпимо болело ушибленное колено. Но он все равно бежал по горячему асфальту к финишу, и слезы высыхали на его щеках. А машина врача медленно ехала за ним.

Так он и пришел к финишу…

Трудовцы и Владислав Николаевич увидели Барышева, бегущего с велосипедом на плечах, и выбежали навстречу. А потом Алексей пересек линию финиша. И судья крикнул:

— Есть!

Акбар упал на руки своих товарищей. Глаза его были закрыты. И все его целовали. Не открывая глаз, он спросил:

— Владислав Николаевич, а этот парень из «Буревестника», их третий, обогнал меня?

— Обогнал. А ты разве не заметил?

— И наша команда из-за меня на втором месте?

— Ведите его к врачу, — сказал тренер Лиле и Смирнову. — И кстати, Алеша, ты показал отличный результат. Три часа сорок минут. Ведите его к врачу, — строго повторил Владислав Николаевич и поспешил к судейскому столику, где подводились итоги групповой гонки на 150 километров.

XVIII

Врач бинтовал ссадины Барышева и говорил:

— Геройский ты парень. Ну, молодец, просто молодец! Пришел все же на финиш…

— Вот именно, пришел, — горько пошутил Алексей. — А точнее, прибежал.

— Ты не огорчайся, что не занял первое место. Тебе не везло…

— Я не огорчаюсь, но вот команду подвел…

Ему было больно и обидно. И снова ему хотелось плакать. То, что он не пришел первым, это, конечно, чепуха. Главное, что команда из-за него на втором месте.

«Как глупо все вышло, — думал Алексей. — Разве я жалел себя? Нет, я не жалел себя. Я был мужественным до конца и пришел на финиш, потому что принял старт. Мне нечего стыдиться. Я шел от старта до финиша хорошо. Мне не один раз было трудно, но ничего. Я сумел справиться с этим…»

От грустных мыслей его отвлекла Лиля. Она подбежала к нему, обхватила его за шею и, никого не стыдясь, стала целовать.

— Милый, милый, все было не зря. «Труд» на первом месте. На первом месте, подумать только!

— Как так? — растерянно спросил Алексей.

— А так. Судьи зачли тебе задержку около переезда. И то, что тебя обошел парень из «Буревестника», ерунда. Понимаешь, твое время лучше на пять секунд. На пять секунд!

Барышев широко улыбнулся. Вот оно что! Значит, он не зря бежал. Он выигрывал секунды. Ах, эти секунды, пять маленьких секунд, принесших команде победу! Это все ради них. Ради них и боль, и горечь, и отчаяние, и усталость. Драгоценные секунды, выигранные в борьбе!

Подбежали ребята, хотели качать Барышева, но врач накричал на них, и они отошли.

Алексей думал: «Каждая гонка похожа на жизнь. Владислав Николаевич был прав, когда уверял, что спортсмен живет много раз. Разве рождение человека не тот же старт? Разве завершение пути человеческого не похоже на финиш? Пройти от старта до финиша — это значит прожить одну жизнь. И от тебя зависит то, как ты проживешь ее. Хорошо или плохо, это зависит от тебя. Сколько я жизней прожил? О, очень много! Сосчитать будет нелегко. И я горжусь этим».

Барышев начал вспоминать, сколько раз он в своей жизни стартовал и сколько раз приходилось ему финишировать. Он долго считал; это было нелегко. Многие гонки были бесцветными, невыразительными и даже неудачными. И он позабыл о них. Но он заставил себя вспомнить все и гордо сказал врачу: