Сатирикон и сатриконцы - Аркадий Тимофеевич Аверченко

Самуил ставит вопрос прямо:

«Может быть, моя голова и руки пригодятся к (?) вашему журналу?»

Ответ можем дать только по получении. Высылайте в спирту.

Одесса. — Круту.

Хотя вы бессовестно и льстите мне, заканчивая каждую строфу стихотворения возгласом: «Ave Цезарь!» — но я, по своей скромности уклоняясь от этого титула, все-таки стихи нахожу слабыми.

Казанская ул., 17. — Белке.

Ваш «стих», как вы пишете, вчера получили. На нас вчера нашел скверный стих!

Загородн. пр. — М. Р.

Откуда вы взяли, что «порох стреляет»? Какой это вам Шварц сказал?

В пространство. — Литовцу.

Так вы говорите, что это ваши стихи?

Бледны, полны тупых сожалений

Потерявшие шик молодцы,

Вот по Невскому бродят, как тени.

Разоренные ею глупцы.

Можно вам ответить так:

Бледен, полон тупых сожалений

О том, что он не может сочинить

Ничего оригинального, — украл Литовец

У Некрасова стихи и прислал в «Сатирикон».

Может быть, это нескладно. Но это верно.

Невский, ООО. — Манджурцу.

Ввиду того, что странное выражение «бык те заешь» доказывает полное ваше незнакомство с зоологией, — рассказ не будет напечатан.

В пространство. — Дышловому.

Нужно же выдумать такой оборот: «…он сделал мне твердый знак» (?!)

Отчего ему бы заодно не прописать вам за русский язык и ижицы.

Москва. — Павлу Г.

Кованый стиль: «Чистя апельсин, она поглядывала на полковника и с удовольствием кусала его острыми зубками».

— Вы ели когда-нибудь полковников? — спросят Павла Г.

— Нет, — ответит Павел Г., — но героини моих рассказов частенько питались ими..

Ст. Каватин. — Гус. Э-ову.

Наш долг сообщить вам, что адажио не есть фамилия композитора и тумба отнюдь не музыкальный инструмент.

Москва. — Муссику.

«Все знакомые, — пишет Муссик, — находят Муссика очень остроумным».

А Муссик острит так: «Почему говорят «заслонка», а не «заверблюдка»?»

По-нашему, этот вопрос может интересовать только обойденного верблюда, но никак не человекоподобного Муссика…

Лиговск. — Эн-Эсу.

Товарищ Муссика по несчастию. Эн-Эс пишет:

«Если и будет отказ, то сообщите его без издевательств — в двух самых обыкновенных необидных словах!..»

Исполняем желание Эн-Эса:

— Сквер. Но.

Змиев. — П. К. Л.

Что это такое: «Бонмот о шляпе»? Где вы встречали такое слово «бонмот»? Если это по-французски, то нужно было сказать так: «бонмот о шапеаукс’е». Эх, П.К. Л., П.К. Л!!!..

Александровск. — Рип-пу.

«К вам в «Сатирикон», — пишет Рип-п, — и соваться страшно…»

Отчего же? Суйтесь.

Москва. — Бульбе.

А Бульба острит так:

«Если он сам Кук, то жена у него Кукушка, а дети — Кукиши…»

За такой виц редакция, в виде гонорара, согласна подарить автору одного из детей Кука.

Невский, 71. — Юсу.

Есть люди, которые смеются, если им показать палец. Мы нашли одного такого и прочли ему ваш юмористический рассказ. Бедняга расплакался.

Таврическая, 27. — Петербуржцу.

Лучшее стилистическое место вашего рассказа: «Вид дам, еще не успевших истратить имеющийся у них запас денег, целой толпой стремящихся в двери магазинов…»

Язык у вас — из лучшего английского сукна.

Ивановская. — А. Д. Г-ву.

«Почему Дума, — мудро спрашиваете вы, — занимается вопросом только о конокрадстве, оставляя в стороне коровокрадство?»

Да уж, знаете, эта Дума… Мало ли еще темных сторон в жизни русского крестьянина: слонокрадство, бегемотокрадство, уж не говоря об увеличивающейся с каждым годом пропаже страусов.

В пространство. — Страннику.

Номер «Сатирикона», в котором мы выругали ваши стихи, высылаем.

Видом на жительство служить не может.

В пространство. — Иванову.

«Пуговкин, прочтя газету, сладко подтянулся…»

Не мешало бы и вам, Иванов, это сделать.

Москва — Сай-ому Б. О.

«По этим стихам вынесите мне приговор: может быть, мне не надо закапывать своего таланта?..»

Отдельной бандеролью высылаем лопату.