Тот, кто стоит за плечом - Олег Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не получится? – испугался Санек.
– Да нет, почему же… Просто долго будем делать, часа три повозиться придется. А вообще хорошая картинка. Графичная. Передано движение, ничего лишнего. Я, пожалуй, сделаю себе копию, положу в альбом. Может, еще кто захочет выколоть…
Саня протестующее замычал. Серега отреагировал мгновенно:
– Ну что ты сразу… Как «Харлей-Дэвидсон», с полоборота заводишься. Не хочешь – не буду копировать. Желание клиента – закон. Куда поместим?
Санек хлопнул себя по руке повыше локтя.
– Угу. А на какую руку? На правую – придает силу, на левую – ближе к сердцу, – пояснил Серега.
– На левую.
– Завтра приходи к восьми. Этот рисунок тоже приноси, чтобы мне смотреть было удобнее, пока работаю. И бабки не забудь.
– Сколько?
– Десять штук.
– Так много?
– А что ты хочешь, старик? Кризис – все дорожает. Я еще по-божески прошу. Не веришь – зайди в любой салон, посмотри прайс. От двух штук за квадратный сантиметр. А их тут все двенадцать.
– Но у меня столько нет…
– Ну, на нет… – начал было Серега, но, взглянув на несчастное лицо Санька, смягчился: – Ладно не реви. Сделаю тебе за семь… Черт с тобой, за пять тысяч. Идет?
– Идет, – кивнул Саня.
– Мам, дай пять тысяч, – попросил он, едва пришел домой.
Ольга внимательно посмотрела на сына:
– Тебе действительно нужно?
– Да. – Он отвел глаза, чувствуя себя почти преступником, но осуществить задумку хотелось.
– Надо так надо. – Ольга ушла в комнату и вскоре вернулась с деньгами, молча протянула их сыну.
– Спасибо, мам, я больше до конца года просить не буду. Честное слово.
Ольга кивнула.
Наутро Санек, выйдя со своего двора пораньше, не повернул направо, к школе, а сделав крюк, точно в восемь был в мастерской у Сереги.
Тот тоже пришел вовремя. Санек разделся до пояса, сел в кресло:
– Не боишься? – спросил Серега и, доставая свою машинку, добавил: – Бабки вперед.
Санек выложил на стол купюру. Серега сунул деньги в карман брюк, размотал провод своей машинки. Агрегат был нехитрый – переделанный из электробритвы. Вибратор толкал иголку, она входила в кожу на миллиметр-полтора. Рисунок наносился обыкновенной зеленкой.
Для начала Серега скопировал рисунок на специальную бумагу. Несколько быстрых движений – и вот уже контуры ангела красуются на руке Санька. Время испытаний было уже совсем близко…
Мастер расположил на столе перед глазами рисунок Лили. Пожужжал для пробы машинкой. И вдруг, вспомнив что-то, согнулся вдвое, полез под стол, извлек початую бутылку коньяку. Снял с полки стакан. Налил до краев.
– Вот, выпей, чтобы больно не было.
– Я не пью.
– Да не боись, лишнего бабла за конину не сдеру – наркоз входит в цену.
– Не пью я, понял? Вообще не пью!
– Слушай сюда, лох! Я тебя не спрашиваю, пьешь ты или на хлеб мажешь. Мне для работы нужно, чтобы ты этот стакан до дна выдул. Сечешь? Если не выпьешь – не расслабишься. Глянь, вон мышцы буграми надулись. Значит, вся моя работа пойдет коту под хвост. А ты потом будешь трепать всем, что тебе Серега-кольщик плечо изуродовал. Так что давай, братан, решай. Если ты сдрейфил – так и скажи. Вот твои бабки, забирай и вали… А если ты мужик, если ты правильный пацан – то, блин, хлопни этот стаканец, давай руку – и поехали!
И прежде чем Санька успел что-то возразить, рука его будто сама собой потянулась к стакану…
11
Уже неделю Николай жил совершенно новой для себя жизнью. Теперь в одинокой холостяцкой берлоге – его временном жилище, предоставленном добрым товарищем, – царил образцовый порядок. А все дело в том, что Сазонов выработал для себя очень строгие правила: напала тоска – пятьдесят отжиманий и мытье пола; хочется выпить – тот же рецепт. Действовало идеально. В особо тяжелые моменты количество отжиманий и сложность уборки, стирки и глажки приходилось увеличивать, зато и квартира сияла чистотой.
Когда Николай явился на новую службу, Баринов никак не прокомментировал его новый вид, но молчание говорило само за себя. А еще в первый же день он протянул конверт с фирменным логотипом, бросив небрежно: «Это аванс. Бери, пригодится». И Николай, разумеется, взял. Теперь, с появлением новой работы, он нуждался в перемене гардероба. Денег оказалось неожиданно много. Или это показалось ему, не привыкшему шиковать.
Стоя в мужском магазине перед целой вереницей костюмов, пуловеров, рубашек и мягких, даже на вид уютных пальто, Николай чувствовал, как не хватает ему Ольги. Он упорно заставлял себя не думать о жене все это время – и вдруг просто прорвало. Может быть, шелковистая мягкость рукава модного пальто напомнила о ее волосах, о тепле, который он всегда чувствовал рядом с ней. А еще у Оленьки был очень тонкий, действительно художественный, вкус. Никто не мог так подбирать оттенки и фактуры.
Сазонов помнил, как они ходили выбирать ему свадебный костюм. Они впервые шли подбирать одежду вместе, и Николай опасался, что Оля станет давить на него и строить, пытаясь подтянуть под свой вкус. Но нет – страшный поход превратился в настоящую сказку. Они действительно выбрали все вместе, причем Коля быстро убедился, что у Оленьки более ясный, чем у него, взгляд на вещи, и если они не сходились с ней во мнении, то примерка неизменно показывала, что права она. В тот день они выбрали для него костюм, рубашку, туфли, а еще прихватили свитер. И пошли праздновать в ближайший «Макдоналдс», довольные, что быстро и хорошо управились.
Тогда они выбирали одежду на рынке, у них едва хватало денег, зато было легко и весело, а еще думалось, что впереди – огромная счастливая жизнь.
Теперь Николай стоит посреди модного магазина с солидной пачкой бариновского аванса в кармане, но все уже не так просто… Вот бы вернуть былую беззаботность, протянуть руку в прошлое и ухватить хотя бы кусочек того счастья… Но нет – оно не дается в руки, водой протекает сквозь жадные пальцы… Не вернешь…
– Вам помочь? – Молоденькая продавщица кокетливо улыбалась.
Сазонов наконец выпустил рукав пальто, осознав, что так и застыл, вцепившись в него как в спасательный круг.
– Нет, спасибо, я сам, – отозвался он, понимая, что не позволит ни одной женщине помогать ему с выбором одежды. Если не Оля, то лучше никто.
– Если что, зовите, я здесь! – Девушка обожгла его многозначительным взглядом, и Николай невольно приосанился: приятно чувствовать, что еще нравишься молоденьким. Вернее в его случае: уже нравишься – еще неделю назад эта хорошенькая продавщица даже не взглянула бы в сторону того пьяного одинокого неудачника, которым Сазонов и был в то время.
А теперь… Может, еще не все потеряно?
– Мы с женой всегда выбираем одежду вместе, но сегодня у нее много дел на работе. Поэтому лучше я сам, – соврал зачем-то Николай.
Взгляд девушки заметно поскучнел.
– Если что, обращайтесь, – повторила она уже совсем иным тоном, чем прежде, и отступила, присоединившись к чернявой подруге.
«А у Оли пальто старое… – подумал вдруг Николай. – Надо бы купить ей что-нибудь… Но я так нехорошо ушел. Она гордая, пожалуй, не примет… А если…» Он улыбнулся, словно мальчишка, выдумывающий очередную проказу, а в голове уже зрел новый план.
Столбик настроения неуклонно пополз вверх. Сазонов быстро выбрал для себя самое необходимое, расплатился в кассе и, уже собираясь уйти, обернулся к кокетничавшей с ним продавщице.
– А есть ли поблизости хороший магазин верхней одежды для женщин? Хочу сделать жене подарок.
* * *Сашка залпом осушил стакан и сразу «поплыл». Он не помнил, как Серега-кольщик закончил работу, а он сам, покачиваясь и едва переставляя ноги, добрел до школы. Дежурил сегодня другой охранник, не Марат.
Увидев Санька, он все понял с первого взгляда. Отпер дверь, но загородил проход своим телом. И сказал просто, но веско:
– Давай, малой. Поворот через левое плечо, и до дома – шагом марш!
– Чего до дома? – с трудом выговорил Санек. – Я учиться пришел.
– Таких здесь не учат.
– Слушай, ты. – Трудно поверить, но Саньку почему-то очень захотелось в класс. Он заговорил, как ему казалось, медленно и убедительно: – Я приш-шел в свою ш-школу. Мне это… надо на урок. На – ик! – третий. Ты понял, что я говорю?
– Тебе, видать, совсем башню сорвало, – отвечал парень. – Третий урок давно кончился, уже пятый идет. А от тебя коньячищем за версту разит, и язык заплетыкается. Куда ты попрешь? На скандал нарываешься? Смотри, довыделываешься!
– П-пусти, подхвостник! – И Сазонов, тесня охранника плечом, стал прорываться в школу.
Дальнейшие события происходили быстро и напоминали дурной анекдот: появление директора, выскочившего из-за угла словно черт из табакерки, короткий и неприятный разговор. Саньку вело, он бы и хотел, но не мог удержать сами собой срывающиеся с языка слова.
– Не нужна мне ваша поганая школа!
И директорский вердикт:
