Роман с Пожирателем (СИ) - "FotinaF"

— Почему ты это делаешь? — тихо спросила она, не глядя на него.

— Что именно? — взволнованно произнёс он.

— Ты ищешь со мной встреч, приводишь в те места, которые много для тебя значат, показываешь мне свои воспоминания. Почему? — она с искренним недоумением взглянула ему в глаза.

Он просто смотрел на неё. Его взгляд медленно скользил по её волосам, глазам, контуру лица, губам… Майлз замер, понимая, что сейчас может всё разрушить, испортить то, что так осторожно выстраивал. Но она ждёт ответа. Он не может солгать, даже если бы захотел.

— Ты единственный человек, кто мной интересуется. Ты единственная, кому я небезразличен. Почему-то ты пытаешься меня понять, слушаешь и не боишься… почти, — неловко улыбнулся он. — Знаю, я, возможно, бестактен…

— Дело не в этом, — замотала она головой. — Дело даже не в тебе. Просто… Мне нужно узнать больше. Я и правда хочу понять.

Она вдруг повернулась к нему, садясь по-турецки и прямо глядя в глаза.

— Я хочу задавать вопросы, хочу получать ответы. Без ограничений! Мне это нужно. Я не знаю, почему! Ты говоришь… не встречал таких, как я. Но и я не встречала такого, как ты! У меня ощущение, что ты знаешь меня, как никто другой, даже друзья меня не знают так хорошо. Скажи, ты много знаешь обо мне?

Майлз глубоко вдохнул. Запрокинул голову, признаваясь самому себе в том, что знал — этот разговор неизбежен.

— Да. Я знаю о тебе много.

— Откуда? — с интересом спросила она. В её глазах сиял азарт, который так ему нравился.

— Я наблюдал за тобой в Хогвартсе. Все три года. Видел, как ты росла. Узнал, когда у тебя день рождения, что ты старше всех на курсе, как и я.

— Правда? — радость вспыхнула в её голосе, но она тут же осеклась. — Когда у тебя день рождения?

— Двадцать шестого октября.

— Ладно. Что ещё ты знаешь?

— Что ты любишь читать, учиться, у тебя много интересов и любимых занятий. У тебя есть кот…

— Даже это?

— Ты носилась с ним весь третий курс.

— Да, он был несносен и ничуть не изменился, — закатила она глаза. — И это всё? Значит, Хогвартс определил твой интерес?

— В общем-то да.

— Но есть ещё что-то… Готова поспорить, Малфой немало трепался обо мне. Он очень подозрительно себя ведёт, предостерегает. Почему? Что ты такое скрываешь?

— Гермиона, ты слишком торопишься, — устало вздохнул Майлз. — Мне сложно… собраться с мыслями. Драко тебя предостерегает? От чего?

— Он считает, что общение с Пожирателем смерти испортит мою карьеру.

— Ты тоже так считаешь? — немного заволновался он.

Гермиона замешкалась.

— Я не знаю. Ведь… мы просто общаемся, что тут такого?

Холодок прошёл по его плечам и спине. Майлз почувствовал, что теряет равновесие. Стены его защиты стали разрушаться, осыпаться. Её мысли внезапным потоком хлынули в его сознание.

«Он что-то скрывает. Что-то важное! Нужно правильно задать вопрос. Он не лжёт, я вижу. Он не сможет выкрутиться. Он что-то сделал, что-то страшное, иначе Волан-де-Морт не оставил бы его в живых. Ну зачем? Зачем мне это? Разве это важно? Это в прошлом. Но… я же не могу так рисковать!»

Ему стало жутко. Он не может сейчас ей всё рассказать, слишком рано. Она ему не доверяет, подозревает. Майлз почувствовал, что совершил ошибку, только не мог понять, когда.

— Я провожу тебя домой, хорошо? Отсюда нельзя трансгрессировать, — он уже хотел подняться, когда её маленькие пальцы впились в его запястье.

— Подожди. Ты не должен сбегать, — с мольбой в голосе проговорила Гермиона. — Это нечестно. Я уже здесь, мы можем всё прояснить. У меня столько вопросов…

— Зачем тебе это? — внезапно выпалил он. — Зачем тебе копаться во мне? Да, я был Пожирателем смерти. Вот! — он резко дёрнул вверх рукав, обнажая левое предплечье. Блеклая, но всё ещё зловещая метка разрезала его руку. — Я и не скрываю этого. Но поверь, я никого не убивал, не пытал, вообще не причинял боли. Никому, кроме своего отца, который был во мне разочарован. И я стараюсь не думать о том, где он и что с ним. Это самая отвратительная часть моей жизни, которую я хочу забыть…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В его голосе было столько боли. Гермиона словно испытала дежавю. Это уже было. Она видела эту муку, эти терзания, ей довелось уже пережить всё это.

— Пожалуйста, успокойся, — тихо заговорила она. — Прости! Прости меня. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я просто испугалась немного.

— Мой отец пришёл однажды и велел подчиниться, — мрачно заговорил Трэверс. — Сказал, если я не выполню его требование, лишусь жизни, сначала я, а потом и он, потому что Тёмный Лорд не прощает предательства. И когда… я отказался, он велел это сделать ради памяти матери. Он просто знал, куда нужно бить. В самое нутро, в кровоточащую рану. Никто не любил меня так, как она. Никто не понимал и не собирался понимать. Меня боялись, сторонились. Я всегда один. Я привык и не жалуюсь. Но ты… — в его голосе появилась нежность, щемящая душу. — Ты что-то изменила, и всё перевернулось. Я… словно проснулся в тот вечер, когда ты пришла на приём к Малфоям. И я не знаю, что это. Я, привыкший долгими тёмными вечерами коротать время за книгами и зельями, начал думать о чём-то другом. О ком-то… о девочке, которая любит читать.

Её сияющие глаза притягивали, а молчание мучило. Она не думала. Гермиона словно остановила мысли. Она просто смотрела на него, слушала не анализируя.

— Скажи что-нибудь, — шепнул он.

Она встрепенулась, нервно сглотнула.

— Я… я просто… никогда не думала, что могу… столько значить… для кого-то. Перевернуть чью-то жизнь. Я чувствую себя виноватой…

— Виноватой? — его возмущение удивило, даже напугало. — В чём виноватой? В том, что я впервые за долгие годы чувствую себя живым?

— Майлз, не говори так, — замотала она головой. — Это всё так внезапно и… странно. Мне нужно подумать.

Она резко поднялась. Слегка закружилась голова, Гермиона покачнулась. Майлз уже держал её за плечи и с тревогой заглядывал в глаза.

— Всё в порядке? — шепнул он.

— Да, — виновато улыбнулась Гермиона. — Мне нужно домой.

Она окинула взглядом нежную долину и взглянула ему в глаза. Почувствовала, как замирает дыхание, как тепло его рук проникает под кожу. Гермиона не могла отвести от него взгляда, словно заворожённая погружаясь в синие озёра, глубоко-глубоко. И этот запах… пьянящий, дурманящий. Дыхание участилось и, как будто взмах крыльев толкнул её вперёд, к нему. К его губам. Зачем? Она не знала. Почувствовала, как огонь растекается по жилам. Кружит голову, но она видит как его шокированный взгляд, смягчается, как вздрагивают его ресницы, и глаза закрываются. Майлз вздыхает тихо, трепетно раскрывая губы, мягко отвечает на её порывистый, но такой невинный поцелуй, делает всего один шаг, проскальзывая ладонями по её плечам к шее, прижимаясь к её губам так сладко, нежно.

Гермиона задрожала. Это словно сладкий сон. Несбыточная мечта. Каждое его движение, как электрический разряд. Розовые цветы, голубые… всё плывёт. «Не отпускай меня! Не отпускай! — стонало её сознание. — Я не могу больше одна! Я хочу быть с тобой! Только не обмани. Прошу тебя, умоляю! Майлз! Не поступай со мной так! Не поступай так, как он…» Мурашки проносятся по телу, он чувствует её боль, её страх, её надежду. И потом он видит себя, свои глаза, губы, улыбку, слышит свой голос. Она думает о нём, думает, что ничего прекраснее не испытывала в своей жизни. И он ласкает её плечи, обвивает талию рукой, чувствуя, как её маленькие пальчики зарываются в его волосы на затылке. Их тихие стоны сливаются, уносясь в голубое небо. «Я верю, ты не причинишь мне боли. Ты же обещал…» Гермиона осторожно отстраняется, её глаза полны слёз, но она улыбается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не причиню тебе зла… — прошептал он. — Я сдержу слово.

========== Глава 10. Жажда перемен ==========

Нет. Он знает о ней далеко не всё. Они молча шли рядом. Гермиона явно не хотела разговаривать, и Майлз погрузился в шум прибоя, звучавший внутри. Конечно, он и не должен знать о ней всё. Это невозможно. У каждого человека есть в жизни что-то, о чём знает только он. Майлз понял, что ничего не знает ни о её личной жизни, ни о её отношении к мужчинам вообще. Она, как будто не делила людей на мужчин и женщин. Для неё все были одинаковыми. Гермиона в равной степени никому не доверяла. Возможно, друзья ей близки? Но и этот вопрос Майлз хотел бы оставить без ответа. Он хотел быть с ней честен. Но это невозможно, пока он хранит в себе столько тайн. Он думал, что имеет на это полное право, а значит и Гермиона имеет полное право хранить свои. Что бы с ней не произошло в прошлом — это прошлое, то, что уже было, что не изменить, не исправить.