Я промазал, опер – нет - Владимир Колычев

– Куда он его бросил? – спросил я.

Не нравилось мне все это, ох как не нравилось. Выстрел в голову, брошенный пистолет с глушителем. Снова заказное убийство. И снова в нашем районе. Все те же длинные и быстрые ноги, синяя куртка, лицо под капюшоном, солнцезащитные очки.

Паренек подвел меня к месту, куда, по его наблюдениям, упал выброшенный пистолет. Газон действительно был запущен: свежая трава бурно прорастала сквозь прошлогоднюю некошеную – попробуй что-нибудь найти в этих зарослях. Я попробовал. И нашел, но не сразу, а минут через пятнадцать.

«ПБ» – пистолет бесшумный, на основе обычного «макарова» с заводским глушителем. Главный недостаток – шумный стук затвора при стрельбе. Да и пробивное действие не очень сильное. Поэтому киллеры не очень-то ценили такое оружие.

– Ну что там у тебя? – спросила подошедшая Дарья Борисовна. – Нашел пистолет?

– Нашел. Пусть пока полежит.

– А я в сумку заглянула. Деньги и документы на месте...

– А убийце не нужны были деньги. Ему нужна была смерть. Вернее, не ему, а заказчику...

– Интересно знать, кого убили? – тускло, с трагическим затуханием в голосе спросила она.

– Женщину. Обыкновенную русскую женщину.

– Почему русскую? Может, она китаянка?

– Все равно жаль. А почему именно китаянка?

– Потому что есть в ней что-то восточное. Смотри, какая красивая!

Она показала мне раскрытый паспорт покойницы, ее фотографию. Она действительно была слегка похожа на китаянку. Восточная внешность, большие раскосые глаза, очаровательные черты лица, мягкая от души улыбка.

– Зовут Елена.

– Русское имя.

– Отчество – Степановна. Фамилия Хворостова.

– Знакомая фамилия.

– В графе семейное положение указан муж – Хворостов Роман Евгеньевич.

– А место его работы не указано? – озадаченно поскреб я щеку.

– Нет... Я ему уже позвонила, – скорбным тоном сказала она.

– Кому?

– Подполковнику Хворостову... Это его жена...

Не любил я этого типа, но зла ему тем не менее не желал. И мне искренне было жаль, что у него в семье случилось такое горе. Но видеть его при этом здесь не хотел. Прежде всего потому, что Хворостов мог банально помешать следственным действиям. Вдруг истерика с ним приключится, труп жены бросится обнимать, а это сейчас делать никак нельзя.

– А вот это ты зря: он здесь нам не нужен...

– Но я должна поставить его в известность.

– В РУБОП не звонила?

– На этот раз обойдутся.

– А я бы их огорчил. Боюсь, что Меднянского не Заварский заказал. И там синяя куртка, и здесь, и ноги длинные... И пистолет, возможно, один на двоих... Возможно, два дела в одно придется объединить...

– Не верю я, что между Меднянским и женой Хворостова может быть какая-то связь...

– Может, и не было никакой связи. Может, и киллеры разные. Надо во всем разобраться...

Сначала к месту происшествия прибыл наряд патрульно-постовой службы, выставил оцепление. Затем появилась оперативно-следственная бригада с неизменным дядей Ваней в своем составе.

– Снова заказное? – удивленно и даже с упреком посмотрел на меня криминалист, как будто я организовал это убийство.

Ответить я не успел, потому что рядом с нами под скрип тормозов остановилась серебристая «Тойота». Глянув на лобовое стекло, я увидел прилипшую к нему изнутри голову.

Торможение оказалось настолько резким, что водитель уткнулся лбом в стекло. Выбить его не смог, но и убирать голову обратно не спешил, как будто нарочно хотел остаться в этом положении. Что-то неладно с ним...

Но вот водитель все-таки отлепил голову от стекла, с ожиданием боли на лице осмотрел пространство впереди себя. И, увидев лежащую на земле женщину, скривился так, будто кто-то всадил ему нож между лопаток. Зажмурив на какое-то время глаза, он рывком покинул машину и направился к мертвой женщине.

Это был подполковник Хворостов. Если раньше он походил на щеголя, то сейчас напоминал мокрого воробья, что, впрочем, не делало его карикатурным. Горе у человека, и даже я, закоренелый холостяк, мог это понять.

Он был в форме, но патрульный милиционер все-таки преградил ему путь к огороженному сектору. Хворостов, недолго думая, схватил его за грудки. Безумный взгляд, свирепый оскал, неистовый рев. Сержант растерялся под натиском такой ярости, хотел было отступить, но Хворостов продолжал держать его за ворот куртки, трясти. Но с каждым его движением сила в руках заметно уменьшалась, и сам он все больше сникал, пока совсем не остановился, закрыв глаза, чтобы остановить слезы. Тогда Бесчетова и подошла к нему, взяла под руку.

– Роман Евгеньевич, мне очень жаль.

– Что жаль? – всхлипнул он. И открыв глаза, бесновато глянул на нее. – А может, это не она?

Он прошел под веревкой ограждения, осторожно, словно боялся разрушить надежды на чудо, приблизился к трупу. Навис над ним, обхватив голову руками, закачался, из груди вырвался сдавленный стон.

Лицо покойной было изуродовано вышедшей через глаз пулей, но Хворостов и не смотрел на него. Он и без того узнал свою жену.

Дарья Борисовна снова взяла его под руку, но в этот раз ее тон прозвучал не в пример жестче:

– Роман Евгеньевич, вы мешаете работать.

– Да, конечно...

Он позволил отвести себя в сторону. Увидев меня, встрепенулся, страдальческую гримасу на какие-то мгновения подменила начальственная строгость.

– Вы что здесь делаете, товарищ капитан?

– Работаю, – ответил я, едва удержавшись от соблазна съязвить.

– Ну да, ну да... – болезненно скривившись, качнул головой Хворостов. – Знаю, как вы работаете...

Мне совсем не понравился его тон. Я попытался, но не смог сделать скидку на его страдания.

– Как я работаю?

– Где капитан Петрович, там трупы... Сколько людей вы убили, капитан?

Это был не просто камень, подполковник запустил целый метеорит в моей огород – раскаленный до плазменной яркости, гиперзвуковой, взрывной. И я не смог выразить свое возмущение лишь потому, что у меня перехватило дыхание от такой наглости, а лицо как будто онемело.

– Зачем вы так говорите, Роман Евгеньевич? Капитан Петрович выполнял свой долг, – вступилась за меня Бесчетова.

Но похоже, Хворостов и без нее понял, что хватил через край. И сделал примирительный жест – немощно коснулся пальцами моего плеча. И сквозь зубы шепнул: «Извини!»

– Трупы, – кивнул я. – Три трупа в лесу, труп на Каланчевской, труп на Карамзина, труп здесь...

Что-то щелкнуло у меня в сознании, что-то подтолкнуло меня на этот счетный ряд. Там труп, там труп... Неспроста все это, неспроста... Надо взращивать сумеречный зачаток, развивать его в мысль.

– Да ты извини, капитан, с языка сорвалось. – Хворостов тупо смотрел куда-то мимо меня.

Бродят мысли у него в голове, заскакивают на язык, но как будто не с ним это происходит. Он сейчас не с нами, он сейчас в той жизни, где жена была живой.

– С языка?! Сорвалось?.. С вашего языка?

Так, блокирующая оболочка в памяти затрещала по швам. Давай, Петрович, напрягай извилины, может, и родишь трассирующую мысль... Видимо, от умственного напряжения выражение моего лица стало таким же невменяемым, как у собеседника. Может, потому и дернула меня Бесчетова за рукав.

– Вы знали тех людей, которых убили в лесу!

Все-таки я выстрелил! Потому что вспомнил наш разговор с Хворостовым, когда он приходил снимать меня с должности. Тогда, чтобы, помимо прочего, обосновать свое решение, он упрекнул меня в том, что из-за меня погиб киллер. Тогда, помнится, Гнутьев сделал ему внушение, после чего подполковник сказал, что действовал я, в общем-то, правильно. И еще он добавил, что немного знал погибшую семью. И сказал, что это неважно... А может, именно это и важно!

– Каких людей? – тряхнув головой, спросил Хворостов.

– Семья Коротеевых. Отец, мать, младшая дочь – их киллер убил. Осталась только старшая дочь...

– Да, да, Коротеевы... – с трудом осмысливая наш разговор, кивнул подполковник. – Мы с Леной к ним в гости ходили...

– Вы их знали?

– Ну, если в гости ходили...

Краем глаза я увидел идущих к нам рубоповцев, Глыжина и с ним Пригожих. Бесчетова тоже их заметила, но в отличие от меня на месте она не осталась и ревностно перегородила им путь, не подпуская ко мне. Похоже, она почувствовала, что я нащупал ниточку, дернув за которую можно было распутать клубок заказных убийств. А ей вовсе не хотелось отдавать РУБОПу зачетную галочку в показателях раскрываемости убийств.

– А откуда вы их знали?

– Лена с ними познакомилась. Она в Москву с ними ездила, экскурсия там была... Извини, капитан, мне нужно немного побыть одному...

Хворостова трясло как в горячечной лихорадке, в лице ни кровинки, подбородок нервно подрагивал. В заторможенном ритме он повернулся ко мне спиной, на негнущихся ногах направился к своей машине. Только тогда Дарья Борисовна подпустила ко мне взбудораженного Никиту. Вернее, она просто не в состоянии была его удерживать.