Шмары, шпики и лимоны зелени - Александр Евгеньевич Нерозников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Содрогнувшись в четвёртый раз, он наконец, сполз с нее на грязный пол, на четвереньках с глупо ухмыляющейся физиономией пошкандыбал в моечную, где с трудом взобрался на лавку рядом с ее тазиком и принялся намыливать мочалку. Она тоже еле-еле поднялась на трясущиеся ноги, подняла нож и ополоснула его под краном. Без единой мысли в голове. Он, как у них было заведено, протянул ей мочалку, и она стала нежно тереть его тощее бледное тело.
Так он вошел в иное измерение настоящих, истинных восторгов, восторгов Вечности.
Вернувшегося с рыбалки мужа они в баню не пустили, сказали, что там какая-то авария, а у них разболелись животы от несвежей рыбы. Весьма озабоченный мужик отвез их домой.
А через пару дней по всему Бологое прошел слух о зверском убийстве сына хозяина базы отдыха на Кафтинском озере.
– Не, ты только подумай!.. – говорил муж жене, дурацки ухмыляясь за завтраком. – Если б мы не укатили тогда, ведь могли и нас почикать!
21. Виола
Ева ушла в бар обмывать обновки: драные по моде джинсы, кожанку, кроссовки и кое-что по мелочи. Конечно, она звала и Виолетту, но та вдруг заартачилась – не то настроение. Она осталась в номере и вот, на тебе! В дверь тихо постучали. Раздраженная Виолетта запахнула новый халат, решительным шагом подошла и открыла. Она уже собиралась отчитать надоедливых служащих гостиницы, но там оказался полицейский в форме. В сопровождении толстой Натальи. Офицер сразу шагнул вперед, сложив пальцы лодочкой у виска:
– Старший лейтенант Клюев Геннадий, участковый инспектор! Позволите?
– Да, а что случилось? – она была слегка ошарашена. Еще не забылось ТО задержание десятилетней давности.
– Ну как это "что случилось"! – старший лейтенант ухмыльнулся. – Арендованный вами дом сгорел! Или это мелочь для вас?
Она чуть в обморок не упала, мозги оказались полностью парализованы.
– Нет… я… это…
– Можно войти?
– Конечно!..
Необъятная фигура служащей колыхнулась:
– Тогда я свободна?
– Пока да! – даже не обернувшись на нее, он прошел в номер. – Все мы свободны лишь временно! Верно, Виолетта Ивановна? Вот вы сколько уже на свободе? Около месяца, так? – он развернул стул у стола под окном и сел.
– Ну… – женщина прикрыла дверь и замерла перед полицейским, как перед строгим учителем в школе, с опущенной головой.
– Но шестого июня вы засветились в Вышнем Волочке. Вернее, ваша подруга Ева Пайдес. Латышка, что ли?
– Эстонка. Она сделала передачу заключенным.
– Ну да, она ведь освободилась оттуда два месяца назад! Интересный у вас союз получается!
– Обыкновенный. Мы все сделали по закону.
– По какому закону? По воровскому?
Виолетта вздохнула и промолчала. Ей вдруг стало ясно, что прошлое будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь. И это было горько, горько и обидно.
Неожиданно за ее спиной отворилась дверь и в номер влетела возбужденная Ева. С двумя бутылками в руках.
– Вау! – во весь голос воскликнула она. – У нас гости!
– Это не гость. – Виолетта была насуплена.
– А в баре ни души! Ха-ха, с яйцами! Ну, чо, генерал, тяпнешь с бывшими зэчками?
Клюев опешил от такой вольности, так и застыл с открытым ртом. А девушка проскользнула в номер и брякнула бутылками о столешницу, видно было, что она ничего не боится. Участковому надо было поставить ее на место, он торжественно откашлялся:
– Ева Пайдес! Вы…
Явно поддавшая деваха весело перебила его, приложив ладонь лодочкой к виску:
– Так точно! Оттрубила за тяжкие телесные! За примерное поведение выгнали с зоны! Сказали, там таких не держат!
– Послушайте, уважаемая!.. – старлей попытался нагнать суровости.
– Слушаю всеми ушами! А вы иди сюда! Присядь! – со смехом указала в кресло обеими руками и, пока полицейский, невольно поддавшись такому приглашению, усаживался, придвинула ему бутылку. – Отворяй! Те! Бармен сказал, этот "Наполеон" сорок лет в бочка был! Делай экспертиз!
Он положил на стол папочку с документами, взял бутылку и осмотрел этикетку.
– И сколько стоит это удовольствие? – уже другими глазами прищурился на девушку.
Та, поморщившись, как от кислого, взмахнула расслабленной кистью:
– Тыщи две или три!.. – после чего обернулась ко все еще стоящей у двери Виолетте. – Что ты там как из соли?! Иди, падай куда хочешь! Только я поближе к офицеру! – и устроилась в кресло рядом с ним.
22. Клюв
Он тщательно осмотрел основательно закупоренное горлышко, ножом со стола сорвал алюминиевую крышечку и попробовал вынуть натуральную пробку. Но пробка тут была не обычная, сильно удлинённая, ему пришлось изрядно повозиться со штопором, прежде чем она подалась. Эстонка в это время достала из бара бокалы и пару разрезанных и уже подсыхающих лимонов. Участковому было немного в лом признаться, что он еще не пробовал такого зелья. Но и отказаться было как-то… Короче ему хотелось попробовать эту фигню и все! Не смотря ни на что. Он наполнил до половины три стоящих перед ним бокала, и даже он, курящий с пятнадцати лет, ощутил аромат далеких заморских земель, их виноградников. Вдруг вспомнилось солнечное утро на курорте в Анталии, куда он возил свое семейство в позапрошлом году. В прошлом не получилось из-за долбанного коронавируса.
Смаковать такие напитки он не умел, поэтому просто выпил – ну, конина и конина, мать ее!.. Да и дамочки, ясное дело, к разносолам не были привычные, проглотили по половинке налитого. К лимонам никто не притронулся.
Сидящая рядом молодая сощурилась на него истинно блядским взглядом:
– У меня к офицеру вопрос. Вы же пришел за пожар говорить? – он кивнул. – Нас из огня достал мужик. Ты знаешь?
Он снова кивнул:
– Который и поджег. Он у нас в клетке. Уже написал признание.
Дамочки были, что называется в шоке – уставились на него вытаращенными глазищами. Пауза длилась вечность.
Наконец иностранка громко глотнула и перевела дух.
– Это не может быть. Я видел его из окна далеко! Он ломал, то есть гнул железо оград! Потом ломал дверь. Могу это писать документ! – она вдруг вскочила, дыша яростью. – Ты его били!! Заставили!! – казалось, она и сама сейчас набросится на старлея.
На всякий случай он подобрался, подтянул ноги.
– Никто его пальцем не тронул! Он по доброй воле написал признательные показания!
Эстонку даже слегка затрясло:
– Нет! Когда он ломал, уже горел! Давай бумага! Я все пишу!
– Ладно, хорошо! Но я пришел по другому поводу. Шестого июня в городе Вышний Волочек было… Только не говорите, что вас там не было! Вы даже были задержаны за хулиганство! Не будете отрицать? – Ева промолчала. – Мне надо, чтоб вы описали все время нахождения в городе! – он резко обернулся к Виолетте. – И вы тоже! Бумага есть? – достал из папки на коленях два листа. – Есть чем писать?
Ева уже вызывающе взяла бутылку, налила себе и подруге, после чего выпила
