Газета Завтра 335 (18 2000) - Газета Завтра Газета

В древности христиане ясно осознавали, что бережно сохраненная тайна стократ ценнее сомнительного знания. Потому за сюжетом для праздничной иконы византийские изографы "отправились" за пределы Евангелия. Осторожность Востока в этом вопросе наследовала и Святая Русь. Однако после раскола "духовное целомудрие" русского православия было нарушено. И "икона Воскресения Христова" (на ней изображены стоящий в гробу воскресший Спаситель, а также ангел и спящие охранники), ошибочно считающаяся пасхальной, тому яркий пример.

Во что на этой иконе одет Христос, ведь пелены остались лежать во гробе? К кому обращается стоящий во гробе с воздетыми руками Спаситель? Из какого источника вообще взят этот сюжет, ведь в Евангелии воскресшего Христа впервые видит Мария Магдалина и происходит это уже вне гроба?..

Традиционная икона Схождения Христа во ад — подлинный пасхальный образ — наряду с другими древними элементами церковного предания (восьмиконечным крестом, знаменным роспевом и др.) медленно, но уверенно, занимает в русских храмах подобающее ей место. Хорошо бы вместе с ней вернулось и трепетное отношение к Божьей тайне, столь свойственное нашим предкам.

Владимир ГОЛЫШЕВ

Интернет новго поколения yota интернет 6 на сайте www.alttelecom.ru

Александр Лысков ЦЫГАНЩИНА

ЧЕЛОВЕК НЕУСТРОЕННЫЙ, сотрясаемый глубинными страхами, повизгивает в душе, говорит гадости иногда в очень вежливых выражениях.

Человек вертлявый хихикает где-нибудь на своем дачном участке. Или записной остряк, работник малого эстрадного жанра, профессионально зубоскалит на сцене.

Надрывно мыслит домашний философ, обуреваемый заимствованными идеями, издает брошюру за свой счет.

В большой политике — персонально и с широчайшей публичностью, в вагоне метро — инкогнито, камерно кто-то мстит простакам за свою продажность.

Не скажешь — обуянные бесом. Нет, не чертовщина даже в них, а цыганщина какая-то, искажение в формах самой их личной жизни.

Цыганщина — как жанр помраченного сознания. Аккорд, взятый на расстроенной гитаре. Порча национальной души.

К цыганам как народу ни в коей мере не относящаяся, так же, как и к театру " Ромэн". Но к Киркорову, к его появлениям на телеэкране вполне подходящая.

Цыганщина в русской общественной жизни, низводящая нас до уровня табора.

Выцыганить...

СОГНУВШИСЬ НА УГЛУ УЛИЦЫ — копеечку — с шапкой в руке.

В Белом доме — транш.

У Международного валютного фонда — субсидию...

Толя Морозов — пожизненный распространитель "Завтра". Десять лет назад остался без дома — снесли в его подмосковной Чапаевке отчий дом — не успел, не догадался по простоте душевной Толя, веселый, заводной строитель социализма, предъявить права на наследство. Минул срок — стал дом "ничейным". И на следующий же день своротили строение, а участок продали.

"Враги сожгли родную хату", — это про нашего Толю. И в Ташкенте, который он восстанавливал, тоже "сожгли". И БАМ, который строил, прикрыли.

Весь гардероб был на нем. Весь "капитал" — в кошельке обесценившимися рублями. Ему было холодно в мороз, как любому бомжу. Но он не только мерз, но еще и продавал газету. Изо дня в день — многие годы — по электричкам, по митингам, по московским площадям.

А также ремонтировал машины и строил дачи. Начал с нуля и "восстал к новой жизни".

На днях зашел он в кафе, купил стакан кофе, хот-дог. А тут знакомый "газетчик" его окликнул. Разговорились. И видит краем глаза Толя, что его кофе жадно пьет бомж средних лет и пожирает его хот-дог.

Толя его не спугнул, не попрекнул. Пускай ест. Но и никаким состраданием к униженному и оскорбленному тоже не проникся.

Цыганщина, в каком бы виде она ни являлась на наши глаза, не волнует — она только озадачивает, иногда раздражает.

Нищие, копающиеся в мусорных баках, неплохой материал для социалистической оппозиции. Но для тех, кто живет с ними на одной соседней площадке, — это люди, не вызывающие уважения.

Одинокой старушке, благородно существущей на грошовую пенсию, порадеют. Погорельцу помогут. Безногому бросят копеечку. Но точным взглядом вычислят цыганщину в прикиде природного русачка — и отвернутся.

Пресловутый ум Чубайса. Умение "формулировать" нечто на глазах простаков с протянутой ручкой для золочения. Предсказать судьбу. Нет, ничью лично — тут глухо, непробиваемо тупо. Ноль интереса. Но судьбу какого-нибудь топливно-энергетического комплекса — пожалуйста! Ворожит, закатывая глаза.

Каким достойным профессионалом выглядит в сравнении с ним цыганка, гадавшая Жириновскому перед выборами! Какая тактичность поведения, достоинство осанки, твердость речи. Но главное — точнейший результат: победит В.В.

А вот рюмка водки в руке Жириновского — уже цыганщина. И его партия — табор.

В то время, когда природный, выживший цыган оставляет свои "национальные особенности", бежит от экзотики шатров и костров в благоустроенные европейские коттеджи, ездит на машине, Саша Невзоров "любит" коней. И глазной хирург Федоров тоже.

Нет, конечно, не зазорно любить ни собак, ни кошек, ни лошадей.

Но если у конюха Трапезникова из Холмогорского племзавода любовь к русской тройке, к лихой езде в санях естественна, как любовь скремблера к своему мотоциклу без излишеств, даже без фары, то от восседающих на кахетинцах представителей элиты отдает ряженостью цыганщины.

Да и само понятие элита— из того же ряда вычурных, балаганных, крикливых, как консенсус, загогулина, мочиловка.

Ни один уважающий себя цыган не скажет о себе — я вхожу в элиту табора. Даже цыган не захочет причислять себя к животному миру.

А нынешние российские супермены не смущаются. Шандыбин — элита и Явлинский — элита. Макашов — элита и Хакамада — элита. И, судя по этому объединительному термину, что-то есть у них общее. И немало. Едва ли не больше, чем отличительного.

Потому и прикрытие такое диковинное — элита. Общее — в безумии демократизма, творящегося в стране, к которому все они причастны.

В ГЛУБИНКЕ, В ПРОВИНЦИИ ЦЫГАНЩИНА мельче, но ядрёней.

В райцентре, прозябающем у железнодорожной приуральской станции, в обшарпанном "дворце" культуры проходит конкурс на звание лучшего Майкла Джексона.

Несколько парней из этого городка и близлежащих сел выходят на сцену и под фонограмму мирового кривляки подражают ему. Тоже в черном, как говорится, в облипон, с погремушками, в примитивном гриме хватаются за промежности, играют локтями, корчат соответствующие гримасы.

Жюри сидит в первых рядах. Из "отдела культуры" там есть "представитель". Корреспондентка местной газеты интервью у победителя берет. Печатают со снимком. Три тысячи тиража развозится по деревням. И рядом с "графиком посевной" сельские жители читают про "секреты мастерства" этого мистера Джексона. "У Маньки-то Петька, гляди, в газету попал". Одобряют! Одобряют!

А про Александра Петрова, получившего Оскара за мультфильмы, в его родной деревне Пречистое говорят не очень хорошо. Что-то в нем не "ндравится" землякам. Какой-то он "гордый". А денег-то сколько огреб! И за что? Мелькает что-то на экране. Картинка трясется. И на 125-ю серию мыльной оперы "прыск" с помощью "лентяйки" — вот тут красота!

Душа мельчает во времена жестоких политических засух. Накатывают мрачные настроения. Гори все синим пламенем. Пропади пропадом. Однева живем. Но по прошествии похмелья, при необходимости все начать сначала она, душа, набирает природных соков.

В САМОЙ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОЙ ЖИЗНИ, в устройстве сельского хозяйства, наоборот, цыганщиной не пахнет.

Ударом деколлективизации сшибло "романсовые" настроения с многих крестьянских семей и родов. Ушло в небытие забубенное пьянство, обеспеченное "правом на отдых". Те, кто выжил и не упился "свободой", пережили чудо обновления, совершили некоторый даже духовный подвиг, устраивая свою личную, семейную жизнь для начала так, чтобы не погибнуть, а теперь уже и так, чтобы на хлеб с маслом хватало. Затеплились печи в домах деревень, брошенных в вихре цыганщины 60-х и 70-х годов, во времена последнего великого кочевья русских крестьян в города. Теперь откочевывают назад, в деревни, на исторические славянские становища.