Рудимент - Виталий Сертаков

Многое нужное было вырезано, а во многих случаях, и титры с именами актеров. Но те, кто стирал начало, уничтожали не титры, это и ежу понятно. Уничтожали, как мне показалось, возникавшую на короткое время, в углу экрана, надпись, и прихватывали остальное. Это была даже не надпись, а всего три буквы «НРР», и к остальному тексту отношения не имевшие. Иное исполнение, вроде штампика. Я хотел выяснить у шефа, но закрутился и выпустил из виду. И почему моя память так устроена, что, на свою голову, я откладываю в ней всякие мелочи? Или вовсе не мелочи…

К каждому фильму я должен был написать коротенькое сочинение, не больше десяти предложений. Мое мнение, как усилить финал. Кто из героев лишний, а кому, напротив, досталось слишком мало слов. Как ярче развернуть ту или иную сцену. Обалдеть можно, из меня делали настоящего кинокритика. С одной существенной разницей.

Меня никто не спрашивал, хорош фильм или нет. Общее мнение о картине создателей теста не интересовало. Я ставил оценку по десятибалльной шкале, но не за идею, как подчеркнул мой работодатель, а согласно силе эмоционального восприятия, Я осмелился написать Винченто, что многое вызывает у меня отвращение. И чаще всего, именно то, что требовало высший балл.

— Вот и отлично! — немедленно отозвался доктор.

— Кому это нужно? — спросил я. На расстоянии я вел себя с ним посмелее. Я написал ему, что большая часть картин оставляет крайне гнетущее впечатление. Чувство беспросветной тревоги. Неужели найдутся люди, которым понравится это смотреть? Например, фильм о парне, несправедливо осужденном за наезд.

…Кого-то сбили машиной, а все свалили на пацана, у тачки которого тоже было помято крыло. Копы обрадовались, что не надо искать других виноватых. А отец этого парня так и заявил: туда тебе и дорога! Мол, он и раньше знал, что дело кончится уголовщиной. Пацан ему кричит, что есть алиби и свидетели, но отцу наплевать. Эдакая самовлюбленная дубина.

И вот наш дружок попадает за решетку и очень боится сокамерников, но никто его не обижает и не бьет. Напротив, его берется опекать старичок, вроде как местный пахан, и даже оставляет ему наследство. Старик должен скоро помереть от рака и сообщает нашему герою, где спрятал деньги. А пацан, оказывается, отлично умеет играть в баскетбол и отлично фигачит на гитаре. Одним словом, мужики его признают кончательно и назначают кем-то вроде рефери при улаживании споров. Чтобы не доходило до поножовщины. И пацан так честно, по понятиям, себя ведет, что когда его ранят заточкой, вся братва встает на его защиту, и мигом находят обидчика. Но это еще не все.

Случайно открывается, кто на самом деле сбил тогда человека. Нашему герою остается отсидеть всего два года. Его везут в суд, и он видит там настоящего убийцу. А тот тоже, совсем молодой, трясется весь, а в коридоре ждут и трясутся его жена и ребенок. А нашему другу надо всего лишь подтвердить какую-то маленькую деталь, и его освободят. Вот он смотрит, смотрит на убийцу и говорит: «Нет, ребята, вы ошиблись, это я задавил того чувака. Признаюсь. Раньше не признавался, а теперь признаюсь».

Вот так, и возвращается досиживать, к браткам. Его там все обнимают и стукаются кулаками…

— Я хочу посидеть в вашей американской тюрьме! — написал я шефу. — Особенно в отделении, где собраны черные.

— Это часть плановой терапии, Питер, — отстучал мой наставник. — Мы разрабатываем методики для повышения уровня эмансипации в постпубертатном периоде развития. Твоя помощь очень важна. Многие подростки слишком замыкаются в себе, прячутся в компьютерных играх, опасаются выходить во взрослую жизнь. Наша общая задача — помочь им обрести веру в самоценность. Помочь им разрушить информационную блокаду, которую они непроизвольно возводят вокруг себя. Питер, ты высказал много ценных замечаний, они пригодятся в борьбе с невротическими состояниями. Надеюсь на твое серьезное отношение к нашей общей работе. Следующее задание будет повеселее, я тебе обещаю. Скоро приеду, привезу большие новости касательно нашего дела».

Полный бред. Но почему бы не поверить? Я вспомнил, что клин вышибают клином. Вероятно, некоторым затравленным, маменькиным сыночкам нужны подобные встряски. Какой-то смысл в этой переперченной солянке присутствовал несомненно. И я поклялся себе, что найду его. А пока что я сам купался в сосущей мрачной безнадеге.

Следующий тест будет повеселее.

Я уже заранее боялся.

9. КУКЛА НА ДОРОГЕ

Питер, здесь так накурено! Казалось бы, я к любой химии привыкла, но табачная вонь выбивает меня из колеи. Они смолят свои сигары внизу, в баре, и гремят бильярдными шарами. К вечеру там становится все шумнее. Это мне совсем не нравится, потому что я опять хочу есть, и придется спускаться. К счастью, заведение находится немножко в стороне от шоссе, я нарочно выбирала место, где, как мне казалось, не будут собираться эти противные шоферы и братия на мотоциклах. Но, видать, я ошиблась, и сейчас внизу их набилась целая армия. Орут, хохочут и курят. Совсем не хочется слушать их свист и разглядывать их поганые рожи, но без мяса я долго не протяну.

Это меня пугает. Что-то сдвинулось внутри.

Но ты за меня не переживай, я сумею дать отпор. Два дня назад я пряталась так же, за сотню миль отсюда, в ночном мотеле крайне сомнительного толка. Я научилась определять подобные места с ходу. Это только кажется, что копы испытывают к ним повышенное внимание, на самом деле они в трущобах и носу не показывают.

Пока кого-нибудь не грохнут, конечно. Питер, я тебя не шокирую своей откровенностью? Ты наверняка думаешь: что стало с Дженной за два месяца? В кого она превратилась? Не волнуйся, милый. Я не готова переплыть залив, но с головой полный порядок. Я соображаю гораздо лучше, чем раньше.

Еще бы, ведь я дерусь за свою жизнь. Она мне еще пригодится. Ненадолго, но пригодится. Как жаль, что я не отвезла тебя в Рио, милый!..

Два дня назад я торчала за компьютером, дожидаясь автобуса, когда в дверь сунулся один нетрезвый тип. Видно, искал туалет, а нашел комнату с Интернетом и меня, всю такую увлекательную. Он попытался подъехать; от одного запаха его пропотевшей рубахи меня чуть не вывернуло. Я сказала, что не планирую знакомиться. Тогда он подсел сбоку и сделал умное выражение лица. По крайней мере, ему показалось, что так должно выглядеть умное лицо. Он слегка раскачивался, икал и всячески давал понять, что готов в любую секунду прийти ко мне на помощь, если я не справлюсь с клавиатурой.

Как ты понимаешь, в мои планы еще меньше входило затевать потасовку. И не потому, что я не уверена в себе. Как раз наоборот, я могла не сдержаться и нанести ему серьезные увечья. Ведь мне и так непросто сдерживаться в последнее время, я постоянно настороже, и нервы совсем отказывают. Просто, мне совсем ни к чему шум.