Я люблю тебя, алло... - Людмила Бержанская

Наташа вспомнила посещение католического храма. Она присела отдохнуть. Просто зашла в католическую церковь и присела. Службы не было. Еще несколько человек сидели, может, молились, а может, про себя исповедовались. Наташа очень быстро почувствовала физическое облегчение. Прошла усталость, но главное, появилось почти осязаемое чувство душевной комфортности. Глаза смотрели вперед, на алтарь, потом взгляд поднялся вверх. Там — красивые, уходящие вверх своды, а не купол, с ликом Христа.

— Вот почему, — осенило ее, — мне не хочется долго находиться в православном Храме. Он давит. А легкие католические своды давали душе подняться.

Она слышала когда-то, что католическая вера не так требовательна, как православная. Но говорить об этом в нашей стране, где одни православные соборы, было глупо и бестактно. То есть, кто не верит, тому все равно, а кто верит — обидится.

Наташа не слышала предыдущий разговор, но обратила внимание на тот момент, когда Валентин разглагольствовал с жаром.

— Бог со своей любовью самоутверждается нашей ненавистью, нашим хамством, жадностью и завистью.

— Ну, безапелляционность, как у молодого, — подумала Наташа.

— А на востоке считается, что Бог — это время, — вторила Лида.

— Кто бы мне объяснил, что общего между церковью, религией и Богом, — опять разговорился Валентин.

— Я только знаю, что религия для души, а не для тела, — продолжала диалог Лида, — ею соблазняли сердце и душу.

— А теперь тело? — съехидничал Витя.

— Перестань, — успокоила его Наташа, — не время сейчас.

— Да что мы все о Боге, давайте о жизни, — не послушал он мать, — нормальная жизнь не богоугодное заведение.

— Тетя Наташа, вы любите разговаривать с немыми?

— О чем ты, Жанночка?

— Но ведь, он всегда молчит.

— Не зря говорят, что собаки и Бог всегда молчат.

— Господи, перестаньте, — взмолилась Таня, — хватит, давайте поменяем тему.

— Кстати о собаках, — съехидничал Валентин.

— Никогда не понимала людей, очеловечивающих собак. Присмотритесь внимательно к ее верности, к ее любви. Посмотрите на ее глаза, на оскал в тот момент, когда ваша рука потянулась к ее еде. И все очарование иллюзии о собачьей любви будет закончено. Я считаю, что поддерживают иллюзию этой любви только очень одинокие люди, — сказала Аня, подруга Лиды.

Пожилая соседка все пыталась утихомирить атеистический пыл молодежи.

— Смирение должно быть, смирение.

— Смирение не в том, чтобы судить о вещах хорошо, когда они плохи. Оно в свободе от гнева, возмущений и вечных сожалений.

— Ты прав, сынок, — ответила она Вите.

18

Как всегда за поминальным столом не засиживались. Остались только самые близкие: Лида с Валентином и Жанночкой, Наташа с Витей и Татьяна. Быстро помыли посуду, поставили на место всю мебель, сняли с зеркал простыни. Лида с Валентином вытирали посуду. Витя с Жанной что-то бурно обсуждали, забыв о поводе, по которому встретились.

Пока были живы бабушка с дедушкой, они виделись часто и находили общий язык. Повзрослев, окончив школу, приобрели в разных институтах друзей. Но это не мешало им, редко встречаясь, быстро восстанавливать былую близость. Конечно, брат и сестра — это понятно. Разница в возрасте небольшая. Ни у него, ни у нее еще нет семьи. А вот воспитание, то есть, жизненные ценности и предпочтения были очень разные. Наташу радовала теплота и искренность их отношений. Дай бог, чтобы обрастая семьями, они этого не потеряли. Все-таки близкие, родные люди.

По большому счету, роль сестры выполняла Таня. У них с детства были странно-короткие обращения друг к другу: Тан и Таш. Это и тогда не было ни кличками, ни дразнилками. В маленьком сокращении — что-то сестринское, очень-очень близкое и доверительное.

К счастью, жизнь им не дала повода для предательства. Ведь не секрет, что верность, по большому счету, это тот случай, когда судьба не предоставила случая для предательства. Наверно, поэтому она так редка. Этим девочкам повезло. Они хотели понять друг друга. С годами — понимание, сочувствие и желание помочь. Такие отношения совершенно не зижделись на поддакивании. Нет-нет. Нередко «разбор полетов» проходил на «высоких нотах». Но главное, была искренность.

Долгий, подробный рассказ Наташи Таня не перебила ни одним словом, ни одним вопросом. Потом наступило молчание. Наташа ждала ответы на поставленные вопросы. Таня думала над ответом. А может, и не ответом. Скорее, она думала, как выразить свое отношение.

У каждой своя личная жизнь. У одной — все двадцать девять лет муж. Только он и никого никогда. Ведь, в их молодости наличие чистоты у невесты очень приветствовалось. Прошли годы, и приоритеты морали изменились на сто восемьдесят градусов. Кто знает, что лучше? Видимо, каждое поколение выдвигает и предлагает свои требования. У Наташи три брака. Оборачиваясь назад, старалась не обливать прошлое грязью. Да и честно говоря, все они, вместе и врозь, были лучше Андрея. Правда, в глазах Наташи. Нет, они были не лучше. Они были мягче, они не позволяли того беспредела, который позволял он. А может, просто, Наташа была из тех женщин, которые не позволяют. Но мужья мужьями, а их отношения — это их отношения.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросила Таня.

— Оправдания.

— Зачем?

— Чтобы чувствовать себя абсолютно правой.

— Не будешь.

— Почему?

— А кто тебе дал право решать за другого человека?

— Я не решаю

— Не решаешь, а решила.

— Он молод, у него жизнь впереди.

— Но ведь, ты отдавалась не несмышленышу, а мужчине?

Наступило молчание.

— Тан, у него уходят годы.

— Таш, а у тебя ушли. Ты распорядилась ими, как считала нужным, а он сам решит.

— Да, не распоряжалась, во многом, я жизнью. Наверно, использовала, не лучшим способом, не самые удачные обстоятельства.

— Таш, тут уж ничего не изменишь.

— Так что?

— Что, что? Он ведь все равно еще долго будет жить тобой и никого рядом не будет.

— Наверно.

— И у тебя никого рядом не будет. Так что, на мой взгляд, лучше с тобой, чем тобой.

19

Звонил мобильный, на котором высветилось «Кирилл». У Наташи не было ни малейшего желания разговаривать. Ни с кем. Тем более, что болезненность события не ограничивалась смертью отца и похоронами. Впереди ее ожидал очень тяжелый разговор с сестрой. О квартире родителей. Обыкновенная двухкомнатная квартира в пятиэтажном доме: комнаты смежные, санузел смежный, кухня для дистрофиков. Но цены даже на такие квартиры росли постоянно и даже непонятно, когда, на какой точке они остановятся.