Социализм и судьба России - Евгений Попов

Ельцин ответил на это ужесточением клеветнической кампании и блокады Дома Советов (Белого Дома). Для оправдания жестких силовых мер против Парламента 3 октября была предпринята, по-видимому, «игра в поддавки»: преднамеренным ослаблением сил милиции был спровоцирован прорыв блокады Дома Советов безоружными демонстрантами («головка» демонстрации, прорывавшая цепи «дзержинцев», действовала удивительно слаженно и профессионально – возможно, в ней были переодетые представители ельцинских спецслужб) с последующим уходом оттуда основных сил оцепления. Это было воспринято демонстрантами, Парламентом и и.о. Президента как победа и начало краха путчистов. Последующий штурм мэрии, повлекший к немногочисленным жертвам, был использован затем мятежным Президентом как оправдание расстрела вечером 3 октября демонстрации у Останкино, а 4 октября штурма Дома Советов с обстрелом его из танковых орудий.

Благодаря абсолютно лживому освещению событий защитники Конституции были выставлены мятежниками и виновниками пролитой крови, а настоящие мятежники и преступники – «защитниками демократии».

Сейчас многие склонны обвинять Верховный Совет и Съезд, а также Хасбулатова и Руцкого в нарушении Законности. Может быть, какие-то мелочи можно и найти, но Законность определяется, прежде всего, Конституцией. Она со стороны законодательной власти выполнялась, а со стороны исполнительной была грубо нарушена. Поэтому разговоры об одинаковой ответственности участников конфликта совершенно абсурдны. Виновник здесь совершенно очевиден: исполнительная власть совершила государственный переворот. Поэтому вполне понятно было согласие избранной после Переворота по новой Ельцинской Конституции Государственной Думы на прекращение расследования событий в обмен на освобождение из под стражи арестованных защитников Конституции: не может же бандит осудить сам себя. Расследование, естественно, превратилось бы в такое же насилие над правосудием, как процесс по делу КПСС.

Запад поддержал действия Ельцина, чем в очередной раз доказал лживость формальной буржуазной демократии и того, что Запад ей руководствуется. Дело в том, Ельцин нарушил даже неписанный кодекс буржуазной демократии, допускающий выход за рамки формальной демократии только тогда, когда создается угроза капиталистическому строю. Такая угроза возникла в Испании в 1936 г. и в Чили в 1971 г. В России же в 1993 г. стоял вопрос лишь о выборе пути капитализации. И Запад, естественно, выбрал более выгодный для себя: путь превращения РФ в полуколонию Запада. Превращение РФ в нового империалистического хищника и конкурента его никак не устаивало. Т. е. Запад, как всегда, следовал собственным интересам, а что их обеспечивает в зависимых странах: буржуазная демократия или диктатура, прикрытая фиговым листочком этой демократии – второстепенно.

По новой Конституции, закрепившей победу компрадоров, Президент получал полномочия абсолютного монарха. Парламент превращался в практически бесправный орган, выполнявший функции маскировки диктатуры видимостью наличия парламентаризма и «мальчика для битья»: была продолжена практика дискредитации представительной власти в средствах массовой информации, принятая на вооружение режимом еще до государственного переворота 1993 г.

Переворот позволил без помех продолжить разрушительные «реформы». Продолжилось падение производства, рост цен, уровня жизни. К концу 1995 года уровень промышленного производства упал более чем вдвое. Но падение было неравномерно. Так в марте 1995 по сравнению с январем 1990 объем производства составил [22]: топливно-энергетический комплекс и цветная металлургия – 80 %, машиностроение – 40 %, легкая промышленность – 20 %. Т. е. немного упали отрасли, ориентированные на экспорт, и значительно больше необходимые для самостоятельного развития страны. Резкое относительное увеличение доли производства сырья и характеризует превращение страны в сырьевой придаток. Легкая промышленность была, практически, уничтожена конкуренцией иностранных товаров.

С.В.Казанцев в статье «Структурные изменения и экономический спад в России» приходит к выводу: «…в 1991–1994 гг. российская экономика вошла в штопор не потому, что столь плоха была исходная база, и не потому, что к этому вела динамика прошлого экономического развития: развал экономики, утрата за четыре года половины ее валового продукта – следствие сознательно осуществляемой политики.

Ведущую роль в ней сыграли свертывание государственных капиталовложений, разрыв хозяйственных связей и разрушение отработанной системы товаропотоков и материально-технического снабжения, ликвидация плановой системы управления экономикой, либерализация цен» [23].

Оценивая политику Ельцинского режима по отношению к народному хозяйству, председатель экспертного совета Комитета Совета Федерации по аграрной политике Н.П. Радугин в анализе проекта бюджета на 1996 г. пишет: «На первый взгляд все эти негативные последствия явно неадекватной финансовой политики можно отнести за счет непрофессионализма. Однако возможно другое объяснение, заключающееся в том, что рамках этой политики реализованы те цели, которые ставились, но не декларировались. В частности, наблюдаемая ликвидация системы массового производства явно лежит в курсе общей стратегии реформаторов, поскольку она изначально рассматривалась как неэффективная и нереформируемая. «Расчистка поля» для иностранного капитала при помощи тактики «выжженной земли» на основе финансовых рычагов управления выгодна стоящим за реформаторами силам». А стоит за реформаторами, как известно, Запад.

Таким образом, в РФ установился предательский, компрадорский режим, служащим интересам Запада. Для того, чтобы предотвратить открытое сопротивление народа, режим все более маскируется под патриотический. Поэтому принимаются иногда правильные Законы и Указы и некоторые чиновники считают, что они работают, в том числе, и «ради блага России». Даже на высшие посты иногда (по недосмотру) попадают честные люди. И в этом случае становятся достоянием гласности факты явного предательства. Так Председателем Госкомимущества непродолжительное время был честный человек В. Полеванов. Он обнаружил вопиющие нарушения правил приватизации (Ельцинских правил): вопреки запретам были приватизированы многие оборонные предприятия и контроль над некоторыми из них через подставных лиц попал в руки иностранных компаний (что было запрещено), которые занимаются иногда прямой подрывной деятельностью против обороноспособности РФ. Полеванов потребовал пересмотра результатов приватизации и возможной национализации ряда предприятий. Но был быстро уволен.

Из вышеизложенного ясно, почему слово «реформы» в кавычках, поскольку совершенно верным является известное высказывание: «Это – не реформы. Это – преступление.»

Глава 5

Варианты перестройки

Контрреволюция в СССР реализовала, вероятно, наихудший вариант её развития: произошла не просто контрреволюция, а превращение страны в колониальный сырьевой придаток Запада не с буржуазным реформированием к современному капитализму западного типа, а просто с разрушением всего народного хозяйства: промышленности, сельского хозяйства, науки…. Такой итог не был и случайным: он определялся тем, что контрреволюцию организовывали не просто классовые враги, но ещё и агенты влияния Запада.

Кстати, последствия контрреволюции были довольно точно были предсказаны Троцким: «Крушение советского режима неминуемо привело бы к крушению планового хозяйства и, тем самым, к упразднению государственной собственности. Принудительная связь между трестами и заводами внутри трестов распалась бы. Наиболее преуспевающие предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они могли бы превратиться в акционерные компании или найти другую переходную форму собственности, напр., с участием рабочих в прибылях. Одновременно и еще легче распались бы колхозы. Падение нынешней бюрократической диктатуры, без замены ее новой социалистической властью, означало бы, таким образом, возврат к капиталистическим отношениям, при катастрофическом упадке хозяйства и культуры» [2, 208]. Так всё и произошло.

Возможны были и другие варианты развития, которые мы и рассмотрим ниже.

Их четыре. Первый вариант – сохранение брежневского курса. Второй – умеренные реформы с устранением явных недостатков хозяйственного механизма и политической системы. Третий – переход к современному капитализму (как в развитых странах Запада). Четвертый – радикальные социалистические реформы, т. е. то возвращение на путь подлинного социалистического развития. Начнем с последнего варианта: такой порядок позволит наилучшим образом сравнить остальные варианты с социалистическим.