Посредине ночи - Александр Машонин

– Знак офицера Департамента Юстиции Бреганской Администрации, – прокомментировал Иан. – Вот так, без сопутствующих звёзд, их носят либо фельдъегеря, либо сотрудники розыскного отделения. Лучше говори, что ты розыскной, имеешь задание по поимке беглого осуждённого. У фельдъегеря-то карту могут проверить, а с гончими не связываются.

– Предлагаю запереть шарабан и пойти понаблюдать за церемонией встречи имперских господ, – сказал Базили. – Чую, генеральша решила устроить им театр.

– Я с вами, – раздался за моей спиной хрипловатый голос лейтенанта Пятерни.

– А пойдём.

Оказалось, на «Румелии» есть ещё один способ попасть из ангара в ангар, минуя коридоры – поверху. Вдоль внутренней стены, под самым потолком, тянулась узкая техническая галерея, состоящая из перфорированного настила, металлического ограждения и висящей чуть выше уровня головы тонкой трубы неизвестного назначения. В промежуточных стенах напротив галереи имелись двойные люки, разделённые небольшими шлюзовыми камерами. Точно такой же люк вглубь станции находился в середине каждого ангара, точно над внутренними проходами. Проходя через ангар номер два, я обратил внимание, что и его портал закрыт створкой-щитом. А в Третьем ангаре почти всё было готово к встрече «дорогих гостей». С ферм, поддерживающих светильники, по обеим сторонам посадочной дорожки свисали длинные флаги: со стороны космоса – угольно-чёрные с белой отдалённо похожей на тележное колесо эмблемой в центре, со стороны внутренних дверей – фиолетово-золотые панторанские. За условной чертой, где заканчивались чёрные флаги, готовился к построению почётный караул, его составляли подразделения пеших пограничников, пилотов в металлических лётных шлемах и с оранжевыми вставками на комбинезонах, техники в чёрных круглых кепи и полицейские в серо-сине-белом. Последние выглядели как солдаты цивилизации, пережившей технологический упадок. В левой руке высокий каркас в форме эллипса, почти как масайский щит, только без кожаной обтяжки, в правой – двухметровое копьё, поверх комбинезона – жилет, напоминающий стёганый доспех самурая. Впрочем, на поясе у каждого справа висел пистолет, а слева нейронная плеть.

Находясь на пару метров выше уровня ламп, мы могли видеть всю эту сцену, как на ладони, сами же оставались недоступными взгляду.

– Пятерня, а Вы там не должны быть? – шёпотом спросил я, заметив в строю солдат, с которыми мы летали на космическую свалку.

– Нет, мне нельзя, – покачал головой тот. – Физиономия слишком узнаваема.

Чёрное пространство космоса за порталом внезапно посветлело. Не сразу я сообразил, что вижу уже не небо, а металлический борт колоссального звёздного крейсера. Откуда-то из его середины выдвинулся длинный прямоугольный переходник, проколол силовую стенку и лёг на палубу «Румелии». Почётный караул сомкнул ряды по сторонам посадочной дорожки. А из переходника один за другим начали выбегать мелкой рысью и выстраиваться в шеренги белые имперские штурмовики. Когда шеренг стало шесть – три по двадцать человек каждая – стоявшие отдельно младшие командиры резко вскинули к плечу стволами вверх чёрные пистолеты, и штурмовики дружно грохнули каблуками сапог, добавив к этому звуку стук ружей о нагрудники. Из переходника важно выступили три офицера, два в оливково-зелёной униформе и пилотках, один – в серой, такого же цвета жёстком жилете и каске. Очертаниями каска повторяла шлемы штурмовиков, однако, сплошной маски не имела, только зеркальное стекло-очки, из-под которого виднелась нижняя часть лица. Навстречу прибывшим из внутренних ворот спешил господин имперский представитель, сопровождаемый каре из шестнадцати штурмовиков, четыре на четыре.

– Адмирал! – прокаркал он на весь ангар, салютуя двумя пальцами правой руки, как гусар. И продолжил что-то, чего мы сверху разобрать уже не могли. Адмирал дослушал, отсалютовал в ответ. Движение руки от козырька вниз перешло в отмашку: вольно.

И в этот момент на сцене действа появилось панторанское руководство. Они спустились по пандусам с балкона, словно сходя с небес на землю, встретились точно на оси посадочной дорожки и направились к имперцам. Впереди плыла Рийо Чучи, звонко стуча по металлу высокими толстенькими каблуками ботфорт. От пояса за ней развевался недлинный шлейф, слегка просвечивающий в свете ламп. Плечи и грудь панторанки укрывала свободная глухая накидка, не доходящая до пояса и оставляющая открытым лишь жёсткий стоячий воротник жакета. На левой её стороне мелькнуло что-то золотистое, должно быть, герб. Розовые шиньоны по бокам головы были наполовину скрыты под массивным на вид металлическим украшением, тем не менее, голову госпожа директор держала так гордо, будто убор ничего не весил. С острых кончиков украшения свисали и покачивались в такт походке вычурные золотые подвески. Чуть справа и сзади шёл другой чиновник, в шапке-клобуке, накидке, скреплённой у ворота массивной розеткой-гербом, и развевающимися полами, слева сзади – пограничный офицер. Замыкал группу важный полицейский чин. Едва четвёрка поравнялась с первым подразделением своего почётного караула, как весь разноцветный строй без какой-либо видимой команды слитно принял стойку смирно. Полицейские передвинули щиты перед собой, и на них одновременно заиграла радужная плёнка силового поля. Копья дважды коротко треснули сполохами электрических искр. А Рийо подошла к адмиралу и надменно протянула руку… для поцелуя! Имперский чин опешил и… делать нечего, неумело ткнулся губами в тыльную сторону голубой ладошки.

– Высший балл! – шёпотом восхитился Иан. – Нет, Базили, генеральша у нас что надо! Обставила зелёного по всем статьям.

Встретившиеся высокие стороны, перемешавшись, направились к пандусам. Едва они взошли на балкон, почётный караул станции столь же синхронно выполнил встречный поворот лицом к внутренним воротам и строевым шагом покинул ангар. За ними, что мне совсем не понравилось, последовали имперские штурмовики – не только из свиты представителя, но и все сто двадцать вновь прибывших. Ещё два белых солдата заняли посты на краю переходной галереи, оставаясь, впрочем, внутри неё. Тотчас же от стены ангара отделились три незаметно стоявшие там фигуры и расположились напротив: панторанские пограничники тоже своё дело знали.

– Любопытно, зачем пожаловал адмирал? – задумчиво сказал Иан, спустившись на палубу. – Вряд ли просто осмотреть станцию.

– Майор Вантезо вернётся – расскажет, – пожал плечами Пятерня.

Полтора часа спустя мы, да, наверное, и половина персонала станции, знали содержание беседы, состоявшейся у Рийо с адмиралом. Империя расширяла свой офис на «Румелии». И оставляла гарнизон – две роты штурмовиков, якобы для охраны имущества. Под это было велено выделить дополнительные помещения. Присланные имперскому представителю сотрудники в количестве примерно тридцати человек уже командовали разгрузкой своих пожитков.

– Теперь их будет достаточно, чтобы совать нос во все углы, – констатировал Пятерня. – В активной сшибке мои ребята и полицейские их, конечно, порвут, но и у нас потери будут тяжёлые.

Больше всего волновало всех то, что в числе имперского персонала прибыл «офицер по призыву». Что это означало, растолковали мне встревоженные бреганцы. Когда Империя вдруг увеличивает количество вербовочных пунктов в какой-то системе, следующим шагом обычно становится сплошная мобилизация молодёжи. До сего времени панторанцев не трогали, обходясь добровольцами, коих, кстати, находилось немало, и мобилизацией на более плотно населённых Центральных Мирах. Но, видимо, ни они, ни девять фабрик клонирования, расположенных на разных планетах, потребностей в новых солдатах удовлетворить уже не могли. Лейтенант Пятерня был обеспокоен не меньше. Обученные бойцы-пограничники могли стать первыми кандидатами в имперскую армию и флот, особенно лётчики, которых тренировал ещё один инструктор со стороны, кореллианский пилот Кейран Килиан.

– Дело пахнет выгребной ямой, – подытожил Базили. – Мотать надо отсюда.

– Ну, вот «двенадцать пятьдесят» починим и мотанём, – отозвался Иан.

– В данный момент меня больше волнует, что с Осокой, – сказал я.

– Смотри, – стал объяснять бреганец, – если её истребитель вернулся, он в Десятом ангаре, который в башне. Остальные-то загорожены имперской лоханью. Знать об этом может либо диспетчер, либо сама Генеральша. В любом случае, комлинком пользоваться нельзя, привлечёшь внимание. Имперцы сейчас каждый чих прослушивают, а служба безопасности у них бдит.

– Посидеть надо, подождать, пока всё утихнет, – посоветовал Базили. – Крейсер рано или поздно отвалит, тогда и найдётесь.

Совет, безусловно, был дельный, и тактика самая лучшая, вот только у меня сидеть и ждать не получалось. Попробовал помогать техникам перебирать двигатель – всё валилось из рук, дошло до того, что сам себе стукнул по колену тяжеленной катодной пластиной.