Непокоренное Приднестровье. Уроки военного конфликта - Андрей Козлов

Ю.М. Неткачёв заявил, что он на переговоры не пойдет, что это ваши люди, вы с ними и разбирайтесь. На КПП вышли И.Н. Смирнов, И.А. Мильман, Г.Ф. Пологов и В.И. Харченко. В результате переговоров гвардейцы во главе с Ю.А. Костенко успокоились и уехали в Парканы.

Все эти дни, с 19 по 23 июня, офицеры управления армии вместо того, чтобы заниматься подготовкой к боевым действиям подчиненных им частей и подразделений, чертили карточки огня для стрельбы и тренировались по тревоге занимать места в штабе вдоль окон. Это было всё, чем смогли нас озадачить командующий и начальник штаба армии.

23 июня в районе 14 часов я был на учебном центре. Мы с подполковником В.А. Бирюковым видели, что на аэродром приземлились три самолета, но ничего не знали о том, кто и зачем прилетел. Вскоре меня разыскал по радио оперативный дежурный армии и приказал прибыть к командующему.

В кабинете Неткачёва собрались все заместители, начальники родов войск, служб и других отделов. Они сидели за большим столом, причем за каждым из них расположилось по десантнику с автоматом. Я сел на свое место. За мной сразу же устроились два полковника с автоматами. По кабинету ходил высокий полковникдесантник в полевой форме и курил сигарету. Сам Неткачёв терпеть не мог даже запаха табачного дыма. «Здесь есть хоть какая-то пепельница?» — своеобразным голосом спросил полковник. Неткачёв кого-то послал, и принесли баночку из-под майонеза. После этого он представил нам «курящего»: «Полковник Гусев из Министерства обороны. Прибыл для изучения обстановки, доклада президенту России о сложившейся ситуации и принятия мер по урегулированию конфликта. Доложите обстановку по своим службам».

Заместители командующего, начальники родов войск и служб начали докладывать по своим службам, удивляясь при этом, как заискивающе вел себя командующий армией перед каким-то полковником.

Я начал про себя прикидывать варианты дальнейшей своей судьбы. Первое — снимут с должности и отправят куда-нибудь с понижением за Урал; второе — арестуют и дадут лет пять (ведь добрая половина тех целей, по которым вела огонь наша артиллерия, поражалась без санкции командующего, а по остальным вели огонь только по устным приказам). Такие мрачные перспективы меня мало радовали.

После моего доклада, что воюют две самоходные и одна минометная батареи и готова к стрельбе еще одна реактивная батарея БМ-21 «Град», Гусев удивленно спросил: «А где остальная артиллерия?»

Затем он обратился к своим полковникам-артиллеристам Андрею Смирнову и Виктору Медведеву: «Что нам дал Генеральный штаб?» Посмотрев справку, спросил: «А где ваши “Гиацинты”, “Ураганы”? По нашим данным, у вас всё это есть».

Я ответил: «То, что вам дал Генеральный штаб, это данные по состоянию на 1 января 1992 г. Все это передано Молдове».

То есть в нашем Генеральном штабе никто не знал, что, когда и кому было передано. Недаром, видимо, министр обороны Игорь Родионов в 1996 г. несколько месяцев проводил ревизию в вооруженных силах с целью разобраться, что же все-таки у нас еще осталось.

Доложил Гусеву, что сейчас есть из артиллерии в 14-й армии. Он очень удивился: практически вся артиллерия была кадрированного и сокращенного состава.

«Почему не применяете батарею БМ-21»? — спросил Гусев.

«Боюсь», — ответил я.

У Гусева от удивления даже глаза стали больше: «Не понял. Почему?»

«Разрешите доложить по карте. Вот здесь находится парковая зона, рядом через дорогу — склады с боеприпасами, склады ГСМ. Здесь находятся огневые позиции молдавской артиллерии (две батареи “Ураган” и одна батарея “Гиацинт”), мы достать их не можем, не хватает дальности стрельбы. Они достать до складов могут. Если мы применим реактивную артиллерию, то и они тоже применят “Ураган”. И если хоть один снаряд попадет в склад боеприпасов или ГСМ, то мало нам не покажется. Все огневые позиции нашей артиллерии находятся недалеко от этих складов. Да и до ближайших домов Тирасполя метров 400–500».

«Вы об этом докладывали командующему армией?» — спросил у меня Гусев. Вместо меня ответил подполковник С. Жёлтоухов, он сказал, что этот вопрос обсуждался на совещании у заместителя командующего армией по вооружению, но решение по нему принято не было.

Гусев начал спрашивать у начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения армии подполковника С. Желтоухова, сколько и какие боеприпасы находятся на складах, почему до сих пор не вывезены, куда их можно убрать и что нужно сделать для того, чтобы их вывезти. Выслушав предложения начальника службы РАВ, он немного подумал и сказал: «Всем подготовить предложения по боевому применению своих частей и подразделений. Следующее заслушивание на ЦБУ (центр боевого управления) в 18 часов».

Я с полковниками А.Б. Смирновым и B.C. Медведевым пошел в штаб РВиА. (С Андреем Борисовичем Смирновым мы учились в артиллерийской академии, только он был на курс младше.) Здесь я помог им детально разобраться в сложившейся обстановке, так как специфика применения общевойсковых частей и подразделений немного отличается от применения воздушно-десантных войск.

Они мне и рассказали, что полковник Гусев вовсе не Гусев, а генерал-майор Александр Иванович Лебедь, заместитель командующего ВДВ по боевой подготовке.

Что он большой специалист по «горячим точкам». Побывал в Прибалтике, Тбилиси, Баку. Фамилия Лебедь мне ни о чем не говорила, слышал, что в 1991 г. какой-то Лебедь не то защищал, не то нападал на Белый дом в Москве.

Также они рассказали, что командир 300-го парашютно-десантного полка, который дислоцировался в Кишиневе, полковник Алексей Лебедь — его родной брат. Что вместе с ним в Тирасполь прилетел батальон спецназа ВДВ и что каждому начальнику рода войск и служб Лебедь привез замену. Что Лебедя сюда отправил лично начальник Генерального штаба В. Дубынин.

Перед вылетом в Тирасполь Лебедя инструктировали вице-президент А.В. Руцкой и секретарь Совета безопасности России Ю.В. Скоков. По словам самого А.И. Лебедя (Российское информационное агентство «Национальная служба новостей» («НСН»), 18 мая 1996 г.), инструктаж у вице-президента А.В.Руцкого «был десятиминутный, носил предельно эмоциональный характер, из 10 слов 9 были матерные». Ю.В. Скоков от имени президента России поставил А.И. Лебедю пять задач:

1. Остановить любыми доступными средствами кровопролитие.

2. При необходимости обеспечить эвакуацию семей военнослужащих.

3. Взять под жесткий контроль все базы и склады с оружием и боеприпасами.

4. Обеспечить или создать условия и предпосылки беспрепятственного пропуска эшелонов с боеприпасами, оружием и техникой через территорию Украины.

5. Создать условия непрепятствования для выполнения вышеуказанных задач со стороны руководства Молдовы.

Лебедь довольно быстро оценил обстановку и вошел в курс всего происходящего, установил контакт с местным руководством, и вечером к складам с боеприпасами приехали 3 колонны грузовых автомобилей с людьми. Всю ночь офицеры управления армии руководили погрузкой и сопровождением машин с боеприпасами. К утру все боеприпасы были перевезены в бетонные капониры для самолетов. Угроза взрыва складов миновала. Всем немного стало легче на душе. Можно было не бояться ответного удара.

В 18 часов в зале Военного совета армии собрались все командиры приднестровских вооруженных формирований. А.И. Лебедь внимательно их выслушал. Проанализировав сказанное, он уловил самое главное — все военные структуры ПМР действуют на уровне плохих партизанских отрядов. Никто никому не подчиняется, нет никакого взаимодействия между 14-й армией и вооруженными формированиями ПМР, связь отсутствует. Гвардейцы, казаки и отряды ТСО действуют каждый сам по себе. Начальник республиканского управления по обороне и безопасности Ш.Ф. Кицак обстановкой не владеет и не контролирует действия вооруженных формирований ПМР.

Ознакомился Лебедь и с общей политической и криминогенной обстановкой. Здесь же была поставлена задача на отмобилизование 59-й дивизии и армейских частей в кратчайшие сроки.

Заработали на полную мощь военкоматы. Генерал-майор Б.М. Мельничук не вылезал из учебного центра, где днем и ночью шли боевые стрельбы и боевое слаживание подразделений. Заместитель командующего армией по вооружению и его службы сутками напролет приводили в боеготовое состояние технику и вооружение. К концу июня 59-я мед и другие части армии были полностью отмобилизованы и готовы к боевым действиям, при этом их численность составляла 17 тысяч человек.

Службам тыла и службе военных сообщений (ВОСО) были поставлены задачи по выводу и эвакуации гражданского населения из Бендер. На станцию Тирасполь были поданы все имеющиеся в наличии вагоны, включая и «теплушки». Организовано питание и медицинское обслуживание беженцев. В течение трех суток совместными усилиями местных властей и военных было эвакуировано более 30 тысяч человек.