Селин Баст. Жизнь во сне - Мари Сойер

Мы жили вместе, я зарабатывала на продаже цветов, он пытался давать уроки игры на гитаре. Признаться честно, это получалось не очень хорошо, но ведь деньги — это не главное, верно? Примерно через полгода Алекс решил, что было бы здорово, если бы у него получилось записать сольный альбом, и он засел за работу. Я приходила домой из цветочной лавки, готовила или заказывала ужин, а потом мы садились в середине комнаты, и Алекс начинал играть. Мне нравилось следить за тем, как он перебирает металлические струны гитары. Бег его тонких умелых пальцев приводил меня в трепет. Потом, когда ноты были пойманы на бумаге, мы выходили на балкон, выкуривали по паре сигарет в полном молчании и возвращались в комнату. Бесконечно долгие ночи любви, которые мы проводили на мягком ворсе персидского ковра. Это было прекрасное время…

Дверь палаты открылась, и ко мне вошла какая-то совершенно не знакомая мне медсестра и вкатила столик с обедом.

— А где Марж?

— Простите, но мне запрещено разговаривать с пациентами.

Девушка была молоденькой и немного смазливой. Ей было, наверное, лет на восемь меньше, чем мне. Белокурые волосы, завитые на манер тонкорунной овцы, делали ее еще более несуразной, а голубые глаза прямо-таки светились глупостью.

— Как тебя зовут?

— Стефани Кларк.

Она расставляла все, что требовалось для приема пищи. При этом Стефани старалась как можно реже встречаться со мной глазами.

— Так все же, что случилось с моей медсестрой?

— Она здесь больше не работает.

Невидимый молот с размаху ударил меня по затылку. Они уволили Марж, мою единственную союзницу. Теперь мне предстоит бороться в одиночестве. Не будет больше коротких встреч с адвокатом, не будет больше тайком переданных пачек с сигариллами. Я потеряла единственного человека, которому могла доверять в этих стенах.

— Значит, ты — моя новая медсестра?

— Именно так.

— Ты работала ранее в домах для душевнобольных?

— Какое это имеет значение? Вам не безразлично?

Заметно, что она начинала серьезно нервничать, и это, по совершенно непонятной причине, давало мне надежду.

— Девочка, ты, наверно, не представляешь, что это за место.

Надо признать, что с «девочкой» я переборщила, не настолько уж она была моложе меня. Стефани хмыкнула, а я, из последних сил пытаясь сохранить лицо, произнесла:

— Позови доктора Стивенса, я хочу поговорить с ним.

Стефани удалилась, оставив меня в одиночестве расправляться с обедом. Есть уже не хотелось. Я ковыряла практически остывшее соевое мясо и думала, что будет дальше. Мне безумно хотелось спать. Только что пережитый стресс прямо-таки сбивал меня с ног. Но спать нельзя, потому что стоит мне заснуть, я мигом окажусь в мире Селин Баст, а у меня еще много дел здесь. У меня очень много дел.

— Вы хотели мне что-то сообщить, Клавдия?

Альберт Стивенс снова вплыл ко мне в палату постаревшим, флегматичным селезнем.

— Альберт, давайте поговорим начистоту. Почему вы уволили Марж?

— Потому, что нашел ее профессионально непригодной для работы в данной клинике. Здесь работают профессионалы, которым Марж Уинслет перестала являться не так давно.

— Значит, в профессионализме Большого Бэнджамина вы не сомневаетесь?

— Клавдия, прошу вас, оставьте иронию и этот тюремный слог. Судьба санитара также решена. В моей клинике не будут работать люди, не отвечающие профессиональным и этическим нормам.

— Дорогой мой Альберт, как вы думаете, сколько времени вам еще удастся удерживать меня здесь? За дело взялся мой адвокат, и это дает мне надежду. Я все еще предлагаю вам возможность прекратить мое заключение, которое, разумеется, очень скоро будет признано незаконным.

Альберт скривил тонкую ниточку губ в подобие улыбки. Конечно, эта тема также не давала ему покоя, но пока все козыри были надежно спрятаны в рукавах его больничного халата. Я прекрасно понимаю это, на мою беду — он тоже.

— Миссис Форк, перестаньте рисовать меня в образе палача или садиста. Прежде всего я врач, а вы находитесь здесь только потому, что вам необходима помощь. Давайте вспомним, как вы тут оказались. Вы хотели получить развод у вашего супруга. Ситуация типичная для американки вашего статуса и характера. Вы просто могли собрать вещи и пожить какое-то время у подруг или родителей, ну, или, наконец, снять номер в отеле. Ваш известный адвокат тем временем решил бы все вопросы бракоразводного процесса. Вместо этого вы начали кричать на супруга, бросили в него чашкой, после чего начали плакать и обвинять его в том, что он поставил крест на вашей жизни. Вас привезли сюда, и я лично диагностировал у вас простой нервный срыв. Я начал проводить типичное в данном случае лечение. Некоторое время спустя вы стали пытаться выпрыгнуть в окно, чтобы сбежать, и даже пытались нападать на санитаров, да и ваши слишком долгие и странные сны совершенно не располагают к отмене лечения. Вы не находите?

Верно, все так. Вернее, так это видели остальные. Мои попытки вернуть себе свободу трактовали как проявление безумия. Я молчала и смотрела в стену. Альберт Стивенс решил, что наш диалог окончен и удалился, предварительно заперев дверь с внешней стороны. Бессильные слезы ярости и отчаяния затопили глаза и начали быстро сбегать по щекам.

На прогулку меня выпустить забыли. Или не сочли это необходимым. День взаперти — это даже хуже, чем обычный день здесь с нескончаемым брюзжанием доктора Стивенса. Свобода. Я начинаю забывать значение этого слова.

Интересно, как там Селин? Что будет со мной, если она умрет? Кто вообще эта девушка и почему я каким-то образом связана с ней? Я уверена, что я связана с ней, ведь иначе быть не может. Где находится мир, который снится мне каждую ночь? Да и снится ли он мне? Слишком много вопросов. Единственное, что продолжает меня беспокоить, так это то, что стало с самой Селин Баст. Кто она? А самый главный вопрос — где она, пока мой разум занимает ее тело? И жива ли она вообще?

За всеми этими размышлениями меня сморил сон. Тяжелые, беспокойные сновидения совершенно не давали ни отдыха, ни умиротворения. Меня нередко мучили кошмары. Эта ночь стала для меня воплощением всех тайных страхов, которые я старательно зарывала в недрах своей беспокойной души.

Утро я встретила в своей палате, что немало меня разочаровало, потому что мне пора было возвращаться в мир Селин, а разбудил вошедший в мою палату адвокат Билл Кроули.

— Доброе утро, соня! У меня для тебя есть две новости: хорошая и плохая. С какой мне начать?

— Здравствуй, Билл! Ты, как всегда, не оригинален. Дай мне закурить, это была ужасная ночь. Давай с плохой.