Шайтан-звезда - Далия Трускиновская

– Бесноватый проник в твой хаммам, о Абу-Али ад-Димашки! – наперебой отвечали ему развеселившиеся посетители. – И он будет расплачиваться при выходе не дирхемами, а историями о царевичах и красавицах!

– Спаси и помилуй нас Аллах от подобного бедствия! – воскликнул подлинный хозяин. – Пусть рассказывает о чем угодно, но только за пределами моего хаммама!

– Почему это я должен рассказывать истории за пределами хаммама? – возмутился странный посетитель, забывший почему-то в этот миг о своем царском происхождении. – Клянусь Аллахом, я сейчас сяду на краю водоема, и примусь рассказывать одну из лучших историй, и правоверные перестанут мыться, и они будут слушать меня, так что проведут время в хаммаме до закатной молитвы в три раката! А те, кто хотел бы сюда попасть, так и останутся стоять у дверей, потому что хаммам уже полон! И ты лишишься прибыли, о глупец!

– Пожалуй, если дать ему волю, он так и сделает, – негромко сказал Хабрур аль-Мунзиру.

– И вот вам для начала история о сварливом старике! – шлепаясь на пол, заявил подобный ифриту. – Это короткая история, которая приведет вас в прекрасное расположение духа, так что вы охотно выслушаете вслед за ней и длинную!

– Ко мне, о Али, о Маруф, о Дарфиль! – приказал хозяин хаммама. – Простите меня, о правоверные, но этого человека придется вывести!

– Рассказывают, что некий старик заболел, и ослаб, и родные его позвали к нему врача. Врач без промедления явился, и старик известил его, что жестоко страдает от ломоты в костях, – громким голосом начал рассказчик. – «Это у тебя от старости, о почтенный!» – сказал врач.

Али, Маруф и Дарфиль, трое черных рабов устрашающего вида, торопливо сошлись с разных концов парильни. Очевидно, хозяин держал их для случаев, подобных этому.

– «Еще меня донимает жжение в глазах, и покраснение век, и ослабление зрения», – сказал старик. «И жжение, и покраснение, и ослабление у тебя также от старости, о почтенный!» – определил врач, – с весьма лукавым видом, как бы не замечая опасности, продолжал рассказчик. – Слушайте, слушайте, о правоверные!

– Говоришь, этот безумец спас тебя от смерти, о аль-Мунзир? – Джевану-курду нужно было непременно удостовериться в этом, а когда Джабир кивнул, он, не дожидаясь военного совета, отделился от аль-Мунзира и Хабрура и стал огибать толпу таким образом, чтобы оказаться в тылу у троих черных рабов. Попутно он прихватил большой медный таз с водой, мутной от бобовой муки, оставленный в этой суете без присмотра.

Хабрур и Джабир также, не сказав друг другу ни слова, расступились. Причем Хабрур ибн Оман со вздохом раскутал бороду и швырнул на пол рыжие тряпки.

– «Великие беды доставляет мне, клянусь Аллахом, боль в спине!» – добавил тогда старик. «И боль в спине у тебя, о почтенный, от старости», – сообщил больному врач. «В горле моем кашель, и хрип, и бульканье, и прочие помехи, о врач!» – сказал старик…

Рассказчик уже собирался поведать, что ответил врач, но двое черных рабов подхватили его под локти и поставили на ноги.

Вставать и прерывать свою историю этому человеку, похожему на ифрита, вовсе не хотелось. Он подогнул ноги, чтобы не становиться на них, и повис на руках у рабов.

– О друг Аллаха, прикажи своим рабам оставить в покое этого человека, – обратился Хабрур ибн Оман к подлинному хозяину хаммама. – Мы заплатим за него, клянусь Аллахом, и пусть это дело будет улажено!

– А кто ты такой, чтобы указывать мне, как я должен поступать в моем хаммаме? – осведомился разъяренный хозяин. – Да не даст Аллах тебе мира и да не продлит он твою жизнь!

Едва успел он произнести это проклятие, как неугомонный рассказчик, заставив рабов склониться под своей тяжестью, внезапно ударил босыми пятками в пол, вырвался, оказался за их спинами и, пока они не успели разогнуться, ударом правой ноги в зад сбросил одного из них в водоем.

– «И кашель, и хрип также происходят от старости», – объяснил врач. И тогда старик возмутился, и привстал на своем ложе, и призвал свое семейство, и принялся ругать врача отборными словами! – воскликнул он. – Аллах не допустит, чтобы моя история осталась без завершения!

Видя, что на него надвигаются двое черных рабов, растопырив руки, чтобы схватить и выкинуть его из хаммама, он отбежал в сторону и вскочил на суфу, стоящую в нише. Оттуда ему уже было некуда деваться, но он, очевидно, знал, что делал, невзирая на вино, подобное цветом ослиной спине.

– «О глупец и сын глупца, да не обрадует тебя Аллах! – завопил старик. – Да не даст тебе Аллах мира и да не продлит он твою жизнь, о ослиный хвост, о верблюжья задница! Как это ты говоришь, что все мои болезни – от старости? Те, кто тебя обучал, понапрасну брали деньги у твоих родителей, Аллах мне свидетель в этом! Ослом ты был, ослом ты и остался, и поистине глуп был тот, что возвысил тебя над другими в моих глазах!» – вопил он сам не хуже того возмущенного старика. – Где вы там, о Али, о Дарфиль? Подходите – и вы услышите конец этой замечательной истории! Знаете, что ответил врач?

Али, а может, и Дарфиль, кинулся, чтобы схватить его за ноги и стащить с суфы. Но рассказчик, сдернув с веревки, натянутой вдоль стены, мокрое покрывало, накинул его на голову черному рабу. А поскольку тот, чтобы ухватить его под колени, несколько нагнулся, то рассказчик, поставив ногу ему на плечо, а другую – на поясницу, пробежал таким образом по его спине и, избежав объятий второго раба, снова оказался на краю водоема.

– «Ручаюсь вам, о правоверные, что и раздражительность его – тоже от старости!» – сказал врач! – крикнул он. – А теперь, о правоверные, дайте мне столько, сколько прикажет ваша щедрость!

Посетители хаммама, не ожидавшие еще и такой наглости, прекратили галдеж. Раздался чей-то неудержимый хохот.

– Что же вы смотрите, о люди, как эта арабская собака позорит вас всех? О взбесившийся пес и опаршивевший волк, сейчас ты увидишь, против кого обернутся превратности! – заорал хозяин хаммама.

И в хаммаме началась драка, предания о которой передавали друг другу девять поколений банщиков!

И полетели по воздуху деревянные сандалии наподобие скамеечек, и мочалки из пальмовых листьев, и тазы, и воздух, и без того туманный от пара, сделался вовсе невыносимым из-за бобовой муки, которую нападающие и обороняющиеся горстями бросали в глаза друг другу! И, поскользнувшись на зеленой глине, падали на пол и в водоем яростные борцы, норовя и в падении брыкнуть ногами противника! И хозяин этого взбесившегося хаммама получил от Джевана-курда полный таз грязной воды в лицо, а потом тем же тазом – по макушке, и в этом была ошибка доблестного курда, ибо тюрбан смягчил удар, и лучше бы ему было проделать это с кем-то из противников в головных повязках!