Романески - Ален Роб-Грийе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
женщина: Замолчите! Замолчите!
Внезапно план меняется.
Снятая новым планом пара продолжает разговор. Теперь персонажи находятся еще дальше и уже не в центре кадра. Вместо голоса мужчины звучит голос X (он по-прежнему не виден).
Голос X: …эти пальцы, созданные для пожатия, эти глаза, созданные для того, чтобы видеть вас, но почему-то должны обращаться к этим стенам, покрытым орнаментом прошлого века, к черным панелям, к фигурным зеркалам, позолоте, старинным портретам, к гирляндам из стукко, переплетенным в стиле барокко, к капителям с обманками, к ложным дверям, ложным колоннам, ложным перспективам, ложным выходам.
Пока эта фраза — за кадром — развивается, несколько медленно и прерывисто, нам показывают некоторые виды (неподвижные и подвижные) пустой гостиницы: залы, коридоры, двери, колоннады и прочее — как если бы на этот раз велся поиск отсутствующих персонажей. Эта серия видов должна развертываться без спешки и продолжаться после того как на довольно длительное время исчезнет голос X, восстановив тишину.
Затем неожиданно (без наезда) появляется полный народа зал (возможно, тот, который — в тот момент пустой — завершил предыдущую серию планов. Камера поставлена точно под тем же углом).
Впереди находится группа из трех мужчин и одной женщины, разговаривающих со светской живостью. Вечерние одежды. Далее видны другие группы, стоящие и сидящие; вся масса людей словно замерла — сколько-нибудь заметных телодвижений не совершается.
План остается статичным при показе его первой части. Группа не занимает ни всего кадра, ни даже его центра.
Появление заполненного людьми зала сопровождается взрывом шумного говора собравшихся. Однако это собрание светское, и говор сдержанный, в нем лишь несколько различимых слов, выделяющихся на невнятном фоне. Впечатление взрыва создалось лишь благодаря громкому восклицанию, вырвавшемуся из уст персонажа на переднем плане как раз в тот момент, когда пошел звук (одновременно с изобразительным рядом). На весь зал прозвучало одно лишь слово:
Необыкновенно!
После этого восклицания стали слышны слова менее членораздельные и слились с негромким говором людей в зале. Кто-то из мужчин сказал что-то женщине, но он наклонился к ней так, что до нашего уха не долетело ни одного слова.
Еще один мужчина, стоя в центре зала, произнес:
В действительности ничего необыкновенного не было. Он сам состряпал это дельце и заранее знал все входы и выходы.
В ответ — вежливые смешки, сопровождаемые восклицаниями вполголоса:
Ах, вот как!.. И все же… Теперь все ясно!.. Это забавно…
Смешки и восклицания отзвучали, и камера начала плавно двигаться к другой группе собравшихся (общая диспозиция не изменилась). Появилась новая пара, моложе той, что мы видели ранее; молодые люди улыбаются и ведут себя раскованно; они находятся от камеры дальше, нежели группа из четырех человек, которую мы только что оставили, но их разговор слышен отчетливее.
Молодой человек: вы здесь давно?
молодая женщина: Видите ли, мне здесь уже приходилось бывать.
Молодой человек: Вам это место нравится?
молодая женщина: Мне? Нет. Не очень. (Разговор понемногу делается глуше, и последние слова мы разбираем с трудом.) Такова воля случая. Сюда возвращаются все. Мой отец должен был…
По мере приближения камеры к молодой парочке звук голосов слабеет (вместо того чтобы усиливаться). Молодые люди оказываются на самом переднем плане; их изображение довольно бесформенно; камера минует их. Голоса уже не слышны. Отделавшись таким образом от парочки, камера передвигается на иной объект, скрытый до этого за молодыми людьми.
Это показанный со спины персонаж-одиночка; он рассматривает гравюру (с видом сада), украшающую стену, но, похоже, любуется больше рамой, а не картиной. Он поворачивает голову (мы ее видим в профиль) и устремляет взгляд на какое-то представление (невидимое для зрителя, оно происходит за кадром), чтобы задержать на нем все свое внимание (довольно быстрый кадр).
Во время этой сцены слышатся отдельные фразы и малопонятные слова, — того, кто их произносит, не видно:
…торговля своим влиянием… всегда одно и то же… закрывают глаза… туфля со сломанным каблуком…
Относительно отчетливо слышна последняя фраза, вырвавшаяся из общего гама: …чего избежать невозможно (вероятно, это произнесено женским голосом), и тотчас, словно эхо, ей негромко вторит голос X: …чего избежать невозможно. Именно в этот момент оборачивается некий персонаж, чтобы увидеть нечто вне поля зрения, как если бы ему захотелось обнаружить сказавшего. И снова тишина, и мы слышим другой мужской голос, тоже за кадром, произносящий фразу [Вы этой истории не знаете?), непосредственно предшествующую смене плана (см. ниже).
Очередной статичный план, долженствующий показать, что именно рассматривал любопытствующий персонаж. Мы видим четверых: А (героиню), пятидесятилетнего мужчину (рослого, седовласого, прекрасно держащегося, — назовем его М) и двух спутников (уже показанных в разных группах мужчину и даму в возрасте). М стоит; он улыбается и ведет себя отстраненно; он неподвижен; женщина сидит в кресле; ранее виденный мужчина (сорокалетний важный красавец) сидит на подлокотнике другого кресла и что-то рассказывает. А расположилась немного в стороне от всех; она смотрит на говорящего, пребывая в точно такой же характерной позе, в какой появилась в первых кадрах.
Камера медленно скользит в сторону группы, как бы для упорядочения кадров; создается впечатление, что все внимание сосредоточено на изображении А (которая находится чуть в стороне); но движение на этом не кончается, и все персонажи группы исчезают один за другим из поля видимости, включая А. Движение камеры продолжится до тех пор, пока в кадр не попадет новая группа беседующих: это двое сидящих мужчин, возле которых стоит третий (он уже мелькал в салонах, показанных ранее). Говорит один из сидящих.
говорит Один мужчина, потом другой (первая фраза звучит за кадром в конце предшествующей сцены, изображавшей первую группу): Вы не знаете эту историю? (Смена плана, появление первого говорящего и трех его слушателей: А, М и статиста.) В прошлом году только об этом и толковали. Франк заверил ее, что дружил с ее отцом, и приехал сюда приглядеть за нею. Но присмотр оказался несколько странным. Она поняла это позже: вечером, когда он попытался проникнуть (кадр переместился, и мы уже не видим ни группу, ни говорящего, хотя голос его слышим) к ней в комнату, как бы случайно, под абсурднейшим предлогом: он будто бы хотел дать ей пояснения по поводу находившихся у нее в комнате старинных картин… Но в комнате не было никаких картин! Она поначалу… (Движение камеры продолжается; мы видим вторую группу и нового говорящего, чей
