И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

— Земля!.. — вытаращив глаза, вскочил он, позабыв о предыдущем желании провалиться сквозь землю или стать жертвой блудней. — Земля!!!..

— Где земля? — встревожились его подзащитные.

— Земля дрожит!!!..

Серафима мгновенно закрутила головой по сторонам, изучая, запоминая, анализируя окружающую их местность — до последней кочки, дерева, ручейка, тропинки…

— Это погоня!.. — Находка побледнела — на лице остались только глаза и веснушки — и прижала руки к груди. — Они нашли наш след!.. Ой, ваше величество Серафима!.. Что делать?!.. Что делать?.. Ой, батюшка-Октябрь, спаси нас — помоги!..

…тропинки…

Саёк выцарапал из травы свалившую его так вовремя коряжину и встал, набычившись и выставив вперед челюсть, лицом к невидимым пока преследователям.

Это, конечно, не двуручный меч…

— Бегите, я их задержу!.. Ой…

…тропинки…

Теперь ее заметил и Саёк.

— Смотрите, тропинка! — радостно воскликнул он, и для наглядности ткнул в ее сторону своим оружием. — Бегите туда! Может, там люди!

— Это звериная тропа к водопою, — угрюмо охладила его надежды царевна. — Хотя… постой.

Она быстро выудила из кармана носовой платок, так любезно когда-то предоставленный первым советником Костея Зюгмой, завернула в него камень и запулила им верх по тропе. Пролетев десятка полтора метров, камень выпал из платка, оставив его висеть на ветках шиповника.

— Быстро переходим на тот берег и затаиваемся! — скомандовала она, и первая, подавая пример, содрала с ног сапоги.

— Я их задер… — едва ворочая прикушенным вторично языком, попытался было возразить поваренок, но царевна не дала ему погибнуть героем. Она без лишних разговоров ухватила его за руку и поволокла за собой на ту сторону, как мать — капризного ребенка из "Детского Мира".

Находка, собрав полы платья в один кулак и зажав ботинки в другой, вприпрыжку последовала за ними.

Едва они успели нырнуть в кусты на том берегу и затаиться, как из-за изгиба ручья, ломая нависающие над водой ветки, черным, топорщащимся железом табуном, вылетели две беды, поднимая вокруг себя фонтаны брызг. На закорках первого умруна, как на боевом коне, восседал штандарт-полковник, чуть сзади, на своих гвардейцах — оба сержанта с мечами наголо — то ли готовые в любую секунду вступить в бой с улизнувшей пленницей и ее прислугой, то ли просто вспомнившие детство.

Штандарт-полковник не отрывал взгляд от земли.

Поравнявшись со спускающейся к воде звериной тропой, Атас выкрикнул команду остановиться.

Он спешился, за ним сержанты, и все трое осторожно затоптались на месте, о чем-то переговариваясь вполголоса.

— Так вот как они смогли так быстро догнать нас, верхом на… — зашептал было еле слышно Саёк, но Серафима бесшумно, но быстро захлопнула ему рот ладонью.

— Тс-с-с-с!!! — сделала большие глаза Находка.

— Тс-с-с-с!!! — поддержала ее Серафима.

Вдруг ветка березы рядом с ними задрожала, закачалась, осыпая их золотыми листьями.

Штандарт-полковник замолчал, повернул голову в их сторону и настороженно зашарил колючим взглядом по кустам, где притаились беглецы, и лесу за их спиной.

Все трое медленно подняли глаза к ожившей ветке, ожидая увидеть самое страшное, и увидели.

Прямо над ними, метрах в двух, переминаясь с лапки на лапку и рассматривая их то одним глазом, то другим, сидел дрозд.

Если бы он был человеком, Серафима могла бы поклясться, что он прокашлялся, устроился поудобнее, завел глаза под лоб и стал вспоминать заготовленную дома речь.

Подумать только, Серафима до сей минуты считала, что Находка побледнеть больше не в состоянии.

Без единой кровинки в лице — даже веснушки побелели — октябришна, едва шевеля непослушными губами, прошептала:

— Дрозд-болтун… Он людей увидел… сейчас затарахтит… всех переполошит… не отстанет… Мы погибли… Они нас найдут… Они нас увидят… Батюшка-Октябрь… помоги-спаси… Мамочки родные… Ой-ой-ой…

Какой дурак сказал, что болтун — находка для шпиона?!..

Пока Серафима, лихорадочно стреляя глазами по сторонам, соображала, чем можно зловредную птицу укокошить или прогнать, над головами у них послышалось и стало стремительно приближаться низкое жужжание. И не успел дрозд-болтун опомниться и сказать последнее "прости", как с неба на него свалилось нечто, похожее на небольшую черную дыню с крыльями, схватило его и, удовлетворенно гудя и причмокивая на лету, умчалось прочь.

Атас подозрительно покосился в их сторону еще раз, но тут его внимание отвлек вернувшийся бегом с разведки звериной тропы сержант Юркий. В руке, как будто опасаясь, что он тоже может внезапно исчезнуть, как его хозяйка, командир беды крепко сжимал платок Серафимы, подброшенный ей туда несколько минут назад.

— Нашел на тропинке, ваше превосходительство! — самодовольство и радость так распирали сержанта, что взорвись он невзначай, его клочки долетели бы до лукоморской царевны и ее двора даже через ручей. — Они побежали туда!

Ничего не сказав, штандарт-полковник только яростно зыркнул на свой отряд, и тут же его и сержантов подхватили на руки и водрузили на шеи их "скакунов".

— Вперед по тропинке! — прорычал он. — Догнать и схватить! Быстро!!!..

И оборванные, грязные, мокрые умруны, хлюпая и причавкивая теряющими на ходу подметки сапогами, понеслись мимо него прочь.

Находка рядом с Серафимой прищурилась, вперилась горящим взором в затылок бравому штандарт-полковнику, и тихо, но с чувством прошипела:

— Гвоздей тебе в ноги, ни пути тебе, ни дороги!..

Дождавшись, пока промчится мимо весь его отряд, Атас ударил пятками в бока своего умруна и выкрикнул:

— Пошел за ними бегом!..

Сделав два шага, гвардеец споткнулся о незаметный, но прочно втоптанный в тропу камень и, даже не пытаясь обрести равновесие, грузно повалился ниц и растянулся во весь рост.

Штандарт-полковник, как ракета с пусковой установки, головой вперед полетел в заросли шиповника и скрылся там целиком.

— А-а-а-а-а!!!.. С-с-с-скотина-а-а-а!!!.. Убью-у-у-у-у!!!..

Изрыгая проклятия и угрозы в адрес безмолвно вскочившего на ноги и вставшего по стойке "смирно" умруна, Атас выбрался из кустов, вскочил на спину своего двуногого "коня" и, лупя по всему, до чего могла дотянуться его свободная, изодранная в клочья шипами рука, пришпорил его и был таков.

Увидев мельком его лицо, Серафима болезненно поморщилась и от души посочувствовала неудачливому ездоку.

— Эк ему повезло… — пробормотала она, покачивая головой, — Словно кошки драли… Места живого на роже нет…

И тут ее вдруг осенило.