05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

Вечерок получился: все друг друга удивляли без передыху! Впрочем, что тут странного: вечер — это продолжение дня. А день выдался — ну просто день страстных недоумений, если использовать терминологию тех же южноамериканских сериалов.

— Убьет, — кратко пояснил Иешуа. — Как убил бы беднягу Эстебана, если б не я. А вот и не знаю: окажись я рядом — протянул бы ладонь, чтобы защитить вас от пуль?.. И ведь, казалось бы, мне по всем канонам положено предотвращать смерть любого человека — будь он хоть трижды негодяй, ибо как я могу позволить нарушить шестую заповедь, данную Моисею Богом, Отцом моим! Но что-то ломается во мне, сеньоры, что-то неотвратимо и безвозвратно уходит, и сейчас я чувствую: могу, могу… Видимо, я плохой сын своего Отца… Но, думаю, ваш Полковник больше ни в кого не выстрелит, так?

— Да, он будет наказан. — Гонсалес пришел в себя, стал прежним — уверенным и сильным. Да и был он на своей территории, а кто на своей территории сдает позиции? Только слабаки, только ничтожные земляные черви, а Гонсалес не считал себя ни тем, ни другим. И правильно, кстати, делал. — Обед сейчас подадут, Мессия. И прошу вас: оставьте свои обвинения при себе. Вы здесь, вы живы и невредимы, как и все ваши спутники… Да, кстати, а где вы потеряли чернокожего сеньора?

— Сейчас десять вечера? — Иешуа не ждал ответа, внутренние часы в нем легко переходили со среднеевропейского времени на любое иное, в данном случае на медельинское, и шли точно, секунда в секунду. — Включите ти-ви. Может, мы увидим в новостях сюжет о дневных событиях…

Увидели не только сюжет, закоторый колумбийский корреспондент Си-эн-эн извинился: мол, пока только — фрагменты, мол, пленка очень длинна и «заболтана», но она монтируется сейчас в Штатах, в головной студии, и полностью картинка пойдет в эфир в полночь. Но и фрагментов хватило, чтобы понять: Мессия вновь попал в центр внимания всего мира. То ли он сам создавал «горячие точки», то ли чутье его безошибочно приводило в них — еще никакие не горячие, еще даже не видные никому, но вот он там — и мир опять получает подтверждение: лишь Мессии дано спасти его от тех, кто не знает Бога в своей душе…

Все было именно так — высокопарно по текстовым комментариям и тем не менее натуралистично и страшно по картинке. Да еще корреспондент Си-эн-эн раскрутил на интервью своего эфиопского коллегу, которому посчастливилось оказаться с Мессией уже в третьей «горячей точке», и эфиопский коллега не пожалел тоже горячего эфиопского красноречия, всех и вся назвал своими словами.

Очень хорошо прошло интервью под бокал прохладного «Монтес Альфа».

А когда ведущий новостей перешел к первым комментариям, полученным с пылу, Гонсалес спокойно спросил Иешуа:

— Зачем вам все это нужно?

— Что — все? — не понял Иешуа или сделал вид, что не понял.

— Эфиопия, Нью-Йорк, теперь Колумбия… Что дальше?

— Пока не ведаю.

— То-то и оно. Вы явились спасти мир, как сказал ваш чернокожий ученик, а от чего вы хотите его спасти? У вас есть план спасения? У вас есть сроки спасения? У вас есть цель, к которой приведет мир ваше дело спасения?.. Вы тычетесь в больные — да, больные, кто спорил бы! — точки, как слепой кутенок, и не представляете, что нет точек здоровых. Куда ни ткнись — больно… И ладно Эфиопия — там вы действительно помогли, спасли страну от засухи. Или Нью-Йорк детишек вернули папам и мамам. А здесь? Ну показали вы, как растет кока, как делают кокаин, как бездарно пытаются так называемые наркобароны переделать сферы влияния. Так это не вы показали, а моя служба безопасности, которая напичкала камерами все углы фабрики. А вы, вы что сделали?..

Иешуа молча и медленно тянул из хрусталя тягучее чилийское красное.

Мари смотрела на него и ждала: ну Учитель, ну ответь Гонсалесу, разделай его на рагу, смешай с грязью, которая и есть имя его…

Соледад смотрела на Иешуа с опаской и надеждой, с опаской — потому что страшилась грядущих слов Мессии, которые могут разрушить ее маленький мир, именно ее, про остальной она только читала в книжках из библиотеки отца, и в то же время — с надеждой, потому что тесно и душно было ей в ее маленьком мире.

Отец Педро смотрел на Иешуа и верил: что сделано Мессией, то справедливо. Но что сделано — он не знал и тоже, как и хозяин, хотел узнать.

И жена Гонсалеса Инее смотрела на Иешуа и думала: какой он красивый — этот Мессия, какой видный, какой мужественный. И больше ни о чем не умела думать.

А Иешуа допил вино и ответил Гонсалесу и всем сразу:

— Я уничтожил все реальные и возможные запасы кокаина в Колумбии. Реальные — реально и уничтожил. Точнее — сделал безвредными. Как сода. Карбонат натрия. Перестройка кристаллической решетки, это просто… А возможные… Знаете, по-вашему это будет называться… вирус… так, пожалуй, точно, хотя никакой это не вирус, а что именно — не суть важно. Важно, что я генерировал его в масштабах, адекватных биологическому взрыву, и он, этот вирус, — пусть будет так, — заразил все посадки коки от Медельина до Кали, и зараза неизбежно и скоро — недели не пройдет! — перебросится в Перу и Эквадор. И Боливии не минует, так что Альварес напрасно суетится по поводу Конфедерации с длинным названием: никому она уже не понадобится. А вам, Родригес, придется перейти на торговлю бананами. Тоже прибыльно, хотя и не столь, не столь…

Ангел здесь уже, помнится, летал. И опять явился, наглый, зашуршал красивыми картонными крыльями, помог, чем мог, кондиционерам.

— Не понял… — медленно, через силу произнес Гонсалес.

— Проверьте, — равнодушно сказал Иешуа, наливая себе еще «Альфы». — У вас же есть связь с вашими фабриками, и с вашими оптовыми складами, и с вашими плантациями, и с вашими партнерами, наконец. Позвоните им, соединитесь по радио, пошлите голубей — этот способ исторически проверен. Поработайте, Гонсалес, и поймите, что теперь вы — никто и звать вас — никак… И не обвиняйте меня в том, что я всего лишь — турист и бездельник. Я вернулся в ваш и мой мир надолго. Я только присматриваюсь к этому миру, я пытаюсь понять его, я плачу о нем, и о безверии людском плачу, как плакал пророк Иеремия. Помните, Гонсалес: «И сказал я: погибла сила моя и надежда моя на Господа. Помысли о моем страдании и бедствии моем, о полыни и желчи. Твердо помнит это душа моя и падает во мне. Вот что я отвечаю сердцу моему и потому уповаю: по милости Господа мы не исчезли, ибо милосердие Его не истощилось». Я не искал здесь места покоя моего, я догадывался о полыни и желчи, я знал, куда и на что иду. Но даже я не мог представить себе, что покоя в этом мире вообще не существует и не было никогда. Но мир-то стоит и не обрушился, потому что не пришел еще час погибнуть ему. Слышали: милосердие Господа не истощилось. И именно потому все вы, забывшие о Боге, поскольку он не напоминает о Себе лично вам, Гонсалес, или вашему компаньону, или вашему врагу, да кому угодно не напоминает, — именно потому все вы, препарирующие этот мир, как вам хочется, должны знать и бояться: мир жив, а значит, правда мира и правда для мира никуда не исчезли. Они для вас — полынь и желчь, но что делать? Они ждут своего часа, потому что Бог терпелив. Вот опять же Иеремия: «Ибо не навек оставляет Господь»… Что ж вы сидите, Гонсалес? Почему никуда не звоните, не проверяете мое сообщение о гибели вашего бизнеса?..