Тигр. Тигр! - Альфред Бестер

— Мы причинили тебе много зла, — прошептала Джудит. — Как ты сможешь простить нас? Но все-таки скажи, что ты нас прощаешь.

— Вы сожалеете о том, как обошлись со мной, — проскрежетал Гельсион. — Но в моем организме произошли необъяснимые и загадочные мутации, которые сделали меня не таким, как все. Я — тот единственный человек, который знает секрет спасения нашей галактики от грешей.

— Нет, нет, нет, крепкий джин с тоником, — взмолился генерал Балорсен. — Проклятье. Только не держи на нас старых обид. Спаси галактику от грешей.

— Спаси нас, faute de mieux[79], спаси нас, Джефф, — просил судья Филд.

— О пожалуйста, Джефф, пожалуйста, — прошептала Джудит, — Греши со всех сторон, они подбираются все ближе. Мы отвезем тебя в ООН. Ты должен рассказать Совету, как лишить грешей способности находиться в двух местах одновременно.

Космический корабль вышел из овердрайва и приземлился на Губернаторском острове, где их уже встречала делегация, составленная из мировых знаменитостей. Затем Гельсиона стремительно доставили в зал Генеральной Ассамблеи ООН. Они мчались по странным закругленным улицам, вдоль которых стояли странно закругленные здания, — все эти изменения были произведены, когда было установлено, что греши всегда появляются в углах. На всей Земле не осталось ни одного угла.

Зал Генеральной Ассамблеи был заполнен до отказа, когда вошел Гельсион. Сотни высоких, худощавых дипломатов с очень грустными лицами аплодировали, пока он поднимался на трибуну, все еще одетый в пластиковую полосатую форму заключенного. Гельсион с отвращением огляделся.

— Да, — проскрежетал он. — Вы все аплодируете. Все вы теперь полны благоговения. Но где вы были, когда меня подставили, осудили и засадили в тюрьму… меня, совершенно невинного человека? Где вы были тогда?

— Гельсион, прости нас. Черт возьми! — закричали они.

— Я не прощу вас. Я семнадцать лет мучился на рудниках грешей. Теперь пришел ваш черед страдать.

— Пожалуйста, Гельсион!

— Где все ваши эксперты? Ваши профессора? Ваши специалисты? Где ваши электронные калькуляторы? Супермыслящие машины? Пусть они откроют тайну грешей.

— Они не могут, крепкое виски с содовой. Entre nous[80]. Они в тупике. Спаси нас, Гельсион. Auf wiedersehen[81].

Джудит взяла его за руку.

— Не ради меня, Джефф, — прошептала она. — Я знаю, что ты никогда не простишь меня за ту боль, что я тебе причинила. Но сделай это ради всех девушек в галактике, которые любили и были любимыми.

— Я все еще люблю тебя, Джуди.

— Я всегда любила тебя, Джефф.

— Ладно. Я не хотел ничего им рассказывать, но ты меня уговорила. — Гельсион поднял руку, чтобы восстановить тишину. Среди полного молчания он тихо произнес: — Секрет состоит в следующем, господа. Ваши калькуляторы собирали информацию, чтобы выявить тайную слабость грешей. Они ничего не смогли обнаружить. И как следствие этого, было решено, что таких слабостей у грешей нет. Это неверный вывод.

Генеральная Ассамблея затаила дыхание.

— Вот в чем заключается секрет. Вы должны были сообразить: что-то не в порядке с вашими калькуляторами.

— Черт возьми! — вскричала Генеральная Ассамблея, — Почему мы сами до этого не додумались? Черт возьми!

— И я знаю, в чем заключается неполадка!

Наступила смертельная тишина.

Дверь в зал Генеральной Ассамблеи распахнулась. Профессор Смертишин — высокий, худощавый, с очень грустным лицом — вбежал в зал.

— Эврика! — закричал он. — Я нашел. Черт возьми. Что-то не в порядке с мыслящими машинами. Три идет после двух, а не до.

Генеральная Ассамблея огласилась счастливыми криками. Возбужденная толпа схватила профессора Смертишина и начала радостно тузить его. Открывали бутылки с вином. Пили за его здоровье. На грудь профессора нацепили несколько медалей. Он сиял.

— Эй! — напомнил о себе Гельсион. — Это мой секрет. Я тот человек, в организме которого произошли необъяснимые и загадочные мутации…

Застучал телетайп, и на стене появились огромные буквы:

«ВНИМАНИЕ. ВНИМАНИЕ. ХУШЕНКОВ В МОСКВЕ НАШЕЛ ДЕФЕКТ В КАЛЬКУЛЯТОРАХ. 3 ИДЕТ ПОСЛЕ ЦИФРЫ 2, А НЕ ДО. ПОВТОРЯЕМ: ПОСЛЕ (ПОДЧЕРКИВАЕМ), А НЕ ДО».

В зал вбежал почтальон.

— Специальное сообщение от доктора Жизнитишина. Он сообщает о неисправности мыслящих машин. Три идет после двух, а не наоборот.

Посыльный принес телеграмму:

«МЫСЛЯЩИЕ МАШИНЫ НЕ В ПОРЯДКЕ ТОЧКА ДВА ИДЕТ РАНЬШЕ ТРЕХ ТОЧКА А НЕ ДО ТРЕХ ТОЧКА ФОН МЕЧТАТИШИН ТОЧКА ГЕЙДЕЛЬБЕРГ».

Раздался звон стекла — в окно влетела бутылка. Она упала на пол и разбилась, внутри оказался листок бумага, на котором было нацарапано: «Неужели вы никогда не думали, что, вазможна, цифер 3 идет после 2 вместо наабарот? Конец Грисчам. Мистер Тишин-Тишин».

Гельсион вцепился в рукав судьи Филда.

— Какого дьявола здесь происходит? — резко спросил он, — Я думал, что на всем свете только я один знаю этот секрет.

— HimmelHerrGott! — нетерпеливо ответил судья Филд. — Вы все одинаковы. Мечтаете, что на всем свете вы — единственный человек, знающий секрет, что вы единственный человек, претерпевший несправедливость, с девушкой или без девушки, с чем-нибудь или без всего. Черт возьми. Вы мне надоели, люди с мечтой о своей уникальности. Проваливай.

Судья Филд оттолкнул Гельсиона в сторону. Генерал Балорсен оттолкнул его обратно. Джудит Филд не обращала на него внимания. Робот Бапорсена незаметно подтолкнул его в угол толпы, где грсш, одновременно находящийся в углу, где толпились люди на Нептуне, сделал с Гельсионом нечто невероятное, такое, что и словами невозможно описать, и исчез вместе с несчастным, который начал судорожно вырываться, кричать и рыдать, погрузившись в ужас — изысканное блюдо для греша и пластиковый кошмар для Гельсиона…

Его разбудила мать, положив кошмару конец.

— В следующий раз, — сказала она, — не будешь по ночам таскать бутерброды с ореховым маслом, Джеффри.

— Мама?

— Да, тебе пора вставать, дорогой, ты опоздаешь в школу.

Она вышла из комнаты. Гельсион огляделся по сторонам.

Потом посмотрел на себя. Это было правдой. Правдой! На него снизошло изумительное понимание. Его мечта осуществилась. Ему снова было десять лет, и он находился в теле десятилетнего ребенка, в доме, где прошло его детство, в жизни, которую он уже один раз прожил, когда учился в школе. Только теперь он располагал знаниями, опытом и мудростью тридцатитрехлетнего мужчины.

— О радость! — вскричал он, — Меня ждет триумф. Триумф!

Он будет школьным гением. Он удивит своих родителей, поразит учителей, потрясет экспертов. Он получит стипендию. Покончит с издевательствами этого типа Реннехана, который вечно над ним измывался. Он возьмет напрокат пишущую машинку и напишет все знаменитые пьесы, рассказы и романы, которые помнит. Теперь он воспользуется той упущенной возможностью с Джуди Филд возле мемориала в парке Ишам. Он украдет изобретения и открытия, станет основателем новых производств, будет делать ставки на тотализаторе, играть на бирже. К тому времени, когда ему исполниться тридцать три, он станет хозяином всего мира.