Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

Надеюсь, князь все же успел уйти из Стамбула», – с досадой думаю об упущенных возможностях, быстро поднимаясь по лестнице в Приемные покои.

– Государь, что-то случилось? – донесся сбоку обеспокоенный голос князя-кесаря.

– Да как сказать, Федор Юрьевич, война на два фронта нам грозит.

– Неужели османы решились так скоро? – с усмешкой спрашивает он.

– Пока договор о мире не разорван, а вот крымский хан с предателями казачками по Украине и нашему югу погулять собираются.

Сбавив шаг, я иду вместе с князем, которому в этом году исполнилось семьдесят лет – срок просто огромный для этого времени, доживают до таких лет немногие, очень немногие. В коридоре неровным светом горят редкие факелы, создавая неясные тени, выскальзывающие из самых неожиданных мест. Мир изменчив…

– Так в чем же проблема? Ведь ты еще летом войска под Воронежем и Смоленском сосредоточил, вот их и пошли, пускай пока погоняют этих разбойничков. Глядишь, и войны не будет. Все же султан не дурак, под ним трон качается, чуть не падает, а он войну устраивать собирается, – с насмешкой говорит князь.

– Так война для остужения буйных голов в самый раз будет, особенно если эти головы в первых рядах пустить. Не дурак султан, ой не дурак!

– Хорошо, войне быть, но ведь еще твой батюшка, царствие ему небесное, много внимания уделял валашским и молдавским землям – все же братья-славяне… Вот и ты, Алексей Петрович, позови к себе их посольства, настрой, как тебе надо, и погляди: может, чего дельного они и посоветуют. Базы для армии, ополчение какое-никакое выставят да фураж скотинке заготовят. Все же проще будет армии воевать, если знать о том, что тылы надежно защищены, – тихим голосом говорит князь Ромодановский.

– Они подождут. Пока войну нам не объявили, значит, есть еще шанс, в который я, впрочем, не верю. Но ты, князь, назначь на завтра встречу с ними, все же некоторые вопросы стоит обговорить как можно быстрее.

– Тогда пойду к себе, дела решать, а ты, государь, лучше о себе подумай. Молод ты, поберегся бы чуток, все же батюшка твой хороших помощников себе нашел, не всех, правда, но все же имеются человечки, – пожевав губы, сказал князь-кесарь.

– Иди, а ко мне сейчас Шереметев должен подойти. Жаль, князя Голицына нет, – с сожалением говорю сам себе.

– Ничего-ничего, Мишка и в Финляндии хорошо воюет, глядишь, к следующему лету вместе с Аникитой весь край за нами будет, все же проще будет, вот увидишь, – улыбнулся старый начальник службы пригляда, услышав мои слова.

– Легче-то – это да, вот только как бы нас османы не сломили, войск-то у нас кот наплакал, а их не меньше ста пятидесяти тысяч будет, если один крымский хан в набеги на наши земли не меньше тридцати тысяч всегда брал, ирод проклятый! – мягко возражаю князю-кесарю.

– Так у них никакого порядка нет, так, голытьба одна, орущая и смердящая, – пренебрежительно отозвался князь. – И непонятно, почему раньше всех побивали. Правда, и сейчас побивают, басурманские выродки.

– Вот и я о том же, – вздыхаю я.

После обеда в моем кабинете собрался военный совет.

Вопрос об удержании захваченных территорий Лифляндии и Эстляндии даже не ставился, все-таки план моего батюшки прошел без сучка и задоринки, почти за полгода перед русскими армиями распахнули ворота все мало-мальски значимые города и крепости этих краев: Динамюнде, Пернов, Ревель, Эльбинг… Рига.

Эх, Рига, золотой ключик Прибалтики! Если бы не моровое поветрие, то, глядишь, и доставила бы ты моим орлам большие проблемы, ан нет, видимо, не судьба!

Девственным город продержался до середины августа, аккурат до того дня, когда осадная артиллерия довершила начатую в июне операцию, разрушив предместья города и, перебравшись к нему на пару верст поближе, бомбардируя непосредственно сам город. Взрывы бомб, раскаленные ядра, жестяные снаряды с картечью – «кубышки» – произвели неизгладимое впечатление на местных жителей. Вся юго-восточная сторона города вымирала, стоило только начаться очередной бомбардировке. Граненые картечины, обладая меньшим разбросом, чем их круглые товарки, наносили больший ущерб, порой ввинчиваясь в хлипкие стены домов и черепичные крыши, прошивая их насквозь, убивая горожан и солдат в их же домах.

Осада города с каждым днем становилась все кровопролитнее, дошло до того, что мой указ о захваченных городах, оказавших противодействие русской армии, переданный с одним из пленных шведов, был внимательно изучен в кругу властительных лиц города. Как докладывал потом уже фельдмаршал, благополучно завершивший осаду Риги 17 августа 1710 года, указ этот в деле сдачи города сыграл немаловажную роль.

Остатки шведской армии сдались на милость победителя и тут же были отконвоированы в район Новгорода. Работы по прокладке дорог шли не то чтобы споро, но определенно нуждались в новых рабочих руках. Пленные потом и кровью шли отрабатывать даже не свои злодеяния, а свой проигрыш, и проигрыш не в сражении, а в войне – войне за господство в Прибалтике!

После осады и морового поветрия в Риге количество жителей уменьшилось почти наполовину, да и оставшиеся в скором времени должны были уйти на новое место жительства. Куда, они еще не знали, комиссия из службы пригляда внимательно следила за тем, чтобы новые русские подданные распылялись по просторам России таким образом, чтобы у них не было возможности замкнуться в тесном кругу своих соплеменников. Все старые корни обрубались. Жестоко, но от этого никуда не деться, достаточно того, что через сто тридцать лет, чуть больше, всякие засранцы будут воевать с теми, кто их пригрел. Хотя, быть может, и не все с этим согласны, да и ладно, в задницу этих доброхотов!

В самом же городе комендантом и временным правителем Лифляндии был назначен генерал-поручик Аникита Репнин. Подготовка магазинов для кампании следующего года шла не так споро, как хотелось бы, но в силу того, что население и так разорено войной, спрашивать с них больше было бы глупостью. Хватит с них и этого.

– Ну что ж, господа, давайте думать: что нам делать с татарами и как против османов воевать, учитывая… э-э, некоторые особенности сего воинства? – поглаживая подбородок, спрашиваю рассевшихся людей.

– И какие же особенности у этих нелюдей, ваше величество? – спросил Кузьма, глядя на ровный изгиб Крымского полуострова.

– Вот об этом мы сейчас и подумаем вместе, глядишь, чтонибудь путное из этого и получится.

– Царь, а что тут думать? Проще же сразу сказать, что татары – воины не пешие, как наши калмыки, с дисциплиной и выучкой у них похуже будет, но зато их много больше, чем тех же калмыков.

Фельдмаршал, подперев подбородок, пододвинул в центр круглого стола