Невозвращенцы - Михаил Черных

Ярослав не знал, что его глупое и скоропалительное решение покинуть дом спасло ему жизнь. Незваные гости появились у дома отшельника уже через три дня. Рано утром отряд из двух десятков человек и одного местного проводника подошел к краю полянки, на которой стоял дом Ретуса, и незаметно рассеялся по опушке леса. В отряде нападавших присутствовали воины двух типов. Одни, около двух третьих всего отряда, были одеты в мелкую кольчугу и вооружены короткими мечами и легкими луками, с которыми управлялись с легкостью завидного опыта, вторые — одеты в некоторое подобие рясы и вооружены только длинными кинжалами. Но и тех и у других была одна общая черта — доспехи у воинов и рясы у жрецов были сделаны так, что снять кольчужные рукавицы или кожаные перчатки, уходящие далеко под широкие рукава ряс, было в одиночку невозможно. Два часа неслышные и невидимые они наблюдали за домом, внимательно присматриваясь и оценивая каждую мелочь. После этого начался штурм.

Быстро преодолев под прикрытием лучников открытое пространство десять мечников ворвались через распахнутые ворота во двор.

— Как ты думаешь, Секст, сколько из нас останется в живых? — поинтересовался у стоящего рядом одетого в рясу воина командир мечников.

— Не знаю, Бруталиус, не знаю. Последний раз — много лет назад, его прижал к полноводной горной речке отряд из тридцати воинов, из которых двое были великими борцами, бывшие его друзья, а еще десять — преторианские гвардейцы. Остальные — так, мясо… Друзья знали его как себя, каждую его мысль и движение. Они гнали, не давая ему ни малейшей передышки уже месяц, из которого три последних дня отступник ни спал ни минуты.

— И что?

— Ну ты же знаешь… Он убил их всех. Своих друзей долго пытал, а под конец вырезал им сердца и съел. Сырыми… С тех пор мы потеряли его следы и вот только сейчас — нашли. Так что, я уже послал сообщение в Храм о ходе погони, чтобы если нас вырежут, следующие не так долго искали…

Над поляной повисло молчание. Потом через минут пять, когда Бруталиус забыл о своем вопросе, погруженный в свои скорбные мысли, Секст заговорил опять:

— Тогда, у того костра, когда Ретус совершенно случайно подобрал силу умирающего колдуна, уйти ему удалось только чудом. Потом силы, а скорее умение пользоваться полученной силой у него только возрастало. Именно поэтому мы сейчас одеты в доспехи, которые десять лет лежали под алтарем единого в центрально храме в Риме, напитываясь священной силой и даруя нам защиту. Именно поэтому мы таскаем с собой серебряные освещенный цепи и веревки, вручную сплетенные монахинями и окропленные их кровью, а также осколок древнего алтаря Единого. — Помолчав Секст закончил: — хотя, думаю, что те, кого мы отправили в дом уже мертвы.

В это время, как ответ на мрачные пророчества, из ворот выбежал боец и поспешил к ним.

— Лучники! — напрягся Секст.

Видя, что лучники уже натянули тетивы, на которых лежали стрелы с серебряными наконечниками, воин приостановился.

— Ты! Покажи руки!

Мечник осторожно отстегнул пояс с мечем и ножом, потом поднял руки, как было раннее приказано именно для такого случая, показывая что печати и замки на перчатках целы.

— Что там? — не выдержал Бруталиус.

— Колдун мертв. Дом пуст.

— Вы касались колдуна?

— Как можно? Все в соответствиями с приказами — тело не трогали, близко не подходили.

— Хорошо. Возвращайся и зови всех остальных. Пусть выходят и подходят по одному. И, сам понимаешь, медленно…

Вскоре на поляне собрался весь отряд. Перед этим каждого вернувшегося воина внимательно осматривали — глаза, руки, и заставляли целовать алтарный камень. Ни один носителем зла не оказался…

— Что ж, наша очередь. Пойдем. Посмотрим, — сказал Секст.

В горнице они нашли тело Ретуса, но подходить близко не стали, аккуратно потыкали его длинными копьями с освященными наконечниками, и установили так, что пациент скорее мертв чем жив.

— Ну давай, сначала ты, — сказал осторожный Бруталиус.

Секст, читая молитву, подошел к телу и стал внимательно его осматривать, при этом не прикасаясь к нему руками — а только еловыми палочками, и стараясь не обращать внимание на то, что согласно всем правилам Бруталиус вынул из ножен свой гладий и поднял его для замаха. Если молитва прервется, или Секст сделает какое-либо опасное движение, то меч легко отделит его голову от тела. Медленно, читая молитву по второму разу, Секст встал и так же медленно отошел к стоящим в стороне воинам.

— И?

— Силы у него я не разглядел, похоже нас кто-то опередил. Ну ладно — теперь твоя очередь.

Точно так же, как раньше Секст, Бруталиус осмотрел тело, длинным ножом прорезая одежду мертвеца, чтобы увидеть особые приметы. После этого он отошел и сказал:

— Просьба засвидетельствовать всех и каждому. Все особые приметы на месте: родимое пятно на лодыжке, татуировка в виде первых строк молитвы на левой стороне груди. По внешности он походит на свой портрет двадцатилетней давности. Это действительно Квинтус Пробус Марий, бывший жрец Единого по имени Ретус, внесенный в розыскные листы Римской Империи к поиску без срока. Наша задача выполнена — род Мариев искоренен полностью.

— Кстати — ты заметил, что его били, а кровь не текла…

— Ты хочешь сказать, Секст, что с ним дрались уже после смерти? Что он нежить?

— Да. Иначе какой идиот будет бить труп? Значит так — сейчас мы все аккуратно завернем его в цепи и свяжем заговоренной веревкой. После этого дом и все хозяйство — сжечь, и упаси вас Единый, взять отсюда даже уголек… Всем все понятно? Исполнять!

Еще через два часа все было исполнено. Умаявшиеся связывать труп солдаты, а делать это приходилось все также, не прикасаясь к телу, равнодушно смотрели на огонь, который уже вовсю бушевал внутри ограды. Таких костров, которые пылали на месте жилища настоящих или мнимых еретиков и колдунов, зачастую вместе со своими хозяевами, они повидали на своем веку предостаточно. Согласно всем положениям святого воинства, досмотрев пожар до конца и убедившись в том, что из огня ничто не спаслось отряд, мимоходом, чтобы не оставлять соглядателей, прирезав пролежавшего все представление связанным местного проводника, отправился на юг. Вечером, на привале, Бруталиус решился задать сложный вопрос Сексту.

— И что ты теперь собираешься делать?

— В смысле?

— Ну как искать теперь нового колдуна? Ведь сила черная избрала себе новое тело… Ты ведь понимаешь, что мое дело закончено и я обязан немедленно вернуться с докладом обратно в Рим. Я тебе больше не попутчик… Извини…

— Ты знаешь, а никак, — через некоторое время разбил молчание Секст.

— Что, никак? — не понял Бруталиус.

— Никак не собираюсь искать нового колдуна.

— Но почему? — пришел в себя ошарашенный таким ответом воин.

— По двум причинам. Во-первых — его очень трудно найти, не будешь же тащить на дыбу каждого встречного? Не Рим же… А во-вторых — это теперь проблемы местных, а не наши, ибо нам вредить новый носитель не будет, а вот росским… Колдуном ведь не всякий становиться… Для этого, самое главное, желание должно быть к творению зла… Так что теперь у росских волхвов будет много новых приключений, а у местных рабов появиться новое имя для запугивания своих щенков… Так что, Брута, нас ждет блистательный Рим, а то в здешних болотах я уже, кажется, мхом зарос…

Глава 57

Ярослав не заблудился в лесу только потому, что и так не знал куда идти. Поэтому он просто шел вперед на юг, ориентируясь по солнцу. На третий день ему повезло выйти на широкую тропинку. В этой глуши это наверное считалось широким шоссе. Здраво рассудив, что раз дорога есть, то она куда-то ведет, он пошел по ней в юго-западном направлении.

Нельзя сказать, что это был оживленный путь. И действительно, только на второй день мимо него пронеслась конная процессия. От греха подальше он заранее, при приближающемся глухом стуке копыт, нырнул в придорожные кусты. Больше за все время он не увидел ни единого человека.

Надо отметить, что собранные в дорогу припасы кончились очень быстро. Часть мяса успела испортиться и ее пришлось выбросить. Сушеная рыба вызывала вместе с постоянной ходьбой дикую жажду, а находить воду в лесу он не умел, если только ручеек или речка не пересекал тропинку. В какой-то из дней замученный жаждой он, смеясь про себя и приговаривая «Не пей из копытца, козленочком станешь», попил воды из центра большой и чистой лужи, убеждая себя что это маленькое лесное озеро.

Расплата последовала незамедлительно быстро и продолжалась долго. В следующие четыре — пять дней Ярослава мог бы найти даже слепой и глухой следопыт. Обессиливший от многодневного поноса Ярослав в следующий раз для себя решил сдохнуть от голода, но не есть соленую рыбу, или от жажды, но не смеяться больше над русскими-народными сказками.