Курский излом - Валерий Замулин

8.7.43 г. наши 8 «Яков» при полете группой в районе Правороти встретили 2 Me‑109. Не приняв боевого порядка и эшелонированного по высоте, группа продолжала полет, не обращая внимания на 2 Me‑109, болтающихся в стороне. Уловив момент, немцы парой внезапно атаковали 8 Як‑1, двумя атаками сбили 3 Як‑1, сами потерь не имели.

Слабо отработана истребителями техника поиска противника. Часто, при барражировании в районе наших истребителей, бомбардировщики противника безнаказанно бомбят наши войска. 6.7.43 г. в районе Яковлево патрулировали 12 Ла‑5, в это время 18 Ю-88 начали бомбардировать шоссе Яковлево — Обоянь. Сколько ни пытались по радио навести истребителей на бомбардировщиков, результата не достигли.

Неудовлетворительно отработана техника вывода истребителей из воздушного боя. Каждый выходит из боя как ему заблагорассудится, нет общих выработанных принципов приемов выхода из боя. Выход из боя не прикрывается соседями, по причине чего мы несем большие потери.

Парность истребителей, по–прежнему, жестко не сохраняется. Стремясь иметь личную победу, ведомый, прикрывающий ведущего, атакует противника сам, оставляя ведущего одного, и как следствие пара, действующая одиночно, беззащитна, она становится жертвой истребителя противника.

Не воспитали ведомых летчиков ответственности за прикрытие своего ведущего, не рассматриваем потерю ведомым ведущего как тягчайшее нарушение воинской дисциплины; не узаконили положение: чтобы заслужить быть ведущим, необходимо сделать 75–100 отличных боевых вылетов ведомым, на прикрытие своего ведущего.

Многие истребители не активно ищут боя, не проявляют дерзкого наступательного порыва, свойственного истребителям. [819] действуют чрезвычайно осторожно с некоторой оглядкой и даже робостью. Не используют всю техническую мощь своего самолета. Пассивность в действиях превращала истребителей в беззащитных, жалких куропаток. Такое явление сложилось в силу того, что наши истребители вели боевую работу над полем боя бесконтрольно со стороны авиационных командиров и штабов всех степеней. Командиры не замечали отлично проведенные воздушные бои, заслуживающие внимания и уважения, не видели и безынициативных боев. Первое и второе не становилось уроком истребительных летных частей и соединений.

4. Оперативная ограниченность в использовании истребительной авиации и слабое планирование боевой работы ИА. Наши истребители ведут борьбу с бомбардировочной авиацией противника на своей территории, над своими войсками. Районы патрулирования истребителей редко выходят за границы линии и ВС.

Не высылаем патруль истребителей в глубину территории противника с целью уничтожения бомбардировочной авиации противника на его территории до подхода к линии ВС.

Не внедряем свободные полеты истребителей охотников на территорию противника с целью оковывания и отлучения части сил истребительной авиации над его территорией и уничтожения бомбардировщиков, летающих одиночно и мелкими группами.

Технические возможности позволяют смело переносить действия наших истребителей на территории противника, так как наш самолет–истребитель Ла‑5 превосходит Me‑109-Ф по своим летно–тактическим данным и не уступает истребителю ФВ‑190.

Имея задачей не допускать бомбардировщиков бомбить наши войска, задача истребителями не выполняется весьма элементарно (патрулированием) без оперативного размаха и без изыскания новшеств в тактике и действиях истребительной авиации. Планирование боевой работы истребителей выражается в графиках патрулирования, а не в формах ведения борьбы за господство и превосходство в воздухе.

5. Штабы всех степеней оторвались от боевой работы истребительной авиации. Они слабо организуют боевую работу истребителей; не видят воздушных боев, не контролируют выполнение боевого задания истребителей, не реагируют своевременно о недочетах боевой работы истребителей, не делают оперативно–тактических выводов по проведенным воздушным боям и сражениям. Плохо изучают тактику авиации противника, не противопоставляют свою тактику тактике врага. [820]

Вывод.

Истребительная авиация 2‑й воздушной армии, имея количественное и качественное превосходство в истребителях перед истребителями противника, вследствие плохого управления, слабой работы штабов и недостаточной организации, не смогла завоевать господство и превосходство в воздухе, полностью отдала инициативу в воздухе в руки авиации противника, не заслужила своей работой любви и уважения наших наземных войск.

Мои мероприятия: 10.7.43 года о всех недочетах ИА доложил командующему 2‑й ВА генерал–лейтенанту авиации Красовскому, а затем начальнику штаба ВВС Красной Армии генерал–полковнику авиации Худякову. Генерал–полковник Худяков принял срочные меры к устранению недочетов:

а) организовал сеть радионаведения и управления истребительной авиации над полем боя;

б) обязал командиров истребительных корпусов и дивизий лично управлять воздушными боями своей авиации над полем боя с ВПУ;

в) отданные штабом указания об организации боевой работы истребительной авиации»{772}.

Как далеки эти выводы от тех пустых славословий о господстве советской авиации в небе над Курской дугой, которыми после войны были переполнены книги и брошюры.

С приведенным документом был знаком и командующий Воронежским фронтом, он читал его и оставил свою подпись на нем. Как, впрочем, знал Николай Федорович и обо всех недочетах и происшествиях, изложенных в этом разделе, и намного больше. Согласно приказам и инструкциям, о событиях подобного рода нижестоящие командиры незамедлительно должны были докладывать Военному совету фронта и лично командующему. При личных встречах и переговорах по Бодо Н. Ф. Ватутин жестко требовал от командармов: навести порядок в войсках, ставить в известность командование оборонявшихся частей о прибытии средств усиления на их участки, перед перегруппировкой войск подробно знакомить командный состав с оперативной обстановкой в район выдвижения, давать необходимое время частям и соединениям на проведение разведки маршрутов, рекогносцировки, установление связи с войсками, находящимися рядом, установить четкую связь авиасоединений и штабов наземных войск. Но, к сожалению, это слабо помогало. Плохая профессиональная подготовка, малый опыт и низкая дисциплина у многих офицеров боевых частей и штабов накладывались на ряд объективных причин, которые, [821] надо сказать, безусловно, пыталось решать руководство 2‑й ВА, не позволяли добиться желаемого результата.

Так, была установлена прямая связь штаба 2‑го гв. Ттк и 1‑го штурмового авиакорпуса. Но после этого его штурмовики как наносили удары по рубежам корпуса полковника A. C. Бурдейного в начале операции, так и продолжали утюжить их бомбами и «эрэсами» в дальнейшем. Кроме того, проведя параллельно и несколько бомбежек и КП 2‑го гв. Ттк.

Появился представитель авиасоединения и в 3‑м мк, но наладить должного взаимодействия с войсками корпуса он не сумел. Причина банальная — на ответственную должность был прислан человек случайный, не обладавший ни опытом, ни авторитетом. Выступая на совещании высшего командного состава 1‑й ТА с анализом действий своего соединения в Курской битве, генерал С. М. Кривошеин делился опытом налаживания взаимодействия со 2‑й ВА:

«Авиация у нас была чрезвычайно зацентрализована, потому мы ее не чувствовали. Взаимодействие танков с авиацией также было неудовлетворительным, особенно со штурмовиками, которые, несмотря на сигналы опознания — «свои войска», несколько раз сбрасывали бомбовые грузы и подвергали штурмовке войска корпуса. Истребительная авиация действовала самостоятельно, не сочетая свои действия с наземными войсками. Одна из главных причин этого — отсутствие при корпусе полноценного представителя от авиасоединения и прямой связи с аэродромами.

Прислали мне в качестве представителя от авиачастей одного капитана, а его никто не слушает. Он требует выслать самолеты, а на его заявки не обращают никакого внимания. Ну, ясно, что мне пришлось отказаться от такого представителя, было все равно, что он был у меня или не был, мне все равно самолетов не давали. Ну, я его и прогнал.

Что касается расположения аэродромов, то у нас поблизости их не было. Как правило, аэродромы располагались на расстоянии 50–60 км от переднего края обороны, а потому и связь с ними плохая была, и вызвать их самолеты трудно. Прилетали они обычно тогда, когда и надобности в них не было»{773}.

После каждого инцидента на поле боя создавалась комиссия, в которую включали представителей обеих сторон, а также представителей особого отдела и детально рассматривали суть происшедшего и его причины. После чего рекомендовалось принять меры к недопущению подобного впредь, но боестолкновения продолжались уже на других участках.