Курский излом - Валерий Замулин

11 июля Военный совет фронта был вынужден направить шифровку № 12939 командующим армиями и командующим [822] артиллерией, в которой указал, что все происшествия, связанные с плохой ориентировкой войск на поле боя и недостаточным взаимодействием, «в результате чего были случаи, когда отдельные подразделения и группы наших войск в течение 8–9.7 вели бой между собой, своя авиация бомбила свои войска, а наша зенитная артиллерия вела огонь по своим самолетам»{774}, будут расследованы военной прокуратурой фронта до 14 июля. При этом всем командармам и командующим артиллерией было приказано «добиваться более организованного взаимодействия и связи»{775}. Но, увы, подобные приказы мало помогали.

Помимо оперативных документов, составленных органами управления войсками фронта, отдел военной цензуры готовил для командующего фронтом обзоры о настроении солдат и командиров на основе их писем, которые по тем или иным причинам изымались и не доставлялись адресатам. Подобные обзоры о моральном состоянии войск поступали по каналам военной контрразведки и органов НКВД и лично И. В. Сталину. Думаю, читателю будет небезынтересно узнать, что думал рядовой солдат, тем более прошедший до этого Первую мировую войну, о состоянии соединений Воронежского фронта, участвовавших в Курской дуге. Приведу выдержку из одного письма. Его автор, военнослужащий 270‑й сд 7‑й гв. А Е. Я. Игнатов, был человеком явно неординарным:

«Я нахожусь сейчас в Курской обл., идут бои с раннего утра и до поздней ночи, друзей моих по службе многих не стало, ранило, а многих убило. Меня ранили 22. VII… Плохо воюют большинство не русских — узбеки, киргизы, казахи, мучаемся мы с ними, из–за них и нас, командиров и политработников, выводят немецкие саперы из строя. При сильном обстреле как залягут, так и не подымешь (в атаку), приходится вставать во весь рост, идти поднимать, а противнику только это и нужно. Немцы, по–моему, изучили, что первыми поднимаются в атаку политработники и командиры. Конечно, это так и должно быть, но немецкие снайперы ловят на мушку именно этих передовиков с целью обезглавить подразделение. Бои идут ожесточенные. Все мое подразделение, в котором я был, осталось (X). Скажу прямо, что мы страдаем большой неорганизованностью, по двое суток бываем без питания и воды, а это, конечно, отрицательно действует и на боевой успех, особенно при непрерывном наступлении.

В наши тылы забрались люди, которые только больше думают о себе и о начальстве, как бы ему угодить, а о бойцах и [823] средних командирах, которые грудью стоят против противника, забота проявляется по возможности. Вранье, всевозможные выкрутасы, очковтирательство процветают на каждом шагу. Сравним войны. Когда я воевал в 17–18 гг., солдаты были дисциплинированы лучше, сравниваю с гражданской войной. Дисциплина была железная. Сейчас «раздемократились». Особенного внимания своевременному воспитанию красноармейца, младшего командира, да и старшего командира не уделялось, а если и делалось что–то, то без достаточного контроля. Приходящее пополнение в военном отношении не обучено. Как старый солдат, знаю, каким должен быть солдат русской армии, у нас, надо сказать, не блещет выправка красноармейца, более того, даже командира. Когда начинаешь подтягивать до уровня настоящего воина, проявляют недовольство, и начинает группироваться мнение, что командир жесток и т. д. т. п. Лени хоть отбавляй. Кроме всего, что я тебе вкратце рассказал — я скажу, что неувязки нас заели. К примеру, «Лопата, — говорят, — друг солдата», а в бой мы пошли без лопат. «Обещали». Вот эти обещания настолько надоели, что веры нет. Ко всему приходится относиться с подозрением. Много в штабах просто идиотов. Видишь, дурак, а он занимает пост благодаря тому, что болтает, врет. Вот так приходится нести уйму обид, объективности нет»{776}.

Возможно, кому–то покажется, что собранные на нескольких страницах этого раздела не красящие войска Воронежского фронта факты подобраны тенденциозно и необъективно отражают реальную действительность. Но от них никуда не денешься, все это происходило в реальной действительности и напрямую влияло как на результаты операции, так и на потери. А цитируемые документы готовились ответственными офицерами не с целью «очернительства» наших войск и их личного состава, а с задачей выявить реальную картину состояния дел, исправить негативные тенденции и не допустить их впредь.

Воронежский фронт в ходе Курской битвы в отношении организации взаимодействия войск на поле боя или количества чрезвычайных происшествий особо не выделялся. Приведенные выше события и факты — это лишь маленькая толика реальной жизни не только тех двух фронтов, действовавших в районе Курского выступа, но и всей действующей армии в целом. Мне не раз приходилось беседовать с ветеранами об этих проблемах, и все они от рядового до командира полка высказывали схожую оценку: это реальность, с которой они сталкивались на фронте ежедневно. Факты неувязок, обстрелов своих войск, плохое взаимодействие, как на уровне соседних [824] батальонов, так и на уровне дивизий, корпусов и родов войск, случались практически ежедневно. При стабильном фронте — реже, в ходе наступления или маневренной обороне — по несколько раз в день, даже в одних и тех же дивизиях. Часто случаи подобного рода просто не регистрировали на бумаге и не докладывали наверх, если не было жертв. Причины их разные, от стечения обстоятельств и отсутствия связи до элементарного головотяпства, безответственности и слабой подготовки военнослужащих. И как ни покажется странным, участники войны в один голос отмечали, что, даже если настраивать весь личный состав на выполнение уставных норм, вырабатывавшихся десятилетиями, требований инструкций и наставлений, ежедневно контролировать это командирами всех уровней, при скоплении на небольшой территории значительного числа вооруженных людей избежать чрезвычайных происшествий удается редко. Их количество снизить можно, но полностью устранить нельзя.

И в завершение несколько личных впечатлений. Увы, но как бы мы, живущие через шестьдесят с лишним лет после тех событий, ни старались понять логику и поступки их участников, полностью сделать это не удастся. Ибо невозможно вернуться назад, в то время и жить их жизнью. Сегодня практически неизвестен огромный пласт информации о межличностных отношениях в среде высшего командного состава Красной Армии. Абсолютно не освещены в мемуарной литературе стиль работы и методы управления корпусного и дивизионного командного звена нашей армии, а также ряд других сторон жизни действующей армии. Кроме того, по–прежнему остаются закрытыми и ряд фондов фронтовых управлений, НКО и Ставки ВГК. Но работа исследователей продолжается, и есть надежда, что придет то время, когда все–таки будет написана, возможно, и не в деталях, но тем не менее честная и объективная история минувшей войны. Надеюсь, что приведенный выше материал, который лишь недавно открыли архивы, поможет читателю глубже разобраться в тех страшных событиях, узнать иные факторы, влиявшие на события и процессы, всесторонне оценить решения и поступки участников столь грандиозного события нашей истории, каковым была битва на Огненной дуге.

Содержание «Военная литература» • Военная история

9 июля. Время менять планы

На 9 июля перед Готом по–прежнему стояла главная задача: разгромить танковые соединения русских перед фронтом 48‑го тк, 2‑го тк СС и сомкнуть их фланги, создав сплошной фронт прорыва. При этом было важно оттеснить русских с [825] прохоровского направления как можно дальше на север. Без достижения этих целей он не видел никакой возможности двигаться дальше на северо–восток. Первая попытка решить проблему смежных флангов корпусов провалилась 8 июля. Русские дополнительно ввели в бой значительные подвижные резервы на глубоком правом крыле Хауссера и, нанося ими сильные удары, не позволили ни на одном из участков достичь заметного успеха. Хотя врагу и был нанесен значительный урон, только командир 2‑го тк СС сообщил об уничтожении 121 танка, тем не менее русским удалось не допустить и прорыва обороны, и разгрома своих войск. Отвоеванную двумя дивизиями СС территорию вновь пришлось оставить к исходу дня. Лишь корпус Кнобельсдорфа хотя и медленно, но двигался вперед. Однако он один переломить ситуацию был не в состоянии.

Таким образом, ударный клин армии хотя и глубоко вошел в оборонительную систему врага, но, по сути, продолжал топтаться на одном месте в огненном полукольце и перспективы, особенно если учесть провал наступления 9‑й А, были явно неутешительные. Командующий 4‑й ТА, отмечая высокую активность русских танковых соединений и систематическое усиление рубежей перед фронтом его армии, считал: в ближайшее время необходимо учитывать реальную возможность того, что Советы{777} попытаются окружить ее боевой клин. Конфигурация фронта для этого была очень удобной. В журнале боевых действий 48‑го тк за 8 июля отмечено: