Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Лишь после того, как они достигли Гасаншелеби в северной части санджака Малатья, конвои стали систематически подвергать децимации. Теоретически это был 30-часовой поход из Сиваса в Гасаншелеби, но одиннадцатому конвою из Сиваса понадобилось не менее пятнадцати дней на то, чтобы совершить этот переход, что говорит о том, что отдельные этапы этого пути не были долгими и, пожалуй, были по силам даже для пожилых людей. Более того, во время первого этапа данного пути человеческие жертвы сводились к лицам, убитым в Йирихи Хан. Все обстояло так, словно прежде, чем приступить к этапу истребления депортированных в настоящем смысле этого слова, их было решено вывести из родного санджака: все было так, будто местные власти желали возложить вину за запланированные убийства на гражданских служащих соседнего региона или на курдское население, которое систематически выступало в роли «паршивой овцы».

Гасаншелеби был заведомо выбран в качестве места для систематического истребления всех лиц мужского пола из конвоев, шедших из Самсуна и каз Сивасского вилайета. Преимущество данной долины, тянувшейся от расположенной на ее окраине деревни, заключалось в том, что она проходила между высоких гор: депортированные лица из конвоев, прибывавших в предыдущие дни из Самсуна, Токата, Амасьи, Сиваса и примыкающих к ним сельских окраин, скапливались в расположенном в этой долине лагере в огромном множестве. В неописуемом хаосе эти группы останавливались в двух различных районах. Курдские бандиты из всей этой массы выбирали детей, подростков, взрослых и стариков. Этот контингент малыми группами выпровождался из лагеря и вскоре интернировался в места, служившие в качестве тюрем. Со слов Капигяна начальство лагеря дало вновь прибывшим день передышки, то есть время, которое им требовалось для того, чтобы разгрузить свои повозки и установить палатки. Именно так обращались с примерно тремястами людьми из одиннадцатого конвоя из Сиваса[2762]. Указанная процедура здесь тоже была доведена почти до автоматизма. Каждую ночь арестованные утром люди выводились из конюшни, связывались по двое и препровождались к месту в овраге, расположенному за холмом. Здесь палачи убивали своих пленников ножами или топорами, а тела сбрасывали с холма. На следующее утро приводили новых арестантов и так далее. По оценке Капигяна в Гасаншелеби было убито более четырех тысяч лиц мужского пола из четырнадцати конвоев из Сиваса. Тем не менее мальчиков до десяти лет не тронули[2763].

Реверенд Бауернфейнд, покинувший свою миссию в Малатье 11 августа, прибыл в Кирк Гёз на рассвете того же дня[2764] и прекрасно понял «почему наши наставники-проводники хотели любой ценой достичь Гасаншелеби до наступления полуденной жаре. Вонь от трупов, которая слишком хорошо нам знакома, — около сотни, или, возможно более чем сотня отдельных и массовых захоронений слева и справа, трупы в которых были настолько неглубоко закопаны, что тут тут то там из земли виднелись отдельные части тел. Далее нет могил, но есть трупы: мужчины, женщины и дети плотной вереницей лежали вдоль дороги, в пыли, в лохмотьях или голые, в ужасном состоянии, их тела уже начали разлагаться. В четырех часах пути от Гасанбадрига (примерно в двадцати километрах) мы насчитали сто трупов Не стоит и говорить, что в этих местах много долин, и наши взоры не достигли многих трупов». Дальше на север, недалеко от Хекимхана, Бауернфейнд снова увидел трупы «как правило, снова по парам лежали трупы мужчин — в состоянии, непременно дающие повод думать, что они умерли насильственной смертью. Поскольку эта местность имела неровный рельеф, мы не могли видеть остальное множество трупов, но мы чувствовали их вонь». Последующие наблюдение сделанные немецким министром, который пошел по иному маршруту, нежели маршрут конвоев, подтверждают, что за пределами Гасаншелеби к депортированным насилие особо не применялось[2765].

Хекимхан — следующая остановка — вероятнее всего служил в качестве места для сокращения избытка лиц мужского пола, которым удалось избежать участи быть убитыми в Гасаншелеби[2766]. В свою очередь, пересыльный лагерь, расположенный дальше на юг близ моста Кирк Гёз над водопадом Токма, где секретарь жандармерии Малатьи Тайар-бей руководил операциями отряда чете, «переодетых в жандармов»[2767], предназначался для регулирования потока конвоев, прибывавших сюда из района побережья Черного моря, Эрзурума и северной части Харпута. Это, несомненно, объясняет, почему власти назначили сюда «Sevkiyat Memuri» (директора по вопросам депортации»)[2768]. Начиная с этого места конвои из Самсуна и различных каз Сиваса следовали по тому же маршруту, что и остальные, и разделяли ту же судьбу.

Депортированные из Сиваса, равно как и их соотечественники из других регионов, также скапливались в многолюдном лагере в Фырынджиларе, являвшемся одним из основных полей для убийства, выбранным «Специальной организацией». Этот лагерь контролировался Гаджи Балош-заде Мехмедом Нури-беем, парламентским представителем из Дерсима, и его братом Али-пашой[2769]. Как и в случае с другими группами, власти исключили мальчиков до десяти лет и девочек до пятнадцати лет из конвоев с тем, чтобы отправить их в Малатью, где они сразу же были убиты[2770]. Капигян, выживший в этом лагере благодаря тому, что переоделся в женщину, подтверждает плачевное состояние этих изгнанников, которые ослабели за время перехода, лишились транспортных средств и распрощались со всеми своими пожитками в результате многочисленных актов мародерства, которым они подвергались[2771]. Именно в Фырынджиларе депортированные из Сиваса лишились транспортных средств, которые, согласно официальной формулировке, были конфискованы реквизиционной комиссией для удовлетворения нужд армии[2772].

Здесь Капигян наблюдал за прибытием караванов с побережья Черного моря, в частности из Кирасона, Орду и Каршамбы, а также из деревень Шабин Карахисара. Они были в более плачевном состоянии, так как женщины — в этих группах не было ни одного мужчины — весь путь прошли пешком. Фырынджилар также служил в качестве места захоронения самых пожилых депортированных, которые были не в состоянии продолжить путь, а также малых детей, которых оставили их матери, ибо больше не могли их нести[2773].

Конвой Капигяна покинул Фырынджилар 18 августа, как раз перед самым прибытием третьего каравана из Эрзурума. Все группы выдвинулись на горную тропу, известную как Нал Токен («та, что заставляет подковы слетать»), а затем пошли в соответствующим образом названный овраг Канли Дере («кровавая долина»), где их ожидали два курдских вождя племени ресван — Зейнель-бей и Хаджи Бедри-ага вместе со своими отрядами бандитов[2774]. С депортированных по очереди снимали всю одежду и отбирали последние ценности. Все те немногие мужчины, которые еще находились среди них, были убиты, а самых привлекательных девушек и молодых женщин увели[2775].