Однажды ты узнаешь - Наталья Васильевна Соловьёва

Увидев меня, тетка всплеснула руками и вздохнула:

– Ох, что ж люди-то скажуть? Ну, як хочешь… Я предупредила.

Не было у меня с собой ни учебников, ни тетрадок. Тетка вздохнула и снова что-то забубнила про «что люди скажуть» и «что себе думала Ксана». Но деваться было некуда – мы пошли в школу. Я, честно говоря, не до конца верила, что мне придется учиться там. Скорее решила не сопротивляться тетке – на это у меня просто-напросто не было сил после пережитого накануне. Но жизнь, как ты скоро увидишь, сложилась иначе.

День был пасмурный. С неба сыпался не то снег, не то дождь. Мы шли по узкой дорожке, и я видела лишь теткину спину и ее валенки. Тетка семенила впереди, изредка оглядывалась и всем видом давала понять, что надо торопиться. Наверное, ей хотелось как можно скорее сдать меня в школу, чтобы я была занята и больше не беспокоила ее расспросами про то, когда меня наконец заберут. Тетка, как я поняла, работала дояркой в колхозе, но сегодня специально с утра пораньше куда-то сбегала, пока я спала, и отпросилась с работы, чтобы устроить меня. На душе у меня было тоскливо, не передать словами как, но по дороге стало легче, я смогла отвлечься от мрачных мыслей и рассмотрела деревню: домов сорок, очень низких, одноэтажных. Они, очень похожие друг на друга, с крохотными палисадниками, укрытыми снегом, притулились по обе стороны единственной улицы. Ничего общего с роскошными подмосковными дачами, на которых мне доводилось бывать, не было. Ни резьбы на окнах, ни причудливых крыш. Я и сейчас помню эту деревню именно такой, довоенной, в снегу. Нет ни домов, ни палисадников. Но все по порядку.

Я впервые оказалась в обычной деревне, и все мне здесь было в диковинку: отсутствие фонарных и электрических столбов, асфальтированной дороги. Мне наивно подумалось: как люди могут так жить? Без катков, выставок, театров и даже без водопровода? Всюду, куда ни глянь, был заснеженный лес. Березы и сосны стояли молча, не шелохнув ни единой веткой. Этот лес словно настороженно рассматривал меня, решая, своя я или чужая.

Школой служил большой бревенчатый деревянный дом на низком каменном фундаменте. Такой же неуютный и серый, как теткина хата. Я сразу вспомнила мою школу в московском переулке: светлую, чистую. Брезгливо подумала: «Чему тут могут научить, в этом сарае?» – и ощутила стыд: хорошо, что мои одноклассники меня сейчас не видят.

Пройдя длинный коридор насквозь, мы постучали и оказались в кабинете директора, если, конечно, так можно было назвать небольшую комнату с деревенскими занавесками на окнах. Но по крайней мере именно так было написано на двери – «Директор». Посередине располагался массивный грубоватый стол, заваленный бумагами. К стенам прижимались хлипкие этажерки с книгами и папками.

За столом сидел, по-видимому, директор школы, усатый седой толстяк, скорее напоминавший председателя колхоза, какими их показывали в фильмах. Тетка первой заговорила с ним:

– Добры дзень, Василь Кузьмич… Тут дзело… Пляменница з Москвы приехала…

Директор встал, поздоровался с ней за руку, смерил меня быстрым цепким взглядом.

– Ну, здравствуй, Алеся. Между прочим, середина… считай, конец года. Документы, конечно, привезла?

Тетка замялась:

– Да… потом. Не успели забрать из школы той. Можа, як-то…

– Как, как-то? – Директор строго из-под очков посмотрел на тетку. У директора тоже был говор, но немного меньше, чем у тетки – Из гэтих, что ли? Алеся, ты сама-то разумеешь? – Не дождавшись внятного ответа, кивнул мне:

– Ты выйди-ка в коридор пока, обожди.

Я вышла. Урок еще не начинался. Дети из младших классов бегали по коридору. Дети как дети. Такие же, как в нашей школе, – октябрята, пионеры. Только одетые чудно. Совсем без учета моды. Вещи на них были старые, по-видимому, много раз перешитые. Я отметила про себя, что мальчики были стрижены одинаково, «под горшок», а у девочек были обыкновенные, не атласные ленты в косах. Но особенно их выдавала обувь – все дети бегали в разной степени ношенности катанках. Это были такие самодельные деревенские валенки. А настоящие валенки были белые, их продавали в магазинах. Не увидела я и тени манерности, которая так или иначе проскальзывала в нашей школе. Дети с интересом посматривали на меня, но подходить не решались.

Прозвенел звонок. Дети разошлись по классам. Тетки все не было, но я не волновалась, даже хотела, чтобы эта затея с деревенской школой провалилась. Когда тетка вышла, глаза у нее блестели. Она весело подмигнула мне:

– Ну усе, договорилася. Должен мне будет папка твой. Ты стой тут покамест – директор отведет куды надо. А я побегу. – Тут тетка задержалась. – Тольки вот что… Не болтай лишнего. Разумеешь?

Тетка разъяснила:

– Дярэуйня гэта. – Тетка вздохнула и засобиралась: – Ну, не разумеешь сразу – потым як-небудзь, потым… И так опаздываю – что люди-то скажуть?

При дневном свете я наконец рассмотрела тетку. Она была ширококостной и массивной, такого же маленького роста, как моя мать. Над верхней губой у тетки выделялся темный пушок, который, впрочем, ее не портил. Глаза у нее были юркие и молодые. Я подумала: интересно, почему же тетка не замужем? Ведь, как говорила мать, она когда-то была красавицей, ее звали и не раз. Вот и с директором у нее явно были непростые отношения.

Показался директор. Усмехнулся:

– С документами разберемся. Дюже тетка у тебя настойчивая. Ну Алеся… Ты ж в девятом классе? Эх, ну и дела. Пошли – познакомлю тебя.

Мы вошли в соседнюю дверь. Помню, как меня поразило, что класс оказался совсем маленьким: всего семеро моих ровесников сидели за партами. Парты, правда, были совсем как в моей школе: с откидными крышками, с углублением для чернильниц, с двумя желобками для карандаша и для пера.

При виде директора все встали. Директор показал на меня:

– Дети, к нам приехала девочка из самой столицы нашей родины – Москвы! Комсомолка Нина Трофимова. Дети, я вас прошу ее не обижать и во всем ей помогать. Владимир Михайлович, продолжайте урок.

Я с удовольствием увидела, с каким удивлением смотрели на меня мои новые одноклассники. Услышала шепот, который пронесся по партам: из Москвы!

За учительским столом сидел молодой мужчина: с усиками, в круглых очках и в плохо сидящем на нем костюме-тройке из какой-то странной, не подходящей, на мой взгляд, для костюма ткани. Он явно хотел выглядеть элегантно, но это было немного нелепо в бедной деревенской обстановке. Учитель, если и был удивлен моим появлением, виду не подал:

– Садись, Нина, вот сюда, – и он показал мне на свободное место рядом