Убить Бин Ладена - Олег Якубов

— Ну, лишние знания еще никому не вредили, — наставительно произнес собеседник, и наконец представился. — Называйте меня Марк. Я ваш новый куратор. И не надо на меня так откровенно злиться.

— Не надо злиться потому, что вы мой новый куратор? — все так же ершисто уточнил Китаец.

Марк от души рассмеялся: «А вы язва. Ну, это, может, и не плохо. В определенных, разумеется, случаях и в определенных же дозах. А теперь — к делу. Впрочем, нет, я должен выполнить еще одну, и довольно приятную, миссию Вам передает привет бригадный генерал. Он просил сказать, что не ошибся в вас и работой доволен. Это, кстати, и мнение Центра — руководство считает, что свою задачу в Родезии вы выполнили полностью».

— Спасибо за такую оценку, приятно слышать. А генералу прошу передать привет, я очень хорошо помню и ценю его уроки.

— Передам непременно, — кивнул Марк. — Вам надо возвращаться в Карачи. Коридор для возвращения уже проработан. Первый визит к Ахмаду ар-Равийя. Старик вас заждался. Он уже уши всем прожужжал о вашей смелости и отваге, которые он же, оказывается, в вас и вселил. Так что не вздумайте это опровергать и не забудьте его поблагодарить в самых изысканных выражениях. На лесть скупиться не надо. Ближайшие полгода проведете в медресе, думаю, с этим проблем не возникнет. А потом — Афганистан.

— Афганистан?

— Именно. Похоже, что там назревают важные события, и мы должны быть в курсе всего происходящего. При этом будет славно, если в Афганистан вы поедете по настоянию ар-Равийя и опять-таки с его рекомендациями. Комбинация с Родезией и его рекомендательным письмом вам удалась блестяще, нечто подобное надо придумать будет и теперь. Времени на обдумывание и осуществление нового плана у вас достаточно.

Ахмад ар-Равийя встретил Закира с нескрываемой радостью, можно сказать, как родного. Усадил за стол все в той же беседке, хлопнув в ладоши, велел подать самые изысканные блюда.

— Здесь у нас поначалу паника возникла, когда мы потеряли тебя из виду, — заговорил старец. — Ты словно растворился и я уж было решил, что ты струсил и удрал куда-нибудь в другое, более спокойное, место. Но потом один мой гость, очень уважаемый человек, стал восхвалять подвиги какого-то китайца и благодарить меня. Я ничего поначалу не понял: при чем тут китаец, какое я вообще имею к нему отношение. А мой гость и говорит: «Так это же тот самый человек, которого вы рекомендовали. Он взял себе прозвище Китаец. Ну, вот тогда все и стало на свои места.

— Да, ваш благожелательный отзыв обо мне и рекомендательно письмо, которым вы меня снабдили, сыграли немаловажную роль. Я благодарю вас, учитель. Вы помогли мне ощутить себя настоящим мужчиной, воином, понять, что такое зло и как с ним бороться. Я не найду тех слов, которыми следует высказать благодарность вам.

Старик довольно заулыбался:

— Мне приятно, что ты умеешь ценить добро. В наш век это большая редкость. И потому я позабочусь о твоем будущем, тем более, что ты оправдал возложенные на тебя надежды и тем самым заслужил мое благосклонное внимание. Помнится, перед отъездом ты говорил, что хочешь учиться в медресе. Я знал, что ты должен приехать и кое-что предпринял. Недавно я встречался с муфтием Абдуль-Хамидом Зия. Ты знаешь, кто этот почтеннейший человек?

Закир лишь кивнул утвердительно. Да и как было не знать! Выдающийся знаток исламской юриспруденции, экономики и хадиссов, он учился под руководством своего отца — ныне покойного Муфтия Пакистана Абдусалама Таки Ясина и от отца же получил разрешение преподавать исламскую юриспруденцию и хадиссоведение. Кроме того муфтий Абдуль-Хамид Зия является весомым лицом в Верховном шариатском суде Пакистана.

— Так вот, — продолжал ар-Равийя. — Уважаемый муфтий еженедельно встречается с теми, кто стремится к духовному совершенствованию. Он любезно согласился встретиться и с тобой, а также способствовать твоему зачислению в медресе. Занятия начнутся через две недели. Такому молодому человеку как ты не пристало нежиться в лености. Две недели на отдых тебе вполне должно хватить.

— На отдых мне бы хватило и гораздо меньше времени, а вот для того, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту, мне не хватит и жизни. Может быть, эти две недели я смогу быть чем-то полезен в вашем доме. Располагайте мной по своему усмотрению.

Ахмад ар-Равийя в задумчивости пожевал сухими губами, разглядывая своего бывшего садовника. Возмужал, безусловно, раздался в плечах, окреп, но дело не только в этом. Вместо подобострастного слуги, каким он привык всегда видеть Закира, перед ним сидел уверенный в себе молодой мужчина, у которого уже и седина кое-где проступила. Это понятно — воевать, не розочки в саду постригать. Нет, превращать его снова в слугу, пусть даже на две недели, негоже. Давать же поручения деликатного характера, пожалуй, еще рановато. Сначала надо приглядеться. Слова о благодарности могут ничего и не значить. Не зря старая мудрость гласит: сколько не говори халва — во рту слаще не будет. Истинная верность проверяется не словами, а делами.

— Поживешь пока в моем дом. Гостем, — сделал вывод хозяин. — Ну, а если действительно хочешь быть мне полезен, присмотрись к моим людям, особенно к управляющему. С твоим нынешним опытом это, надеюсь, не составит труда. Все-все-все, хватит разговоров, теперь приступим к трапезе. Хорошая еда не терпит серьезных разговоров, она от этого плохо усваивается, — ар-Равийя громко рассмеялся.

Через несколько дней Закир увидел, как проворно снуют по дому повара, сервируют дастархан дорогой посудой в парадной гостиной слуги. От хозяина он узнал, что сегодня их почтит своим визитом муфтий. Абдуль-Хамид Зия выглядел уже весьма пожилым человеком, хотя ему еще не исполнилось и сорока. Это впечатление усиливал взгляд умных, проницательных глаз.

— Досточтимый Ахмад ар-Равийя много теплых слов говорил о тебе, — обратился муфтий к почтительно поклонившемуся ему Закиру. Назови мне свое полное имя.

— Закир Бин-Нурлан, мударрис (мударрис — почтительное образение к учителю — авт.).

— Славное, славное имя. Ведь Закир — это человек все помнящий и беспрестанно восхваляющий Аллаха, а имя твоего отца обозначало свет. Ну что ж, присядь рядом, Закир. В медресе, где ты начнешь скоро учиться, есть два отделения: мушкилят — общеобразовательное и масаля — юридическое. Но ты получишь разрешение посещать занятия на обоих отделениях. Таким образом, ты сможешь изучать богословие, логику, диалектику, метафизику и космографию, канонические предания и объяснения к Корану, а также гражданские и уголовные законы мусульманского государства. Учеников медресе мы, как правило, называем либо «мулла» — знающий, либо «талиб» — ищущий знаний. К какой категории отнести тебя, я решу после того, как ты пройдешь экзамен у мударриса. Тебе все понятно?

— О да, мударрис. Вы объяснили все столь доступно, что у меня не осталось никаких неясностей. С вашего разрешения, я оставлю вас с уважаемым Ахмадом ар-Равийя наедине.

— Ты можешь остаться и разделить с нами трапезу, — благосклонно кивнул ар-Равийя.

— Вы слишком добры ко мне, господин, — отказался Закир. — Ученик не должен сидеть за одним столом с учителем. Для него высшее благо, если учитель позволит ему принести пищу. Я пойду на кухню и посмотрю, все ли там в порядке.

— Весьма воспитанный молодой человек, — заметил муфтий, когда Закир удалился. — И, по-моему, очень хорошо понимает свое место.

— Этим он мне и приглянулся, — согласно кивнул Ахмад ар-Равийя.

В замкнутом квадрате двухэтажного здания с открытыми лоджиями, обращенными во двор, располагалось медресе, куда явился Закир. Здесь находились мечеть и общежитие, а в открытых лоджиях размещались аудитории. Мулла Закир, этот статус он получил сразу же после прохождения экзамена, приятно удивив своими знаниями мударрисов, уже вскоре слыл самым прилежным учеником медресе. Свет в его комнате не гас до самой поздней ночи. Закир старался, как можно быстрее, одолеть предложенный ему муфтием курс обучения, но как ни подгонял он время, как ни уплотнял свой график, в стенах медресе ему пришлось провести без малого десять месяцев.

Каждый выходной он, после молитвы в мечети, посещал уважаемого Ахмада и раз от раза тот был с ним все более откровенен. Изредка удавалось Китайцу выбраться и в известную уже кофейню. «Кудрявый» Абу Нувас предельно внимательно слушал «муллу», как теперь неизменно стал называть Закира.

Однажды дежурный по медресе, заглянув в аудиторию, где занимался Закир, сообщил, что его срочно хочет видеть Ахмад ар-Равийя. Старик показался Закиру весьма встревоженным и озабоченным. «Что-то случилось?» — спросил он.

— Русские солдаты вчера штурмовали дворец Амина в Афганистане, — не сказал, а скорее выдохнул Ахмад. — Сегодня туда уже отправляются транспортные самолеты с солдатами. Это война. И война, помяни мое слово, не на один год.