Его осенило в воскресенье - Карло Фруттеро

Массимо пошел по галерее проспекта Витторио — длинной с серыми портиками, невыразимо унылой.

Скорее всего, Анна Карла вообще еще не вернулась домой. И уж в любом случае непростительно рассказывать о таких чудесах по телефону. Пусть ее проведет тихий вечер в семейном кругу — с дядюшкой Эммануэле и Витторио. А завтра он пригласит ее к себе, ничего заранее не сказав, и она внезапно очутится лицом к лицу с этим полицейским, который, впрочем, ему весьма симпатичен.

Добравшись до Порта Нуова, он стал себя убеждать, что очень устал и что приятно будет отдохнуть в зеленом саду на пьяцца Карло Феличе. Однако все скамейки были заняты детьми и стариками, и он, в нерешительности потоптавшись на месте, повернул назад. Шел неторопливо, хотя было уже начало восьмого. Заглянул в кафе, выпил чашку холодного чая, хотя не испытывал жажды. Последнюю часть пути шел медленно, сберегая силы для двух этажей, которые ему предстояло одолеть, поднявшись вначале на дребезжащем лифте до четвертого этажа.

Лелло жил в уютной квартирке-мансарде с видом на виа Бертоле. Одна беда — последние годы два этажа до мансарды давались Массимо все тяжелее.

Когда-то он взбегал по этим ступенькам и останавливался лишь на площадке, чтобы перевести дух. Но то было прежде, три года назад. Сейчас сам Лелло, человек рассудительный и независимый, нашел бы подобную прыть смешной. Поднимаясь в разболтанной, обшарпанной кабине лифта, Массимо пытался убедить себя, что Лелло и впрямь человек независимый и рассудительный. Во всяком случае, достаточно рассудительный, чтобы спокойно принять новость, которую он ему сообщит сегодня вечером или завтра. Массимо с силой постучал в дверь. Лелло ни за что не хотел покупать обычный электрический звонок, он непременно хотел отыскать звонок-ключ. Наконец он нашел на базаре «Балун» бронзовый молоток и повесил его на дверь.

— А, это ты, — сказал Лелло. — Входи же.

Он провел Массимо через прихожую, которую пышно именовал «мой кабинет», в гостиную, где стоял низенький квадратный столик светло-серого цвета, который Лелло купил два года назад на выставке американской мебели, потому называл его не чайный столик, а коффитейбл. Обычно на нем валялись кипы журналов, газет, писем, пачки сигарет. Но сейчас на столике были разложены географические карты и туристские путеводители. Значит, разговор пойдет о летнем отпуске.

Рано или поздно нам пришлось бы об этом заговорить, подумал Массимо. И все-таки ему захотелось вдруг исчезнуть, раствориться или, на худой конец, отложить объяснение на завтра.

— Сегодня мы с тобой держим военный совет, — сказал Лелло, перехватив его взгляд.

Какая глупая метафора, с невольным раздражением отметил Массимо.

— Кстати, вот твой заграничный паспорт, — сказал он, вынимая из кармана паспорт и осторожно кладя его на стол.

— Ты просто чудо! — воскликнул Лелло и показал на карты в знак того, что и он не терял времени даром. Сел на черный диван и, когда Массимо опустился рядом и закурил, с важным видом произнес: — Итак, я полагаю, в этом году мы будем штурмовать Грецию, не так ли?

Массимо это предвидел, и настроение у него испортилось окончательно. Раньше Лелло ограничивался Италией, так как зарабатывал он скудно, однако считал своим долгом участвовать в расходах и поэтому заграничное путешествие не мог себе позволить. Но со временем ему повысили оклад, и число летних отпускных километров соответственно возросло. В прошлом году они добрались до Сплита в Югославии.

— A-а, Грецию.

— Да, — подтвердил Лелло. — Вот смотри. — Он развернул огромную карту Греции. — При одном взгляде на нее и на цепочку островов вспоминаешь о море, и сразу становится теплее. Она не напоминает тебе медузу?

Массимо Греция казалась скорее похожей на рваный лоскут, но он промолчал.

— Море там удивительной красоты, фиолетовое. Представляешь себе? А острова! Фольято и Ботта обещали мне составить список всего, что мы непременно должны посмотреть, и рассказать о самых удобных гостиницах и самых колоритных ресторанах.

Карты, проспекты, путеводители у них были, но Лелло хотел непременно получить сведения из первых рук.

— Да, но в этом году в Грецию собралась целая армия моих друзей, — солгал Массимо.

У него не было «целой армии» друзей, а из тех, что были, никто не собирался проводить летний отдых в Греции. Но он знал, что Лелло его друзей побаивается и недолюбливает, считая их богатыми бездельниками («Эти твои миллиардеры!»).

— Неужели? — с искренней досадой воскликнул Лелло. Он, похоже, на миг растерялся. Но сразу воспрянул духом. — Не обязательно же мы должны с ними встретиться. Греция велика. Можно поехать на север страны, в горы, либо на Цикладские острова. Или, на худой конец, в Тессалию. Вот смотри.

— Говорят, там пейзаж унылый, монотонный… — начал было Массимо.

— Конечно, Греция — пока совсем дикая страна. Но как раз поэтому… — Он покосился на Массимо и потушил сигарету. — Впрочем, нас никто не гонит именно в Грецию. Мы прекрасно можем остановиться и в Югославии.

— Но в Югославии мы уже были, — негромко вставил Массимо.

— Только на побережье, а не во внутренних районах. А там такие монастыри!..

Опять голые горы, стада коз да деревенские ресторанчики, с тоской подумал Массимо.

— Но раз тебя не привлекают ни Греция, ни Югославия, есть и другой вариант. — Он сделал многозначительную паузу. — Сицилия! А от Сицилии за несколько часов мы доберемся на корабле до…

До Марокко, до Турции? — домыслил Массимо, вконец расстроившись.

— Прости, я не расслышал, где мы можем высадиться, в Турции?

— В какой еще Турции — на Липарских островах! — торжествующе вскинув руку, воскликнул Лелло.

Массимо слегка поморщился.

— Представляешь себе, будем жить в рыбацком домике, отрезанные от всего мира, без водопровода, без электричества! — не унимался Лелло. — Пароход пристает к берегу лишь раз в неделю. Утром рыбак приносит тебе вместо кофе омаров.

— Неужели там не найдется чашки кофе? Знаешь, рано утром есть омаров…

— Чудак. Это я так, для примера. Главное, ты словно сливаешься с первозданной природой. Никаких тебе гостиниц, официантов, лавочников.

— Не слишком ли примитивная жизнь? — осторожно вставил Массимо.

— И потом, почти совсем рядом Стромболи с его вулканом, — невозмутимо продолжал Лелло. — Ночью подплываешь к острову на лодке и видишь, как из кратера стекает огнедышащая лава. Помнишь тот фильм?

— Еще бы не помнить эту ерунду!

Лелло скривился, но промолчал: боялся сказать какую-нибудь банальность о киноискусстве.

— Все ясно, тебя не интересует и Стромболи, — резко бросил он.

— Отчего же, должно быть, это очень красиво! Но хотелось бы пожить в месте более спокойном и, скажем так, более домашнем…

— Что с тобой происходит? — встревожился Лелло.

— Ничего, а в чем дело?

— Прости, но тебе не угодишь! Греция не подходит, Югославия и Сицилия — тоже, Липарские острова — диковаты, Стромболи ты уже видел в кино… Тебе что, захотелось меня позлить?

— С чего ты взял, Лелло! Просто на этот раз не мешало бы внести какое-то разнообразие в летний отдых.

— Не понимаю, какое разнообразие? — И тут Лелло осенило. — Ты хочешь уехать или уплыть совсем далеко? — Он снова воодушевился. — В Африку, да? Ну отвечай же, в Африку? Поплывем на грузовом судне, проведем отпуск в Дакаре?

— Нет, в Монферрато, — недрогнувшим голосом сказал Массимо.

Лелло засмеялся, приняв это за шутку.

— Где?

— На моей маленькой вилле в Монферрато.

— На какой еще вилле?

— На моей.

— Но ты же там сто лет не был!

— Вот именно. Она начала разваливаться. В этом году я собираюсь ее полностью отремонтировать.

— А потом?

— А потом отдохнуть на ней с месяц.

— Ты это серьезно?

— Вполне.

Лелло снова закурил и мрачно улыбнулся.

— Прости, но я тебя не понимаю…

— Тут нечего понимать, Лелло. Просто мне захотелось хоть раз посидеть спокойно на одном месте и отдохнуть по-настоящему. — Карта Греции упала с коффитейбла на пол. В полумраке Массимо различал на ней Албанию и часть Югославии. — Все дело в том…

— В чем, мне ясно, — перебил его Лелло. Он встал, подошел к окну и, не оборачиваясь, добавил: — Ты надеялся, что я откажусь провести свои двадцать четыре дня таким дурацким… — голос у него прерывался, — …таким дурацким образом. Не так ли?

Массимо должен был сразу же возразить, молчание же в этом случае было знаком согласия. Но он не проронил ни слова.

— Что ж, останемся друзьями, — ледяным тоном сказал Лелло, по-прежнему стоя к нему спиной. — Надеюсь, мы еще увидимся. Хотя ты, быть может, решил навсегда поселиться в Монферрато?..